Между журфаком и грузчиком следует выбирать первое

Если хочется поговорить о научной журналистике, то надо делать это с мастером своего дела. Узнать сложную научную кухню изнутри, а также вспомнить пару законов Вселенной помог Григорий Тарасевич, главный редактор научно-популярного журнала «Кот Шрёдингера» и спикер лекции, которая прошла 28 октября в Свердловской областной библиотеке для детей и юношества. Спикер не только рассказал научпоп-информацию, но и провел с детьми кучу экспериментов, где яблоки были планетами в расширяющемся пространстве, а воздушные шары превращались во Вселенные. Авто IMC побывал на встрече и тоже получил немало новых знаний.

О метафоре. Начну я со слова, с которым многие из Вас знакомы: метафора. А что такое метафора? Это объяснение сложного простыми словами или простыми образами. Теперь начнем издалека. Как Вы думаете, я женат? Да, это видно по моему кольцу. А из чего сделано моё кольцо? Верно, из золота, дорогого металла. Как его найти? Вариант того, что мы сейчас пойдем на местную речку и найдем золото, даже не станем рассматривать. Вот давайте посмотрим: это наша геологическая карта, где разными цветами обозначены разные породы. Люблю такие карты – они красивые. Соответственно, на уровне страны: вот мы видим наш складчатый Урал, можно понять примерное расположение тех или иных пород. Едем дальше. Перед нами более детальная карта какого-то кусочка Красноярского края и вот конкретный берег реки Малоки, где промывают конкретные породы, и на выходе получается прекрасное золото. На самом деле это дико сложный процесс: от такой карты перейти к такому колечку. Мы называем это принцип воронки.

Воронка, в данном случае, не физический прибор, который все знают, – это метафора. Это образ того, как происходит научный поиск, например, золота. Сначала очень широко – в масштабах страны, потом уже в масштабах края и ещё уже – в масштабах конкретной горы. Это метафора, которая действует для многих областей науки. Например, в археологии, в биологии, в исторической живописи, в той же самой журналистике. Когда я писал статью о геологах, работал тот же самый принцип воронки: было очень много информации, и впервые со школьных лет у меня закончилась паста в авторучке. Ещё раз: воронка в данном случае была не прибором, а была метафорой того, как в науке или образовании приходят к какому-то фокусированному результату.

О бабочках. До недавнего времени я думал, что у геологов есть один главный инструмент – молоток, но, как оказалось, это не так. Есть ещё один обязательный предмет – лупа, чтобы они могли ещё детальнее рассмотреть породы. Сейчас будет спойлер. В 60-е годы был такой математик и специалист по погоде Эдвард Лоренс, и однажды на огромном компьютере, размером с эту комнату, он сделал прогноз погоды. И что-то его дёрнуло ввести более точные данные, чем это было принято. Соответственно, вышел совершенно другой прогноз погоды.

Эти данные были из области очень сложной математики, настолько сложной, что даже я в ней не разобрался. Ввиду этого другие ученые решили использовать метафору, чтобы по-простому нам объяснить, что такого открыл Лоренс. А Лоренс в свою очередь любил известную повесть Брэдбери, наверное, вы её читали: «И грянул гром». История такая: мужчина покупает себе возможность вернуться в прошлое. Обязательное условие: ничего не нарушать в сложившемся распорядке, ходить только по проложенным тропинкам. И он, нечаянно раздавив бабочку, никому об этом не сказал. И он возвращается домой и обнаруживает, что на выборах победил совершенно другой президент. Потому что сыграл «эффект бабочки», собственно, отсюда это выражение и пошло, превратившись в метафору.

Есть много разных выражений данного явления: например, взмах бабочки крыла в Бразилии может вызвать ураган в Техасе. И прочие: взмах бабочки в Пекине – ураган в Алабаме, взмах бабочки в Аргентине – и падение Нью-Йоркской фондовой биржи. По сути, это очень сложный процесс, состоящий из многих переменных, имеющих очень небольшое воздействие на систему, но которое может привести совершенно к другому результату. И мы можем на это счёт пофантазировать: служанка расстроилась из-за своей дочери, не доглядев за качеством мяса, из-за чего Наполеон отравился. Ввиду этого он не приехал разгонять конгресс, последний, в свою очередь, арестовал Наполеона, и всё, мы живем в совершенно другом мире. Но главное помнить, что бабочка не вызывает, а может вызвать цунами, и притом одна из миллиона, но мы не знаем, какая именно.

О котиках. И ещё одна метафора: почему Ваш журнал называется «Кот Шрёдингера»? Дело было так. В 20-е годы бурно развивалась физика, и она дошла до таких сверхмалых идей, что обычные законы уже переставали действовать. Какая-то частица, например электрон, могла быть в одном месте и одновременно в другом, и физик Шрёдингер предложил некий эксперимент, некоторую метафору. И он такой: есть ящик, в нём есть кот, кусочек урана и возникшая ситуация: если частица вырвется, то кот умрет, а нет – будет сидеть и улыбаться. На деле выходит: пока ящик не открыт кот и не жив, и не мертв, а одновременно и жив, и мертв. Эта метафора нравится нам потому, что очень сложная физика описывается с помощью очень простого животного, ведь все мы любим котиков и сталкиваемся с ними, особенно по ночам.

Ещё про золото. В предпоследнем номере журнала у меня вышел репортаж о том, как геологи ищут золото. Классический жанр: журналист едет в поле с геологами, записывает разговоры, смотрит обстановку. В принципе, плохой журналист мог бы сесть и написать, но я хороший журналист, желающий сделать текст ярким и красивым. Это было первое место, где мне понадобилась математика, потому что там меня поставили перед фактом: оцениваемый объем месторождения 40 тонн золота. Произношу я фразу «40 тонн золота», и никакого впечатления нет, а давайте переведем золото в обручальные кольца? В общем, пересчитал, получилось 10 миллионов колец. И я пишу: этих запасов золота хватило бы, чтобы обеспечить 10 миллионов молодоженов обручальными кольцами. Потом, правда, понял, что их двое, и успел исправить ошибку.

Дальше я подумал, а, может быть, не та метафора, и стал думать ещё. К примеру, это можно сравнить с ВВП какой-либо страны. Я совершенно не помню экономическую географию, потому что стран, которые по ВВП сопоставимы с нашими данными, очень мало, если только какой-нибудь Лихтенштейн, но крупные страны нет. Затем мне захотелось сделать художественный ход и начать историю не с того момента, как я выехал из Красноярска с экспедицией, а с того момента, как образовалось золото.

Мне захотелось пафосную фразу: «Звезды стареют. Те, что поменьше, тихо умирали, а более крупные, минимум раз в пять больше солнца, заканчивали свою жизнь взрывом. Эти чудовищные катаклизмы порождали тяжелые химические элементы. В иных ядрах 79 протонов слипались вместе с 9 нейтронами, так во Вселенной появилось золото». Всё прекрасно, красиво звучит, но в школе химию нужно было лучше учить. Это в легких элементах количество протонов и нейтронов примерно одинаково, а по мере утяжеления более стабильные изотопы обычно имеют нейтронов больше, чем протонов. В случае с золотом их там 118. Эх, а номер уже ушёл в печать. Вот почему журналисту нужна химия.

Об умениях. Другой пример: почему журналисту нужен немецкий язык? Так сложилось, что геология, в отличие от многих других наук, базируется на немецком языке. Например, есть слово шлих – это когда вы берете песочек, промываете его, ввиду чего легкие материалы вымываются, а тяжелые остаются. Опять же метод воронки: сначала муть смывают, осадочные породы, потом с помощью особой химии вымывают всё, пока не останется золото. Ещё у геологов есть такое слово, как керн – это цилиндр, который опускается в землю и вытаскивает такие цилиндры породы наверх. Много работы геологов крутится вокруг этого: есть кернохранилище, есть слово «откернили» и так далее. Это слова из немецкого языка, и мне пришлось немного вспоминать его. Но это частные случаи, а вообще, хорошая журналистика подразумевает, что вы влезаете в самые неожиданные предметные области. Ведь работа журналиста не сводится к тому, что он побежал, что-то услышал, записал, а в умении находить неожиданные связи.

О журналистике. Я считаю, что журфак – это зло, по крайней мере бакалавриат. Давайте проследим процесс того, как происходит крушение личности. Вам в 6-м классе говорят, что вы гуманитарий, что в переводе на русский означает – ты плохо занимаешься математикой. Дальше человек, узнав, что математика ему не дана, то есть Бог специально сидит и вырезает математические данные, становится гуманитарием. Падение продолжается. Возьмем гуманитарные науки: психология, история. Он открывает психологию и что видит? Что там формулы, вычисления, математическая статистика, теория вероятности, и он понимает, что «да, психология не пойдет». Может, тогда лингвистика, язык? Приходит на конференцию к лингвистам, где ему сообщают: да, мы пишем коды, составляем поисковые системы.

И человек, увидев, что математика везде, в панике прибегает на журфак, где его уверяют в её отсутствии. Будет немного стилистики и много литературы. Но количество прочитанных книг не влияет на стиль журналиста, уж поверьте. В целом выпускники журфака пишут чуть хуже, чем выпускники исторического факультета. Но самое обидное, что журналисты лишаются каких-то фундаментальных знаний, кроме чуть-чуть истории, хотя в некоторых университетах и её не преподают. Но для меня совсем тогда остается загадкой, как можно быть журналистом, не зная истории. На мой взгляд, лучшие журналисты получаются из биологов, как Познер. Как работает биолог? Он смотрит по сторонам, у него возникает какая-то гипотеза, он её какими-то осязаемыми методами проверяет. Примерно так же должен работать журналист. Конечно, обучение на факультете журналистики – это какой-то опыт, некие фундаментальные знания. Я же не призываю вас сидеть дома и не учиться на журфаке, конечно, если выбирать между журфаком и грузчиком, то следует выбирать первое.

О худшем. Вообще, я считаю, что не нужно поступать сразу после школы, особенно педагогам и журналистам. Мне повезло: у меня сын не поступил, год проработал санитаром в больнице, теперь он учится на первом курсе медицинской академии, и это совершенно другой человек, знающий жизнь больницы изнутри. Это не обязательно для всех специальностей, но для журналиста однозначно. Когда у вас траектория «школа – журфак – газета» – вас нет, потому что вы не получили должного социального опыта, чтобы что-то делать. Понятно, мальчики идут в армию, а девочки? Я сторонник высшего образования, но противник того, чтобы после школы сразу бежать в институт, сломя голову. Худшее, что может быть – это выбрать не свою профессию.