Предвестники красного террора

Приближается день памяти жертв политических репрессий. Это явление для России не новое, ведь в каждой эпохе можно найти свои примеры, вне зависимости от идеологии государства на тот момент. Были они и при царской власти в начале XX века, еще до прихода коммунистов. Например, с началом Первой мировой войны усилились гонения по национальному признаку — лютеран немецкого происхождения высылали в отдаленные районы империи.

Но после октября 1917 года, когда случилась революция, а большая европейская война для России плавно перетекла в гражданскую, уровень насилия резко возрос — от одиночных арестов до взятия в заложники и массовых расстрелов. Чем ближе продвигались к Екатеринбургу войска Чехословацкого корпуса, воевавшего на стороне белых, тем сильнее возрастал уровень жестокости власти Советов, состоящих из большевиков и левых эсеров. Хотя изначально, после свержения монархии, горожане верили в демократическое будущее для страны и Екатеринбурга.

В этом материале мы расскажем о том, как после революций 1917 года власть в городе захватили большевики, о первых жертвах большевистских репрессий и почему они именно они попали под террор.

Время надежд: как горожане отреагировали на падение монархии

Отречение Николая II город встретил восторженно. 10 марта 1917 года в городе прошел общегородской праздник. Его распорядителем стал инженер Николай Ипатьев, собственник в дальнейшем печально известного дома, в котором расстреляли царскую семью. Под лозунгами «Свободная Россия» и «Да здравствует Учредительное собрание» на главной площади горожане приветствовали шествие представителей временной городской власти и несколько тысяч военных, находящихся в полевых лагерях в окрестностях Екатеринбурга. 

— Я не стал бы останавливаться на описании этого праздника, если бы он не был исключительным и по грандиозности шествия, в коем участвовало более ста тысяч человек, и по тому настроению, которое тогда господствовало среди населения. Лица офицерского состава, конечно, были осмысленные, общее их выражение — восторженное.

Особенно восторженно были настроены женщины и гимназисты. «По-молодецки» промаршировала мимо нас начальница Первой женской гимназии Пыжова. А ведь она принадлежала к хорошей дворянской фамилии, и ее братья, кажется, служили чуть ли не в свите Его Величества. О гимназистках и говорить нечего; это был какой-то истерический не крик, а визг, когда они отвечали на наши приветствия, — вспоминал этот день управляющий отделением Волжско-Камского банка, видный общественный деятель Екатеринбурга Владимир Аничков.

После февральской революции власть в городе перешла к Комитету общественной безопасности — временному органу власти, похожему на парламент, который должен был работать до созыва Учредительного собрания. Всевозможные политические, национальные и общественные организации в комитете представляли по два депутата от каждой. На должность председателя выдвинулся представитель партии кадетов Лев Кроль. В Екатеринбурге он был известен как директор электростанции, на которой в 1902 году впервые на Урале ввели восьмичасовой рабочий день.

Комитет общественной безопасности избрал Исполнительный комитет. Его председателем стал эсер, присяжный поверенный Аркадий Кащеев. В состав президиума вошли коммунист Анатолий Парамонов, от правых — уже упомянутый Владимир Аничков, секретарями стали анархист Петр Жебенев и прапорщик Воробьев (имя неизвестно), который представлял военных. Так временные власти постарались соблюсти демократические принципы, представив все основные политические силы до проведения всеобщих выборов.  

Тем не менее в городе уже можно было выделить два противостоящих друг другу лагеря. С одной стороны, это городские общественники, гласные городской думы, городские служащие, интеллигенция и условный средний класс, мещане, встретившие Февральскую революцию как возможность перехода от монархии к парламентской республике. А с другой — представители левых партий, которые возглавили наиболее радикально настроенную часть горожан, солдат и рабочих уральских заводов.

Параллельно Комитету общественной безопасности представители левых сил по примеру Петрограда организовали Екатеринбургский совет рабочих и солдатских депутатов (Совет РиСД). Совет опирался на поддержку солдат, находящихся в городе, и рабочих уральских заводов. Таким образом, в городе, как и во всей стране, сформировалось двоевластие.

Была в городе и третья сила, которая до поры до времени сохраняла независимость — это отряд анархистов Петра Жебенева. Анархисты производили обыски и реквизиции без мандатов, выданных Советом РиСД, что очень не нравилось большевикам. Зачастую эти обыски нельзя было отличить от грабежей.

Это происходило на фоне разложения городской милиции — милиционеры не подчинялись руководству, устраивали постоянные митинги с резолюциями о порицании начальству. В городе стали чаще совершать преступления. В местной прессе в разделе «Хроника» ежедневно появлялись объявления о кражах в квартирах, домах и торговых лавках, о разбоях и банальном отъеме кошельков у горожан. Несколько раз в месяц появлялись новости о перестрелках на улицах города и об ограблениях с убийствами. Нередко убийства происходили и на центральных улицах города.

Ситуация осложнялась тем, что в городе было очень много военных. Не подчиняясь больше офицерству и не желая отправляться на фронт или возвращаться в лагеря, они шатались по городу, устраивали бесконечные митинги. В городе появлялись и дезертиры, самовольно возвращавшиеся с фронта домой.  

Красная угроза: как и когда город перешел под власть Советов

Имея собственные виды на власть, левые предложили объединить Комитет общественной безопасности с Советом РиСД. Однако в комитете левым отказали и те начали саботировать заседания. Кворум был утерян, заседания Комитета стали малопосещаемыми и нерегулярными. В итоге в конце июля — начале августа 1917 года Совет перехватил инициативу власти.

Осенью 1917 года Петроградский Совет направил в Екатеринбург около ста балтийских матросов. У местных большевиков появилась сила, с помощью которой они могли воздействовать на несогласных, в городе начались обыски. Формально искали запрещенное теперь огнестрельное оружие, но на самом деле изымали все, что захочется — прежде всего, деньги, драгоценности, вино, чай, сахар. 

В составе Совета все большую роль играли левые депутаты, а правые заменялись коммунистами. Во время Октябрьской революции, в отличие от Москвы и Петрограда, в Екатеринбурге переход власти в руки Советов прошел бескровно, так как власть уже и так находилась в руках Советов. Но это не помешало им расправляться со своими политическими оппонентами в дальнейшем.

Поиск «врагов народа». Первые репрессии и цензура советской власти на Урале

С ноября 1917 года в городе начали арестовывать общественников, занимавших различные посты, так на них хотели надавить и переподчинить Совету. Арестованных зачастую отпускали на свободу при подписке о невыезде и уплате денежного залога или штрафа. Все потому что большевикам были необходимы люди, которые могли бы для них управлять всем городским хозяйством, оказавшимся в их руках.

Силовые структуры новой власти выбрали для своего размещения одну из самых комфортабельных гостиниц города — «Американские номера», на месте которой сейчас располагается училище имени Шадра. Следственная комиссия Совета, а затем и Чрезвычайная комиссия (ЧК) по борьбе с контрреволюцией использовали часть гостиничных номеров как свои кабинеты, а соседнюю бильярдную — двухэтажное каменное здание, выходившее на Златоустовскую улицу — как помещение для арестованных «контрреволюционеров» и заложников. Владелец гостиницы Т.Ефремов так утомлял «чекистов», что и сам стал заложником и узником своей же бильярдной.

Среди узников большевиков оказался будущий изобретатель телевидения, эмигрировавший в США Владимир Зворыкин. 

— Со связанными руками под конвоем меня перевезли в центр города в здание гостиницы, превращенной большевиками в тюрьму. Здесь содержались бывшие офицеры и все, кто подозревался в сочувствии белочехам. Люди вели себя по-разному: кто-то нервно расхаживал по комнате, кто-то колотил в дверь, требуя немедленного освобождения, кто-то сидел, обхватив голову руками, безропотно покорившись судьбе, — вспоминал Владимир Зворыкин о своем заключении.

Под конец декабря 1917 года арестовали представителей горнопромышленников Антона Гута и Владимира Европеуса. Поводом для ареста послужил циркуляр против подчинения Совету, который они направили на уральские заводы. Прокурор городского суда, сохраняя независимость, постановил освободить Гута и Европеуса. Позже самого прокурора вызвали в Совет для «внушения». Вслед за этим объявили, что прокуратура и окружной суд больше не будут выносить решений, противоречащих Совету, а Гут и Европеус остаются под арестом. Гута освободят в январе 1918 года под имущественное поручительство, а Европеуса — только в апреле под огромный залог в 15 000 рублей. 

Одновременно с этим в ноябре–декабре начались выборы во Всероссийское Учредительное собрание, которых многие так долго ждали. Большевики заняли второе место и получили 180 мест из 766, несмотря на многие нарушения с их стороны. Аничков вспоминает, как Пермский гарнизон голосовал дважды сначала в Перми, а потом отправился в Екатеринбург для голосования. По этой же схеме действовал Екатеринбургский гарнизон, проголосовав дважды в Екатеринбурге и в Перми. 

На первом месте оказались эсеры (социал-демократы) с 374 депутатами. Большевики были недовольны таким результатами и разогнали Учредительное собрание сразу после первого и единственного заседания в Петрограде.

В газете «Уральская жизнь» 11 января опубликовали сообщение Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов о том, Учредительное собрание состояло в большинстве своем из «врагов народа», а потому вся власть в стране переходит в руки Советов. Так большевики объявили о начале политической диктатуры.

В этот же день члены Исполнительного комитета вместе с красногвардейцами пришли в редакцию газеты «Зауральский край». Проведя обыск, большевики предъявили редакции ордер о закрытии газеты из-за ее контрреволюционного характера. В марте арестовали редактора журнала «Уральское хозяйство» за антисоветскую статью «В деревне». 

Газета «Уральская жизнь» на первой полосе каждого выпуска стала помещать сообщение: «Редакция не принимает на себя ответственность перед читателями в достоверности помещаемых в газете телеграмм». По всей видимости, таким образом редакция пыталась избежать обвинений в антисоветском характере отдельных новостей, а с другой стороны объясниться перед читателем за обилие новостей о работе власти Советов. Но это не уберегло газету от закрытия в июне 1918 года. 

Через два дня екатеринбургский Исполнительный комитет Советов запретил любые митинги и собрания без особого разрешения. Фактически власть Советов первым делом сама отменила свободу собраний и свободу печати и права, которые жители получили в ходе Февральской революции.

Ограничения расширялись. Ночью 26 февраля следственная комиссия из красногвардейцев и матросов одновременно провела обыски во всех кинематографах, кафе и гостиницах города. У постояльцев и посетителей изымали оружие. А 1 марта Совет распустил городскую думу. В постановлении говорилось, что ее существование излишне, так как в городе уже есть Совет. В итоге все исполнительные и административные функции взяли на себя 11 комиссариатов, созданные Советом.

Весной 1918 года Совет объявил о национализации всех кинематографов. Все лица, устраивающие всякого рода развлечения в публичных местах, должны были заблаговременно предоставлять программы в комиссариат и всегда оставлять два свободных места для его представителей. Под предлогом борьбы с контрреволюцией вводилась цензура. 

Также были национализированы и закрыты все частные банки, а вместо них создали два отделения государственного банка. С середины декабря со своего банковского счета горожанам разрешалось снимать не более 1000 рублей в неделю, а с 1 января — не более 150 рублей в неделю.

В начале марта Совет обложил всех местных крупных «капиталистов» налогом на нужды революции в 10 млн рублей. Теперь богатейших горожан фактически брали в заложники до момента, пока они не выплатят всю сумму.

С 25 марта жителям запретили выезд из города без специальных удостоверений, выданных Советом. Их выдавали в здании вокзала после проверки документов и уплаты трех рублей с человека. А в апреле в город запретили въезжать всем, кто не имел здесь квартир.

31 марта Совет учредил особую комиссию по принудительному отчуждению домов для общественных нужд. Владельцев крупных домов лишали собственности, они могли пользоваться только частью своих бывших домов в расчете по одной комнате на каждого члена семьи. Размер комнаты не должен был превышать 20 квадратных метров. 

Заложники большевиков

Авторитарным решениям власти Советов сопротивлялись разные горожане. Среди них были и работники городского образования. За неподчинение советской власти от должности отстранили начальницу Второй женской гимназии Марию Агафонову. В качестве протеста коллектив преподавателей отказался продолжать работу, и гимназия остановила свои занятия. 

В апреле преподавательский состав и учащиеся Реального училища также отказались выполнять распоряжения Комиссариата народного просвещения. Педагогический состав уволили, и вслед за женской гимназией Реальное училище тоже приостановило свою работу.

Репрессии ужесточались несколько раз: после покушений на Ленина в январе 1918 года, затем после того, как в апреле 1918 года в город доставили императорскую семью, а в мае началось восстание Чехословацкого корпуса. Сообщения об арестах известных горожан стали появляться по несколько раз в неделю, иногда списки состояли сразу из нескольких фамилий. Массовые аресты «буржуазии» объясняли антибольшевистскими выступлениями, а арестованных прямо называли заложниками.

«Революционный штаб арестовал несколько наиболее видных и влиятельных лиц буржуазии и представителей партий, принимающих участие в выступлении чехословаков, и будет содержать их как заложников на случай контрреволюционного выступления», — говорилось на первых страницах местных газет 1 июня.

Чтобы исключить антибольшевистские выступления, в конце мая в Екатеринбурге ввели военное положение. С 23:00 до 05:00 горожанам запретили появляться на улицах. Однако все эти меры не сработали.

11 июня на Верх-Исетском заводе начался митинг фронтовиков и рабочих завода, недовольных властью Советов рабочих и солдатских депутатов — это было крупнейшее выступление против власти Советов. 12 июня митинг продолжился, среди рабочих уже раздавались призывы разогнать Советы и разоружить Красную армию. 

На следующий день обеспокоенные екатеринбургские большевики направили в Верх-Исетский заводской поселок Мадьярский батальон и всех имеющихся сотрудников Уральской ЧК. Красногвардейцы оттеснили митингующих с площади и задержали несколько десятков человек. Нескольких фронтовиков при задержании убили. Часть фронтовиков прорвались в сторону вокзала и, захватив паровоз, уехали в Невьянск. Там они приняли участие в антибольшевистском восстании. 

Затем начались облавы по частным домам вблизи завода, арестовывали остальных  участников митинга. В метрической книге Успенского собора Верх-Исетского завода  за июнь–июль 1918 года есть записи об отпевании 18 крестьян и рабочих с указанием причины смерти «убит красноармейцами», «убит большевиками» или «расстрелян». В метрической книге Никольской церкви Верх-Исетского поселка есть записи о расстрелянных в июне–июле еще как минимум девяти человеках. Тела еще нескольких убитых рабочих ВИЗа найдут только после ухода из города большевиков в августе 1918 года. 

16 июня в связи с антибольшевистским выступлением на Верх-Исетском заводе был образован военно-революционный комитет. Его наделили неограниченными полномочиями по борьбе с контрреволюцией. С этого момента екатеринбургские большевики перешли к массовым расстрелам. 

О судьбе заложников из числа известных горожан стало известно только после освобождения города объединенными антибольшевистскими силами — они состояли из восставшего Чехословацкого корпуса, казаков и местного офицерского подполья, в основном это были офицеры курсов Генерального штаба, который эвакуировали в Екатеринбург. 

Белые в городе. Как Екатеринбург на год вернулся к старой жизни

В начале июля силы большевиков на Урале терпели одно поражение за другим — чехословаки совместно с оренбургскими казаками быстро продвигались на восток. Узнав о разгроме своих сил под Нязепетровском, на Каслинском заводе и возле станции Маук, большевики начали эвакуацию из Екатеринбурга. Уралоблсовет эвакуировал из города более 200 пудов (3200 килограммов) золота и платины, банковских ценностей на сумму более 380 млн рублей, запасы продовольствия, военного имущества и амуниции, семьи комиссаров и политработников. 

В ночь на 17 июля в подвале Ипатьевского дома спешно расстреляли членов царской семьи. В эти дни расстрельная команда пыталась избавиться от тел, тайно захоронив их. 19 июля комиссар Яков Юровский повез в Москву драгоценности, принадлежавшие убитой царской семьи.

Утром 25 июля чехословацкие части вместе с казаками при помощи местного офицерского подполья вошли в город. На четвертый день после ухода большевиков в городе возобновили выпуск газеты «Уральская жизнь».

«Редакция „Уральской жизни“, выпуская первый номер после вынужденного молчания, считает нужным заявить своим читателям, что программа газеты остается внепартийной. „Уральская жизнь“, широко пользуясь свободой слова, по-прежнему будет служить интересам демократии, освещая жизнь родного Урала и соседней Сибири», — писали в газете.

Войдя в город, белогвардейцы освободили из «Американской гостиницы» более 50 человек, в том числе Владимира Зворыкина. Еще около 30 узников бильярдной большевики увезли с собой из города в качестве заложников.

В конце июля «в 20 минутах ходьбы от станции Екатеринбург II, в 100 саженях от Сибирского тракта вблизи свалок» обнаружили тела расстрелянной большевиками группы из 18 человек. Эту группу заложников расстреляли в ответ на казнь комиссара Ивана Малышева, которого взяли в плен вблизи Миасса.

Среди расстрелянных оказались слуги царской семьи матрос Климентий Нагорных и лакей Иван Седнев, а также купец Николай Первушин, домовладелец Владимир Соколов, бывший управляющий Верх-Исетским заводом инженер Александр Фадеев, управляющий Сысертским заводом Александр Мокроносов, участники невьянского восстания и участники митинга на Верх-Исетском заводе. Часть тел похоронили на Монастырском кладбище Ново-Тихвинского монастыря, еще часть была захоронена на Ивановском кладбище.

