«Сталин теперь будет ходить в броне»

В середине 1930-х годов в Свердловске прошла волна политических дел, фигурантами которых были студенты вузов. Большинство из них заканчивались относительно мягкими приговорами со сроками от трех до пяти лет. Парадоксально, но некоторым это могло помочь пережить эпоху Большого террора, поскольку они оказались на это время в лагере. 

Преследование студентов по политическим мотивам стало характерно для Свердловска, поскольку в город прибывало на учебу много молодежи со всей страны. Они обменивались новостями о проблемах в разных регионах. Но среди студентов были и идейные комсомольские работники, которые считали своим долгом доносить о любой нелояльности к власти.

Сегодня мы расскажем о деле пяти свердловских студентов Уральского индустриального института (позже УПИ, а затем УрФУ). Оно было не первым и далеко не последним среди студентов. Как и в предыдущей истории о студенте Горного университета Владимире Попове, это дело возбудили по доносу соседей из общежития за «антисоветские разговоры».

Фото студенческих общежитий на улице Малышева (из открытых источников)

Зимняя сессия в камерах НКВД

Осенью 1934 года студенты Уральского индустриального института начали переезжать в новые кирпичные пятиэтажные корпуса общежитий Втузгородка. Именно так студенты второго курса металлургического факультета Сергей Соловьев, Александр Кувайцев, Петр Замотаев, Николай Рогожин и Николай Ильин оказалась в разных комнатах нового здания. 

1 декабря 1934 года в Смольном убили первого секретаря Ленинградского обкома Сергея Кирова. На следующий день эта новость была на первой полосе всех советских газет.

«С великой скорбью большевики, пролетарии, колхозники склоняют траурные знамена над свежей могилой. Не стало стойкого соратника великого Сталина. Не стало пламенного бойца, несгибаемого большевика, не стало талантливого руководителя, не стало чуткого и отзывчивого друга. Подлый убийца, подосланный врагами рабочего класса, совершил свое предательское дело...»

Газета «Уральский рабочий» от 3 декабря 1934 года

Вся страна обсуждала убийство ближайшего соратника Сталина. Обсуждали это и студенты Уральского индустриального института. В отсутствие личного пространства в общежитиях о политике тогда можно было говорить исключительно при «своих», но и «свои» в студенческой жизни понятие, которое было непостоянным.

Уже 4 декабря 1934 года органы НКВД арестовали студента Александра Кувайцева. На следующий день арестовали его соседей по комнате Петра Замотаева и Сергея Соловьева. 

Сергей родился в 1908 году в городе Кохма Ивановской губернии. Его отец был механиком текстильной фабрики купца Ясюнинского. После революции он продолжил работать на фабрике, которую национализировали.

Сергей Соловьев. Фото: Государственный архив административных органов Свердловской области (ГААОСО)

Петр родился в 1912 году в Нижнем Тагиле. У него было девять братьев и сестер. После школы Петр отправился в Свердловск и поступил на металлургический факультет института. 

Петр Замотаев. Фото: ГААОСО

Александр Кувайцев был самым молодым в этой компании. На момент ареста ему был 21 год. Он родился в семье рабочего в 30 километрах от Саранска.

Александр Кувайцев. Фото: ГААОСО

После ареста студентов задача НКВД состояла в том, чтобы получить признательные показания хотя бы от кого-нибудь из них. Дело поручили уполномоченному Георгию Марфину. Он лично допрашивал всех студентов.

На первых допросах Соловьев и Замотаев отрицали любые обвинения в свой адрес и в адрес друзей. Кувайцев уже на следующий день после ареста начал давать показания. По всей видимости, у сотрудников НКВД было достаточно агентурной информации — данных о разговорах студентов. Эти случаи и были предъявлены Александру, а он подтверждал их, называя студентов, которые присутствовали при разговорах. Эпизоды обвинения нарастали, как снежный ком.

Александр вспомнил, как Сергей в столовой института жаловался на плохое качество блюд и приводил в пример восстания рабочих в Иваново из-за ухудшения снабжения. 

Рассказал, как Сергей настаивал на том, что в стране настала не диктатура пролетариата, а диктатура партии. Вспоминал и эпизоды из их студенческой жизни: как Соловьев в течение недели прогуливал занятия, скрывая следы драки на лице, как Сергей в комнате пинал учебник по ленинизму и как они на спор прокалывали этот же учебник ножом, поспорив, кто больше проткнет страниц. 

«Расшифровывал ВКПб, как „второе крепостное право большевиков“»

На десятый день ареста начал давать показания Петр Замотаев, в них он упоминал имена еще двух студентов — Николая Рогожина и Николая Ильина.

