В российский прокат вышел фильм «Петровы в гриппе», основанный на романе уральского писателя Алексея Сальникова. В книге главный герой Петров-старший в одном из самых ярких эпизодов перемещается по Екатеринбургу с Эльмаша на Юго-Запад, и эта поездка занимает две главы. Корреспонденты It’s My City проделали тот же путь, получив благословение от писателя, и, кажется, узнали что-то новое о России.
Фото: Арина Томашова / It's My City«Машина полезла в гору и показала, что на горе есть магазин „Кировский“, снова запетляла между кустов, близких дверей подъездов и бетонных блоков, преграждавших ей дорогу», — так описаны в книге окрестности улиц Ползунова и Замятина на краю Эльмаша.
Петров оказывается здесь во время второй первой попытки добраться на Юго-Запад, после того как пересаживается с троллейбуса на катафалк. Когда-то эту часть Эльмаша называли «квартал № 70». Время в этих местах остановилось лет на 30.
«Ну, и как вам эта дыра? — встречает нас фразой невысокий мужчина лет 60. — Я заселился сюда в 1960-х, дали квартиру на заводе. Раньше здесь были частные дома, а теперь их снесли и отстроились, а шлакоблочки еще долго будут тут стоять». Мужчина замечает фигуру в плаще и говорит: «О, вон еще один центровой идет, бывший начальник цеха». Они сухо приветствуют друг друга и уходят за дом.
Фото: Арина Томашова / It's My CityТут же из «Кировского» вылетает возмущенная женщина. «Теперь уже сто рублей не дают сдачи! Отбила мне за 400, я даю ей 500, и сдачи не сдает!» — кричит женщина, размахивая пакетом с покупками. «Они думают, что пенсионеры сильно богатые что ли? Сидят такие рожи... Одна про другую говорит, что та на машину собирает. На стиральную что ли? Как у нас сказал президент: у каждого из нас есть несколько машин — одна стиральная, вторая швейная», — продолжает, чуть успокаиваясь, Галина. «Да уж, в нашем государстве можно жить либо с юмором, либо с психиатром», — говорит она.
Вместе с Галиной идем по закоулкам района, через пятиэтажки и двухэтажные домики с отдельными подъездами в каждую квартиру. Выходим к Ползунова, 34 — дому, где встретились и разъехались балконы двух корпусов с литерами «ж» и «и».
Фото: Арина Томашова / It's My City«Проблемы у нас те же, что и везде — дороги, про которые пишут „комфорт и порядок“. Не знаю, про какой город они так говорят, но ни комфорта, ни порядка у нас нет. И проблемы вечные. Я тут живу с 10 класса, а мне уже 60 лет, в доме ни разу не было ремонта. Вон, посмотри какое дурашество», — показывает рукой на балконы дома на Ползунова, известные в народе как «целующиеся».
«Испортили нам балконы», — вдруг врывается в беседу женщина, подметающая тротуар метлой. «У меня угловая квартира на четвертом этаже, потолок на этом балконе гуляет зимой — то подымается, то опускается», — говорит она и представляется Людмилой, она живет в корпусе «и» на Ползунова, 34. «Да потому что просто подбирали на помойке материалы и из них строили, мы сами наблюдали», — добавляет Галина.
Женщина подходит к пятиэтажке напротив и оглядывает ее.
— Наш дом, самстроевский, — начинает Галина.
— У нас тоже самострой, — говорит Людмила.
— Ну слушайте, какой это самострой? Кто это строил?
— Турбинка! (Уральский турбинный завод).
— Ну, значит строили или в конце месяца, или пьяными! — отрезает Галина и уходит в свой подъезд.
Галина и кошка Тома, местные называют ее Гитлер из-за черного пятнышка у носа. Фото: Арина Томашова / It's My City«А я вот решила брать все в свои руки, никто ничего не хочет делать, — вздыхая, говорит Людмила. — Не могу уже ходить мимо этой всей порнографии. Как же мы здесь живем? Почему у нас такая Россия? Почему никому ничего не надо?»
Женщина показывает на газон, где на днях косили траву и на поверхность «вылез» мусор. Его долго никто не убирал, поэтому Людмила и взялась за метлу.
Людмила. Фото: Арина Томашова / It's My City
Местная кошка Тома, которую из-за пятнышка называют Гитлером. Фото: Арина Томашова / It's My CityПрощаемся с Людмилой и возвращаемся к «Кировскому». В 80 метрах от «целующихся» балконов стоит темно-синий катафалк с надписью «Бюро похоронных услуг». Его водитель и владелец выглядывает из гаража по соседству и представляется Игорем — точно так же зовут персонажа, которого Петров-старший видит в катафалке.
Катафалк Игоря. Фото: Арина Томашова / It's My CityИгорь рассказывает, что приобрел автомобиль пару лет назад, просто потому что предложили и были деньги. «Мне обычно звонят, и я выезжаю. Работаю как таксист, только на катафалке», — говорит мужчина. Автомобиль стоит рядом с жилой пятиэтажкой, и пожилые жительницы нервничают, увидев катафалк. «Думают, что за ними или за подружкой», — говорит Игорь, улыбаясь. Но пока убрать катафалк из-под окон не просили.
В гараже Игорь ремонтирует старую «Победу» — увлекается реставрацией ретро-автомобилей на досуге. Про своего «прототипа» из романа мужчина ничего не слышал.
«Победа», которую реставрирует владелец катафалка. Фото: Арина Томашова / It's My CityПопрощавшись с Игорем, перемещаемся на троллейбусное кольцо на Таганской. В романе Петров садится здесь на маршрут № 08 (сейчас у него другой номер — № 68), немного проезжает, пока не случается стычка между кондуктором и семейной парой. Из-за этого всех пассажиров высаживают из автобуса, а Петров идет пешком до метро.
Повторяя ритуал, заходим в автобус. Следом за нами входит одинокий мальчик десяти лет, чем-то напоминающий Петрова-младшего, и садится рядом с немолодой женщиной. Она пристально вглядывается в его лицо и начинает разговор.
— Мальчик, а ты знаешь, что ты очень красивый?
— Да, мне много кто об этом говорит, — отвечает он.
— Ты в школе в каком классе?
— В пятом.
— А куда ты поехал?
— На бальные танцы.
— Ну, будь умницей, ладно? Не зазнавайся.
Фото: Арина Томашова / It's My CityМальчик остается в автобусе, а мы вместе с женщиной выходим на остановке. Идет дождь, направляемся в сторону метро. По пути встречаем лишь спящую продавщицу в цветочном магазине, где почти нет букетов. Остальные аборигены укрылись от дождя в своих домах.
Фото: Арина Томашова / It's My CityНа Шефской натыкаемся на двухэтажный аварийный дом с обвалившейся кровлей. По всему фасаду нанесена трафаретная надпись «Вход воспрещен, опасно для жизни». Вдруг тишину этого пространства разрывает молодой человек в сером худи, который буквально выпрыгивает из ветхого подъезда. Пугаемся от неожиданности и слышим: «Да че вы». Парень уходит в неизвестном направлении и через полминуты, будто подумав, возвращается с просьбой дать телефон «номер один набрать». Отказываем и идем дальше.
Заброшка на Шефской. Фото: Арина Томашова / It's My CityНа перекрестке с Баумана к одному из корреспондентов под плащ заглядывает странный мужчина лет 40. На вопрос, в чем дело, он отвечает: «Что с вами? Это болезнь?». Говорю, что варикоз. С озадаченным видом он бубнит: «Лечиться не пробовали». И, не дождавшись ответа, уходит. Мы ныряем в метро на станции «Уралмаш».
В романе Петров сталкивается в поезде с классом младшей школы и, доехав до площади 1905 года, с облегчением «вываливается из вагона на гранит станции». Затем он долго ждет свой троллейбус № 3, чтобы доехать до улицы Пальмиро Тольятти. Сейчас этот троллейбус и вовсе идет по другому маршруту, поэтому мы садимся на маршрут № 7 и без приключений оказываемся на Юго-Западе.
Фото: Арина Томашова / It's My CityПервым на улице Пальмиро Толльяти нам встречается мужчина в черном капюшоне. Удивительно, но он тоже сам начинает разговор о тяжелой жизни в России. В стране, по его словам, живут «задавленные люди».
«Иду мимо поликлиники и смотрю как у одной женщины болтается подошва, брякает. Подхожу к ней, говорю: „Женщина, у вас скоро отвалится подошва“. Она шарахнулась от меня, как от прокаженного. Люди — бедные и запуганные у нас в стране», — заключает он и входит в мастерскую по ремонту обуви. Идем за ним.
