«Тем, кто отравлял ей жизнь, будет стыдно»

4 мая около 20:35 ушла из жизни директор «Екатеринбургского Мемориала»* Анна Пастухова. С 17 апреля она лежала в реанимации с коронавирусом, спустя 10 дней была подключена к ИВЛ. Анна Яковлевна основала и возглавляла «Екатеринбургский Мемориал» с 1987 года, она многое сделала для сохранения памяти репрессированных на Урале, а в последнее время сама часто участвовала в акциях несогласных, ее задерживали и штрафовали. 

It’s My City попросил известных екатеринбуржцев рассказать, какой они запомнят Анну Пастухову и вспомнить истории, связанные с ней. 

Анна Пастухова на одной из акций «Последнего адреса». Фото: Марина Молдавская / It's My City

Татьяна Мерзлякова, уполномоченный по правам человека в Свердловской области, член Совета по правам человека при президенте РФ

Татьяна Мерзлякова. Фото: Любовь Кабалинова / архив Ельцин Центра

— С начала 1990-х «Мемориал» проводил конкурсы школьных сочинений «Человек в истории». Екатеринбург всегда участвовал в таких конкурсах и ребята всегда попадали в тройку лучших. Я помню, как у нас был спор с Анной Яковлевной про одно из школьных сочинений. В нем был стиль и язык, настоящий журналистский материал. Я говорю: «Его надо выставлять», а она спрашивает: «Чем оно хорошо? Мне кажется, в нем нет истории». В итоге мы отправили его, а девочке, написавшей сочинение, дали первое место. Анна Яковлевна тогда сказала: «Наверное, в жюри сидели журналисты, а не историки».

Анна была очень творческим человеком. 4 августа 1937 года был расстрелян Шалва Окуджава (отец поэта Булата Окуджавы — прим. ред.), и это считается началом Большого террора. Анна Яковлевна устроила в Екатеринбурге вечер стихов и поэзии в память о начале Большого террора. Такие поэтические акции происходили только у нас. И это правильно: поэзия дает образные впечатления о том периоде, и история соприкасается с нашей памятью.

Анна Яковлевна познакомила меня с Наташей Эстемировой (сотрудница отделения «Мемориала» в Грозном, была убита в 2009 году — прим. ред.). Мы о многом переговорили с Натальей и потом случилась беда. Через год после ее смерти Анна организовывала акцию памяти Натальи Эстемировой. 

Звонит мне и спрашивает: «А можно я поставлю ваше фото с Наташей, где вы у березки стоите?» Я говорю: «Конечно, можно». А она: «Ну, кто вас знает, чиновников?» 

Наташа [Эстемирова] — наша землячка (родилась в Камышлове — прим. ред.). Наташиного ребенка надо было привезти и устроить в школу, этим Анна и занималась. Для меня это самое теплое воспоминание об Анне. 

Феликс Ривкин, правозащитник

Феликс Ривкин. Фото: сообщество «Последний адрес в Екатеринбурге» / Facebook

— Когда Надежда Савченко была в плену, мы проводили пикет на перекрестке Малышева — Гоголя. Это было 10 апреля 2015 года. У нас не все хорошо получилось с полицией и мы ушли. Шли по Историческому скверу, там нас полицейские и перехватили. Стали задерживать молодых ребят. Анна Яковлевна шла с велосипедом, но с ходу вступилась за них. Сказала, что поедет с ними поддержать. И это несмотря на то, что велосипед некуда девать и у полиции не было к ней претензий. Села в полицейскую машину и поехала в отдел. Все задержанные просидели там три часа. По итогу выпустили всех, кроме нее и правозащитника Сергея Зыкова. Их задержали еще на двое суток.

На любое событие, историческое или произошедшее в мире, Анна Яковлевна очень отзывчиво реагировала. 

Через несколько дней после того, как Boeing МН17 был сбит [в небе над Донецкой областью в 2014 году] она предложила попикетировать на площади Труда. Мы накупили тетрадок на почте. Стояли и делали самолетики из листов тетрадей. Предлагали делать самолетики прохожим. В крушении погибло 298 человек, и мы сделали много-много самолетиков в память о них. Эти идеи исходили от нее, они буквально сыпались из нее. Она была очень креативная.

С ней было трудно разговаривать на одну тему, потому что при разговоре у нее сразу возникали интересные ассоциации и она перескакивала на другие вопросы. Но этого постоянного фонтана идей будет очень не хватать.

Алексей Мосин, историк, председатель совета по развитию музейно-мемориального комплекса памяти жертв политических репрессий

Алексей Мосин. Фото: Марина Молдавская / It's My City

— Все мои воспоминания об Анне Яковлевне — исключительно теплые. Она была замечательным, светлым и мужественным человеком. Очень непросто складывалась ее жизнь, особенно в последние годы. После того как возглавляемый ей «Мемориал» был признан иностранным агентом, она лишилась возможности приходить в школы. А она была очень талантливым педагогом и надо было видеть, как она общалась с детьми! От нее многие начали шарахаться, как от зачумленной. Как в таких случаях говорят, страха ради иудейска. 

Несмотря на все это, она не изменилась. Совершенно открытый человек, черпающий новые силы из убежденности в правоте своего дела. 

Последние 30 лет своей жизни она посвятила увековечиванию памяти жертв политических репрессий. В этом она была абсолютно непреклонна. Огромную роль сыграла в установке «Масок скорби». 

Она была неизменным участником всех акций. Смотришь на эту хрупкую женщину и думаешь, какая твердость в отстаивании своей позиции! И так было буквально до последних ее дней.

Еще 7 апреля мы вместе открывали новые таблички «Последнего адреса». В ту же ночь какие-то мерзавцы сняли таблички. 9 апреля она была на акции памяти в день рождения Эрнста Неизвестного. Невозможно свыкнуться с мыслью, что я больше не увижу Анну Яковлевну, не услышу ее голоса и не увижу ее улыбки. 

Надеюсь, тем, кто отравлял ей жизнь все эти годы, будет стыдно. Сейчас уже ничего не изменить. Всё, в чем мы виноваты перед Анной Яковлевной, останется с нами навсегда. Анна Яковлевна — лучший человек нашего города, и мне бы хотелось, чтобы об этом знали и задумались больше людей.

Вадим Винер, историк и общественник

Вадим Винер. Фото: Любовь Кабалинова / архив Ельцин Центра

— Мы с Анной Пастуховой ходили к Чернецкому, когда решался вопрос по перезахоронению на 12-м километре Московского тракта. Речь идет о том, что останки 31 трупа были найдены и долго лежали в морге, так как их не хотели хоронить. В итоге Чернецкий позвонил депутату Законодательного собрания Николаю Воронину, и останки были похоронены.

Мы с товарищем пытались открыть доску в Дегтярске 37-му президенту США Ричарду Никсону. Это был прецедент, когда в России поставили доску методом народной дипломатии, против чего выступали чиновники. Приехали в Дегтярск и в результате провокации моего товарища арестовали. Мы вместе с Анной пошли в полицию и добились того, чтобы ему дали постельное, передали продукты. А потом Анатолий Свечников [координатор «Екатеринбургского мемориала»] помогал моему товарищу на процессе. Анна оказала нам такую помощь...

В Свердловской области людей не ценят и начинают говорить о человеке, когда он умрет. То, что делала Анна в отношении репрессий, надо было поддерживать, а не мешать ей. 

Вместе с коллегами из «Мемориала» мы будем продолжать деятельность Анны. 

Евгений Ройзман, политик и общественный деятель

Евгений Ройзман. Фото: Марина Молдавская / It's My City

— У Анны в голове была картотека, она помнила и знала очень много. То, что «Мемориал» существовал на Урале — это во многом благодаря ей лично. Конечно, это большая утрата.

Елена Шукаева, правозащитница, журналистка, глава «Последнего адреса» в Екатеринбурге

Елена Шукаева. Ривкин. Фото: сообщество «Последний адрес в Екатеринбурге» / Facebook

— У Анны Яковлевны всегда было многой идей и всегда были планы. И все мечты и усилия были связаны с 12-м километром Московского тракта. Она мечтала методом народной стройки сделать пешеходную дорожку на 12 километр, чтобы у людей появилась возможность как-то бывать в этом месте.

У истоков памятника Эрнста Неизвестного («Маски скорби» — прим. ред.) стоял «Екатеринбургский Мемориал». Именно общество обратилось к скульптору с предложением спроектировать памятник для Екатеринбурга. Изначально он был задуман как 15-метровый монумент из гранита, но, к сожалению, таким его реализовать не удалось. Анна годами хранила прототип памятника, прежде чем его отлили и установили. Для нее это было очень важно. Это одна из самых больших вех ее жизни и одна из самых больших болей.

Накануне своей госпитализации она говорила, что раскопки на 12-м километре так и не провели и не определили зону захоронений. 

После прошлогодней истории с обнародованием результатов раскопок для нее было большой болью, что хозяйственная деятельность на участке продолжается. Я думаю, что если мы как общество хотим что-то сделать в память об Анне Яковлевне, это должен быть вклад в то, чтобы облагородить это место.  

Она очень ценила мелкие знаки внимания, значки, открыточки и сама всегда дарила такие маленькие сувенирчики. Например, на одну из акций сторонников Навального она пришла с цветком розы — кто с чем, а она с розой. Она сделала календарь на 2021 год с портретом академика Андрея Сахарова и открытку на открытие мемориала в честь Мандельштамов на екатеринбургском вокзале.

Анна Пастухова на 12-м километре Московского тракта в 1991 году. Фото Льва Баранова

Анна Яковлевна была человеком огромной эрудиции и разговаривала готовыми текстами: ясно и лаконично. Могла часами рассказывать о репрессиях. Она никогда не сердилась и не держала зла на людей. Она всегда выручала всех — к ней можно было обратиться с любой проблемой. У меня было ощущение, что у меня есть крепкий и надежный тыл в лице Анны Яковлевны. Это был человек, на которого можно было положиться в любой жизненной ситуации. Слово «умерла» рядом с Анной Пастуховой совершенно невозможно. Я думала, что я усну, а потом проснусь и пойму, что мне это приснилось.

Те сволочи, которые клеймили ее иностранным агентом и таскали ее в полицию по каждому поводу и без повода, устраивали прессинг, они никогда ее не достанут. Им никогда до нее не дотянуться.  

О том, как жил «Екатеринбургский мемориал» под руководством Анны Пастуховой и с клеймом «иностранного агента», мы рассказывали в отдельном материале.

*«Екатеринбургский Мемориал» внесен Минюстом в реестр иностранных агентов в РФ