«В отношении Рогожина помню, что об убийстве Кирова он заявил, что Сталин теперь будет ходить в броне. Когда мы жили в каркасном корпусе общежития, Рогожин говорил, что население СССР запугано, люди боятся говорить. В газетах пишут, что все хорошо, а в действительности имеются крестьянские восстания, которые усмиряются только при помощи войск. О месте, мне помнится, он говорил где-то около Орла или Тулы. В отношении Кувайцева, связь у нас прекратилась с осени 1934 года, из-за переезда в разные комнаты. 

В начале 1934 года он говорил: „Хорошо бы переизбрали Сталина или бы какая-нибудь оппозиция его вытолкнула, тогда бы жить стало легче“. 

В отношении Ильина могу сообщить следующие факты. В начале 1934 года он возмущался тем, что ему не дали путевку на курорт и говорил: „Красные дворяне огородились, себе все, а рабочим ничего“. Красными дворянами Ильин называл вообще всех коммунистов, причем у него это вошло в обычай, как поговорка. В начале 1934 года, читая газету, он сказал: „Вот смотрите, колхозников в газетах рисуют смеющимися, а на самом деле у них на глазах слезы от голодной жизни“. В конце ноября 1934 года в присутствии меня, Замотаева, Рогожина, увидев на столе отпечатанный портрет Сталина, начал его резать ножом, приговаривая: „На, сволочь, корми нас лучше!“ Это сопровождалось смехом. После чего изорвал газету и бросил в урну».

19 декабря арестовали студентов Николая Рогожина и Николая Ильина. Ильин родился в Пензе в 1904 году в семье рабочего. Он был самым старшим в этой компании студентов. 

Николай Ильин. Фото: ГААОСО

Рогожин родился в 1912 году в Московской области в семье священника Петра Рогожина. В 1930 году его отца осудили на три года лагерей за агитацию против закрытия церкви.

Николай Рогожин. Фото: ГААОСО

Предъявив Ильину показания друзей против него, следователь спровоцировал дать показания в ответ:

«Убеждения Замотаева, Кувайцева и Рогожина антисоветские. Точно так же, как и мои убеждения. Кувайцев неоднократно рассказывал антисоветские анекдоты в которых высмеивал Сталина, политику партии. Расшифровывал ВКПб, как „второе крепостное право большевиков“. Выпивки являлись началом наших бесед. Сначала на тему недовольства материально-бытовыми условиями, а затем и антисоветского характера. Добавлю, что выпивки устраивались не специально для антисоветских разговоров. У нас не было никаких задач и целей. Мы представляли из себя неоформленную антисоветскую группу».

Ильин на допросе заявил следователю, что покончит с собой, если на него будет оказываться давление. Рогожин же на допросе дал показания на Петра Замотаева: 

«Замотаев говорил, что нагреть бы лом и воткнуть Сталину в спину холодным концом, а горячий оставить сверху чтобы никто не вытащил». 

Он также признал, что кидал нож в плакат, который находился у них в комнате. Так в деле появилось вещественное доказательство, которое сохранилось в деле. При внимательном осмотре плаката следы проколов обнаружить не удалось.  

Плакат, изъятый из комнаты студентов. Фото: ГААОСО

На плакате изображен Революционный военный совет. Он был создан как коллегиальный орган управления Вооруженными Силами РСФСР, а позже СССР. С 1925 года его председателем был Климент Ворошилов. Из тринадцати членов совета десять расстреляют в ближайшие три года после 1934, еще двое умрут. 1930-е годы из 13 членов, изображенных на плакате, пережили только Буденный и председатель совета Ворошилов.

Кроме портретов на плакате изображена одна из самых тиражируемых цитат Сталина в те годы: «Ни одной пяди чужой земли не хотим, но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому». Эта фраза использовалась в пропаганде так часто, что запомнилась советским гражданам надолго. 

После войны с Финляндией, занятия Прибалтики, Западной Беларуси, Бессарабии, Северной Буковины и части Польши обсуждение противоречия между словами и действиями станет поводом для ареста многих советских граждан.

Вместе с плакатом из комнаты студентов изъяли пустые бланки с печатью для медицинских справок, принадлежащие Замотаеву. За это ему добавят обвинение по статье о подделке документов. 

«Пытался злоупотреблять своей жизнью»

В начале января 1935 года прошли очные ставки обвиняемых. Все студенты подтвердили свои показания. Сергей Соловьев единственный из всех продолжил отрицать все эпизоды обвинения, одновременно отказываясь уличать в чем-либо и своих товарищей. 

23 января посреди ночи Николай Ильин совершил попытку самоубийства. Он разбил чайную чашку и осколком попытался порезать свою левую руку. Надзиратель, увидев в глазок, остановил Николая, который не успел нанести себе серьезных повреждений. Ильин заявил охране, что попытка самоубийства вызвана тем, что он не получает никакого лечения. В результате попытки суицида Николай Ильин добился, чтобы его отправили на медицинское освидетельствование.

Рапорт надзирателя Попова. Фото: ГААОСО

В конце января Петр Замотаев в камере написал покаянное письмо на имя следователя. В письме он уверял, что с начала учебного третьего курса не участвовал в вечеринках этой компании своих знакомых, что осознал их антисоветскость и каждый раз отказывал, когда его приглашали. Письмо создает впечатление, что автор абсолютно раздавлен и сломлен. 

7 февраля следователь Георгий Марфин предпринял последнюю попытку получить признание от Сергея Соловьева. Закончилась она безуспешно. Дело ушло на рассмотрение особого совещания при НКВД.

Сотрудничество со следствием было зачтено только Александру Кувайцеву. Он единственным из пятерых получил три года лагерей и отправился по этапу в Дальлаг в Хабаровск. Остальных четверых приговорили к пяти годам.

Вместе с Кувайцевым в Хабаровск отправился Николай Ильин. Петра Замотаева отправили в Байкало-Амурский лагерь. С 1934 по 1938 год Бамлагом руководил известный советский чекист Нафталий Френкель. Это человек удивительной судьбы, родившийся в Константинополе (нынешний Стамбул) и сделавший карьеру от контрабандиста, авторитета среди криминального мира Одессы, заключенного Соловков до заместителя начальника ГУЛАГа, генерал-лейтенанта с тремя орденами Ленина. Он пережил все чистки и дожил до 1960 года.

Сергея Соловьева отправили в Мариинск в Сиблаг. Николай Рогожин был отправлен в город Чибью (теперь это город Ухта в Коми) в Ухтпечлаг.

Следователь по делу Георгий Марфин в 1937 году был командирован в шахтерский город Кизел. Восемь месяцев Большого террора он проработал в должности начальника отделения. Из органов его уволили в мае 1938 года. Скорее всего, в результате чистки работников, поднявшихся при предыдущем руководителе свердловского НКВД Илье Решетове. В ноябре 1943 года Георгия Марфина мобилизовали в армию. Он погиб 20 октября 1944 года в боях в Восточной Пруссии вблизи деревни Гудден.

«Нет ли возможности освободить сына досрочно, дабы я могла его еще увидеть?»

Как сложилась дальнейшая судьба репрессированных студентов в лагерях, известно немного. Внимания заслуживает письмо матери Петра Замотаева в адрес «всесоюзного дедушки» Михаила Калинина:

Письмо Надежды Замотаевой. Фото: ГААОСО

«...Из десяти детей девять очень и очень неплохие люди и вдруг десятый государственный преступник. Стыдно смотреть людям в глаза. Обидно за сына, что он мог стать преступником, но в то же время жаль, сердце кровью обливается, как жаль. Я ведь мать. Но я никогда не роптала. Ничего не просила. Я верю в советскую законность. Раз виноват — должен нести наказание, должен исправиться, если на это способен. 

Я имею сведения, что Петр работает в настоящее время прорабом на Амурской железной дороге на ДВК (Дальне-Восточный край), а поэтому делаю заключение, что раз ему доверили участок, то значит он исправляется. Михаил Иванович! Я старая больная женщина. Я решила просить Вас проверить степень исправления моего сына. Нет ли возможности освободить его досрочно, дабы я могла его еще увидеть. Я подчеркиваю, сделайте это только в том случае, если Петр исправился и проверен...» (орфография и пунктуация сохранены — прим. ред.)

Старший брат Петра Замотаева Степан Замотаев стал заместителем главного металлурга Уралмашзавода. Умер в 1962 году, с почестями похоронен на Ивановском кладбище. Брат Иван Замотаев стал профессором, доктором медицинских наук. Умер в Москве в 2001 году. Судьбу самого Петра Замотаева установить не удалось. Удалось ли матери еще раз увидеть своего сына?

Сергея Соловьева лагерь не спас от Большого террора, а сыграл ровно противоположную роль. Находясь в лагере, в 1937 году Сергей снова был осужден и расстрелян по статье 58-2 («Вооруженное восстание»).

Младший брат Николая Ильина Анатолий Ильин стал военным, прошел советско-финскую войну и Вторую мировую войну. Вышел в отставку в звании полковника. В 1985 году проживал в Киеве.

Известно, что Александр Кувайцев пережил лагерь и был жив в 1966 году.

Реабилитировать студентов начали в 1955 году. Прокуратура подала протест по делу, но не было оформлено определение Верховного суда. В 1992 году, заметив недоработку, прокуратура Свердловской области дооформила реабилитацию, утвердив ее подписью прокурора Свердловской области Владислава Туйкова.  

Знакомство с делами репрессированных студентов дает не только иной взгляд на уровень поддержки Сталина, но и на противостояние тоталитарной системе в советском обществе. Возможности сопротивления и недовольства подавлялись постепенно. Отсутствие каких-либо публичных выступлений против сталинской политики дает обманчивое представление о всеобщей лояльности советских граждан. Скорее, именно советская власть старалась делать все, чтобы это было забыто.

Текст написан по материалам ГААОСО фонд Р-1 опись 2 д. 44754