Фото: Арина Томашова / It's My CityВнутри встречаем мастера по имени Владимир, он сидит в медицинском маске — два дня назад заболел гриппом. «Прививку „Спутником“ поставил и все равно болею гриппом. Слабость и головокружение, температуры нет. В понедельник вторую ставил», — неохотно рассказывает Владимир. На вопрос, почему не переносит болезнь дома, отвечает: «Какой больничный? У меня ИП!»
По соседству, во дворе на Пальмиро Тольятти, слышим, как две женщины обсуждают вакцинацию от коронавируса. Как раз в этом квартале, по роману, живет семья Петровых, на которых обрушивается злополучный грипп. А через три остановки находится главная «ковидная» больница № 40.
«У меня сын болел „короной“ и лежал в больнице одну неделю в первый раз в жизни, а ему 54, — рассказывает пенсионерка Людмила. — Сначала думал, что грипп, а потом ему вызвали бригаду и уволокли в детское отделение. Соединили две детские кроватки, он лежал на детском белье. Ну, а как? Все же занято. Он рассказывал, что с другим мужиком ухаживал за третьим в палате — тому плохо было. Наверное, не выжил даже». Сейчас у сына все хорошо, а женщина поставила обе прививки в июне.
Фото: Арина Томашова / It's My CityПоднимаемся по Посадкой до перекрестка с Белореченской и заглядываем в киоск с шаурмой. Здесь свое обсуждение здоровья. Двое рабочих вместе с поваром обсуждают укрепление иммунитета.
— Наши предки почему не болели? Они занимались физическим трудом. Движение — это жизнь. Надо в жизни заниматься движением, мы вот доставляем товар до клиентов, — говорит мужчина, представившийся Сергеем.
— А я тоже на кухне весь день физическим трудом занимаюсь и еще самогон пью. Это самое лучшее лекарство от коронавируса, — отвечает женщина и заворачивает мясо в лаваш.
— О! — восклицает Сергей и говорит, что у него под сиденьем в машине тоже лежит бутылка самогона.
Владелица киоска сетует, что не ей хватает времени на выгонку самогона.
— Так тут поставь самогонный аппарат, я бы у вас в выходные был бы постоянным клиентом, — говорит Сергей.
— Воды нет, чтобы постоянно текла, — отвечает женщина.
— Давай с «Водоканалом» договоримся, чтоб давали.
— Договаривайся, я тебе со скидкой буду самогон продавать.
Сергей в ларьке с шаурмой. Фото: Арина Томашова / It's My CityОба возвращаются к разговору о здоровье. Выясняется, что Сергей против вакцинации от коронавируса. «Прививку? Ну что вот ее ставить? Они от колорадского жука 20 лет ничего не могут придумать, а тут за полгода несколько вакцин придумали, как так? Я один раз поставил прививку от гриппа и думал умру нахрен, температура под 40 подскочила. Даже от клеща не ставлю», — говорит мужчина и уходит в свой автомобиль.
Мы завершаем свой маршрут. По роману, в конце пути Петров-старший заходит в киоск и покупает бутылку «Колы». На конечной троллейбусов из киосков только булочные и точки с шаурмой, поэтому проходим до того же «Кировского».
С торца, где в магазине идет прием товара, на стенах висят картина и старые пластинки. Заглядываем внутрь.
— Вот, оборудовал свое рабочее место. Эту картину еще в юности нарисовал, когда ходил в художественную школу. На антресолях десяток лет валялась и решил принести. А пластинки еще от отца остались, — рассказывает сотрудник магазина, представившийся Петровичем.
— Ты бы хоть полы помыл, — кричит издалека ему в ответ продавщица «Кировского».
Оба уходят в темный коридор магазина.
Фото: Арина Томашова / It's My CityЗаходим внутрь, берем с прилавка кока-колу и идем на остановку троллейбуса, чтобы разъехаться по домам. Как и в романе, поездка по маршруту будто бы никак не могла закончиться. И сейчас в переулках и ларьках нам продолжают встречаться «прототипы» персонажей романа Сальникова — одни похожи чуть больше, другие чуть меньше. Но говорят они все о том же — о России, о болезни и о бедности.
It`s My City