Подробности об этом расстреле рассказали чудом спасшиеся журналист, кадет Николай Чистосердов и крестьянин Березовского завода Зырянов. Во время расстрельного залпа они находились на краю шеренги и бросились бежать в лес. Почти месяц они скрывались в окрестностях Екатеринбурга и вернулись в город после ухода большевиков. 

В августе в Екатеринбург прибыла еще одна погребальная процессия, в этот раз хоронили заложников, угнанных на принудительные работы по рытью окопов. Были расстреляны Борис Макаров из семьи известных екатеринбургских мукомолов, инженер-химик Иван Соколов, купец Сысой Елшанкин, екатеринбуржцы Иосиф Шейнес и некий Щапов, имя которого не было указано в хронике этих дней. Подробности расстрела стали известны благодаря двум чудом выжившим — Николаю Макарову и Мефодию Топорищеву.

— Когда они переходили железнодорожный мост, им было приказано остановиться посередине, а перешедшая мост стража открыла по ним огонь. К раненому Николаю Макарову подошли. Тот притворился мертвым. Солдат поднес к его глазу зажженную спичку и, заметив, что глаз дернулся, выстрелил в голову в упор из револьвера. Николай потерял сознание и очнулся, когда его тормошил брат.

Оказалось, что пуля, пробив околыш фуражки, прошла между околышем и волосами. Николай, простреленный в плечо и контуженный в лоб, остался жив. Борис Макаров получил смертельную рану в живот, Елшанкину во время осмотра прокололи штыком живот, а Топорищев, не будучи ранен, выдержал пытку от поднесенной к закрытому глазу зажженной спички и тем спасся, — рассказывал Владимир Аничков.

11 августа на Монастырском кладбище Ново-Тихвинского монастыря хоронили третью группу расстрелянных вместе со священником Чернышевым. Эту группу расстрелял 20 июля красногвардейский отряд суконной фабрики Злоказова вблизи Арамиля. Среди них были священник Павел Чернышев, учитель К. А. Ждановских, фельдшер Герман Армишев, братья-юнкера Владимир и Борис Егоровы, служащий лесного ведомства Ф. И. Малинин, рабочий Ревдинского завода И. С. Логиновских, инженер путей сообщения И. И. Вылежаев. 

13 августа на еврейском кладбище хоронили убитых большевиками отца и сына Гершеля и Давида Левиных.

20 августа состоялись самые массовые похороны 62 камышловских заложников. Их отпели на Сенной площади, а тела похоронили на Михайловском и Монастырском кладбищах. Арестам и допросам чекистов подвергли членов семей известных екатеринбургских купцов Злоказовых, Степановых, Липиных и многих других.

Почти год, с 25 июля 1918 года до начала июля 1919 года, город оставался под властью белого правительства. При помощи местного населения белые власти выявляли коммунистов и левых эсеров, не успевших покинуть город. В первые дни было арестовано около 400 человек причастных к власти екатеринбургского Совета.

Белые тоже казнили людей, симпатизирующих красным. Официально известно об убийстве 38 человек. В том числе по решению Военного полевого суда в апреле 1919 года был казнен революционер, организатор подпольного комитета в Екатеринбурге Антон Валек и еще тринадцать большевиков-подпольщиков. 

После поражений в мае 1919 года, чтобы не допустить окружения и разгрома, белая армия была вынуждена перейти к отступлению. В начале июня Западная и Сибирская армия Колчака отступили за реки Белая и Кама. 9 июня белые оставили Уфу. Не давая белым переформировать свои силы, Красная армия продолжала стремительное наступление. 1 июля красные заняли Пермь. Началась подготовка к эвакуации Екатеринбурга. 

В июле 1919 года вместе с белой армией на восток из города ушли более 20% его жителей. Эти семьи играли определяющую роль в общественной жизни Екатеринбурга — то были купцы, промышленники, представители интеллигенции. Часть из ушедших с белой армией вернулись в 1920-е годы. Другая часть эмигрировавших в 1919 году навсегда покинула Россию.  

В 1920-е в город пришли крестьяне окрестных деревень, бегущие от голода. В 1930-е годы в Свердловске начались крупные социалистические стройки, на которые устремились люди со всей страны, в том числе вынужденно, из-за раскулачивания и коллективизации. А на город надвигалась новая волна репрессий, затронувшая всю страну. Позже ее назовут Большим террором.

Поделись публикацией: