«В спальном районе ты не способен стать горожанином»

На днях в Екатеринбург приезжал городской активист и автор проекта «Челябинский урбанист» Лев Владов. Уже несколько лет он ведет одноименный паблик, где рассказывает, что не так с дорогами, парковками и парками Челябинска, а еще вместе с командой единомышленников сам пытается менять город. В 2018 году они уложили на месте грязной нелегальной парковки небольшой газон за 50 тысяч рублей, а также превратили в арт-объекты серые уличные будки.

It’s My City встретился с урбанистом и поговорил о том, чем похожи и не похожи Челябинск и Екатеринбург, кто такие настоящие горожане и почему современные люди готовы бороться за сохранение скверов и парков, но молчаливо принимают снос исторических зданий.

— Мы с тобой встречаемся после сноса довоенного аэровокзала Уктус в Екатеринбурге. Ты в своем выступлении говорил, что это плевок в лицо городу. Мог бы ты высказать более полно, что думаешь о разрушении этого здания. И как считаешь, достаточно ли сделали активисты, которые пытались предотвратить снос — писали в прокуратуру, устраивали трансляцию?

— Я начал следить за ситуацией, когда активисты поставили камеру, чтобы здание случайно не снесли. Заинтересовался новостью, когда увидел заголовок «Чтобы не снесли втихаря» где-то в новостях. Хороший вопрос, почему я узнал о проблеме Уктуса только после этой новости. В целом это хороший ход, раз это прошло по федеральным СМИ.

У меня не много друзей в Facebook из Екатеринбурга, но в день сноса лента была заполнена трагическими сообщениями, эпитафиями. Я увидел, что даже директор Музея истории Екатеринбурга Сергей Каменский написал, что музей можно закрывать. Если такой человек в подобной позиции дает такие сильные комментарии, наверняка он объединяет в себе город. Музей — одна из институций, которая позволяет людям почувствовать себя в сообществе, в стае. И когда одно из первых лиц этого сообщества допускает такие выражения, скорее всего, это позиция города.

— Насколько остро в Челябинске стоит проблема с сохранением исторического наследия? Как часто сносят здания? Я бывал у вас наездами, но видел совсем немного старинных, дореволюционных.

— После революции население Челябинска было около 20 тысяч, в то время как в Екатеринбурге было 60 тысяч. Население обоих городов одинаково увеличивалось как во время первых пятилеток, так и во время войны. Хоть Челябинск сегодня миллионный город, его историческая часть, ее мы можем определить по квартальной застройке, очень небольшая. К тому же больше половины каменных домов было снесено, чтобы построить «новый социалистический город».

В Екатеринбурге историческая часть в четыре раза больше, именно поэтому здесь сохранилось пространство, которое способно создавать горожан. В спальном районе ты не способен стать горожанином. Там нет города, там есть фраза «поехать в город». И горожане рождаются здесь среди исторических кирпичей и пространства, которое позволяет объединяться, разговаривать и быть участником городского театра, а не пробегающим мимо пешеходом.

— Но резонансные истории со сносом зданий у вас ведь тоже были? У нас, например, не только дореволюционное сносят, но уже и советское. Собственно, Уктус, здание ПРОМЭКТ, кинотеатр «Темп».

—  У нас недавно на главной улице города снесли шикарную советскую вывеску почты. Она никому не мешала, просто во время ремонта решили демонтировать старые крышные конструкции. Парадокс в том, что эта вывеска находилась над зданием «Музея Почты». И знаете что? Многие челябинцы, которые активно включены в городскую повестку, не увидели никакой проблемы в этом демонтаже.

Думаю, проблема со спокойным отношением к сносу памятников у большинства горожан в том, что они не понимают ценности архитектуры. Быть ответственным собственником и иметь хороший вкус — это качества, которые могут существовать по отдельности. Это вопрос уровня общегородской культуры, а не общегородской ответственности.

Зачастую то, что мы видим жемчужиной конструктивизма, другим кажется обычным бараком, зданием, похожим на склад и на цех. Его можно и нужно зашить сайдингом, снести и поставить что-нибудь нужное — так рассуждают люди. И это вопрос вкуса, вкуса общества, которое молчаливо принимает этот снос. Одно дело не допустить кражи сквера, а другое — не допустить замены одной коробки на другую. Даже в глазах ответственного горожанина, который не хочет лишаться деревьев, скверов, который выступает за детские сады и хорошие дороги. И он абсолютно прав.

Снос памятников — это политическая проблема. В том числе проблема государственной политики в области сохранения истории.

— Чем Челябинск и Екатеринбург похожи друг на друга в плане благоустройства и урбанистики? Я, скорее, могу назвать сходу только отличие — в Челябинске более широкие улицы.

— Широта улиц — это то, за что челябинцы любят свой город. Отсутствие широких улиц — это то, за что челябинцы любят Екатеринбург. В Челябинске широкие улицы, по ним можно без пробок уехать из города навсегда. Проблема в том, что мы потеряли разнообразную городскую среду, которая бы заставила тебя выйти из автомобиля и прогуляться, иметь какой-то маршрут. В Челябинске невозможно этот пешеходный маршрут по городу закольцевать — слишком маленький исторический центр и этот же центр изуродован дорожной революцией, которой не было в Екатеринбурге. Но она, кажется, начинается на вашем Каменном мосту от Высоцкого, который собираются расширить.

Челябинск и Екатеринбург — самые близко расположенные к друг другу города-миллионники в России. В начале 2000-х в Челябинске было гораздо красивее и приятнее, чем в Екатеринбурге. У нас зародилась клубная и рэп-культура, и челябинцы искренне верят, что в нулевых Екатеринбург ездил к нам тусоваться в ночных клубах. Это как в Детройте развилось техно.

Но потом что-то пошло не так. Освоение полей панельными микрорайонами, дорожная революция, упадок транспорта и, как следствие, некачественный рынок недвижимости. Неблагоприятная среда стала подталкивать челябинцев к переезду. И людей, помнящих, каким Челябинск был до нулевых, осталось не так уж и много. Главное отличие Екатеринбурга от Челябинска — при сравнительно одинаковой численности населения в Екатеринбурге горожан гораздо больше.

— Горожане — это активные жители, в первую очередь?

— Люди с чувством собственности к своему городу. Когда разруха на соседней улице тоже касается меня. И когда мой дом не ограничивается квартирой, а включает в себя весь город. Вот таких людей в Екатеринбурге больше, чем в Челябинске, потому что наш город — это изначально перевалочный пункт. Его строили при освоении Сибири и через него проходила Транссибирская магистраль. Через нас прошло 6 миллионов сибиряков.

Челябинск — это город, который всегда управлялся извне. За нас решили, что у нас будет первая пятилетка, которая сделает город промышленным и сотрет старые смыслы хлебного и торгового города. Главные челябинские здания в советские годы построила группа архитекторов из Москвы, которую прислали навести порядок и сделать Челябинск немного похожим на социалистический город. 

За нас решили, что у нас будет шесть военных министерств в годы войны и что к нам свезут все заводы. За нас продолжают решать и сегодня — всеми крупными заводами управляют Москва или Свердловская область, а губернаторов назначают из Москвы.

— Ты говорил, что твоя цель — сделать так, чтобы однажды в Челябинске люди отстояли что-нибудь так же, как два года назад екатеринбуржцы вышли бороться за сквер. Для нас сохранение сквера на Драме до сих пор остается одной из главных побед городского сообщества, активистов и вообще горожан. А что уже сейчас можно назвать победой сообщества в Челябинске?

— Ну мы тоже отстояли сквер напротив ЮУрГУ, где хотели построить часовню. И это было еще до ситуации со сквером в Екатеринбурге. Это было не так масштабно, рубить деревья не собирались, но строительство угрожало полностью поменять посыл сквера — строим храм религии напротив храма науки. Я был одним из инициаторов этих протестов и организовывал публичные слушания, куда приглашал священнослужителей и убеждал их в том, что это плохо повлияет на веру и на авторитет РПЦ. На слушания набилось много людей, и горожане выступили против часовни, так что ее вообще отказались строить.

Но главной победой я считаю то, что люди заговорили о городе. Все-таки повестка № 1 у нас «Челябинск — это город, который смог». Заводы, вонь, смог и строящийся Томинский ГОК. Его строят для добычи меди и ее обогащения на берегу водохранилища, из которого пьет весь город. Раньше это была тема номер один, очень истеричная. И никто не говорил, что мы ездим на маршрутках, что у нас нет нормальной системы общественного транспорта, нет платных парковок, уродливые скверы строятся и зимой нечем дышать из-за пыли.

Сегодня люди говорят о городе, о транспорте, начали создавать свои паблики и общественные движения, связанные с благоустройством и урбанистикой. И теперь это тема номер один — то, о чем сегодня пишут в соцсетях губернатор и мэр. Они подхватили эту тему и раскрыли глаза. Они узнали, что простой горожанин тоже может быть недоволен, а это чревато политическими последствиями. Люди начинают писать об этом в соцсети, и в этих пультах, ЦУРах выскакивают алерты. Здорово, что люди начали говорить и замечать проблемы вокруг себя.

Отчасти это связано с тем, что в 2020 году все остались в городе и не уехали на курорты. Раньше тут пробегали зимой, а летом никогда не появлялись. И теперь появился запрос на то, чтобы проводить время в городе. Люди начали открывать для себя новые места, уголки и по-другому ощутили себя горожанами — через кроссовки, не через руль.  

— Ты выше говорил, что из Челябинска легко уехать по этим широким улицам. Почему ты, твои друзья до сих пор не уехали из города, несмотря на такое большое количество проблем?

— На самом деле половина моих друзей уехала. И сам я понял, что мне, чтобы добиться успеха в Челябинске, нужен профессиональный рост, которого я не могу достичь здесь. Думаю, что в следующем году попробую пожить не в Челябинске. Я уперся в потолок и сгорбился. Хочу снова расправиться и тянуться наверх и попасть в комнату, где я самый глупый. Знаний, которые помогали мне организовывать людей, сейчас недостаточно, чтобы формировать значительные общественные проекты. Они сильнее влияют на город, чем просто читаемый блогер.

— При этом ты говорил, что в политику не хочешь идти.

— Сейчас я говорю про городскую политику. Например, будет переход подземным и наземным— это городская политика. Подземный переход — значит, город для богатых и здоровых, а не город для бедных и больных. А моя идея заключается в том, чтобы город был доступен каждому вне зависимости от статуса и дохода. Я хочу влиять на городскую политику в этом ключе.

— Но заниматься ею в системе, менять изнутри ты не хочешь?

— Учитывая полную вертикализацию власти сегодня, изнутри сама система может тебя изменить, а не ты систему. Особенно когда муниципалитеты крайне несамостоятельны и тоже вписаны в вертикаль власти. И если ты работаешь в системе, то ты не можешь говорить. А кто-то должен говорить, и мне нравится быть этим рупором.

—  Ну в Москве же смогли несколько лет назад провести выборы в муниципальные советы, когда многие кандидаты не от «Единой России», самовыдвиженцы попали в местные органы власти.

— Политическая ситуация в стране органически будет становиться лучше со временем. Просто потому, что будет отмирать старое советское поколение, родившееся при другой системе в условиях «безальтернативного выбора», и одновременно будут становиться все более взрослыми люди, несущие иную систему ценностей, которая уже не завязана на примитивных инстинктах и желании обогащаться.

— А ты на молодежь как сейчас смотришь?

— Восторгаюсь ими, мне все нравится. Это очень свободные люди, которые больше отвечают за свои слова, чем сегодняшние сорокалетние, которым я предъявляю то, что они просрали страну. Они должны были говорить, когда им было 25, но они молчали. Им было слишком хорошо от растущего уровня доходов.

— Сейчас ты занимаешься работой в архитектурном бюро и несколько отошел от активизма. Что будет дальше с твоей деятельностью в Челябинске?

— Хочу создавать физически свой продукт и уже никого не убеждать. Я понял, что если ты делишься знаниями бесплатно — ты их обесцениваешь. Я задал себе вопрос: зачем я делюсь знаниями бесплатно, я просто буду реализовывать. Мне кажется, что я дал Челябинску все, что мог, и то же самое мне дал Челябинск. И повторяться уже нет смысла. Нужно работать с теми, кто хочет изменений. Не нужно пытаться кого-то спасать, если они не хотят — вспоминаю сюжет фильма «Дурак» Юрия Быкова, где в итоге виноватым оказался тот, кто указал на проблему.

Еще я пришел к мысли: а кто я такой, чтобы говорить? Со временем я все больше понимаю, что мир сложный и ничего не делится на белое и черное. По мере взросления и накопления знаний это неминуемо ведет к тому, что ты воздерживаешься от радикальных заявлений. Стал чаще сомневаться и узнавать как можно больше мнений, прежде чем что-то писать. Я понял, что лучше делать публикации реже, но гораздо глубже. Думаю, в следующем году в жизни «Челябинского урбаниста» многое изменится.

Поделись публикацией: