Кто такие больничные клоуны и почему эта профессия важна
— Когда ты надеваешь нос, у тебя включается немного другая оптика: ты не приходишь в больницу жалеть, вылечивать, спасать, ты идешь туда поиграть с ребенком. И твоя главная задача — увидеть ребенка, а не то, что этот ребенок заболел, что у него какие-то капельницы. Поэтому когда получается контакт не с болезнью, а с ребенком, тогда ты этого всего не видишь, — рассказывает екатеринбурженка Юлия Макарова, работающая больничным клоуном.
Тяжелое заболевание может стать сложным испытанием даже для самых сильных духом. Больница, анализы, капельницы — все это создает нагнетающую атмосферу, в которой бывает тяжело сохранить боевой настрой и пойти на поправку.
А особенно тяжелым это становится для маленьких детей, которым хочется играть и общаться с друзьями, а не проходить длительное лечение. В таких ситуациях на помощь приходят клоуны, но не простые, а больничные. Именно они помогают маленьким пациентам справляться с непростыми жизненными обстоятельствами.
It’s My City пообщался с больничной клоунессой Юлией Макаровой и узнал, какие люди работают больничными артистами, что помогает им не выгорать и как проходят их рабочие дни.
Фото: Павел МаркеловБольничные клоуны — это артисты, которые приходят в медучреждения, чтобы поддерживать пациентов с помощью юмора и живого общения. Они помогают облегчить длительное пребывание в стационарах как больным, так и их родственникам.
Зачастую больничные клоуны работают с детьми, потому что они особенно чувствительны к стрессу, связанному с болезнью, медицинскими процедурами и длительным пребыванием в больнице. Клоуны помогают детям справляться с тревогой, страхом и болями, создавая позитивную и комфортную атмосферу.
Также клоуны могут работать и со взрослыми пациентами, которые сталкиваются с серьезными заболеваниями, например, раком или хроническими болезнями. Клоунские представления могут быть полезными и для пожилых людей, особенно тех, кто страдает от деменции или депрессии.
Больничная клоунада существует в мире с 1980-х годов, но в России она стала популярна только 10–15 лет назад. Сейчас в нашей стране есть несколько десятков организаций, которые работают в этой сфере. Чаще всего это некоммерческие организации со сформированным штатом сотрудников, но также клоуны могут работать и по одиночке.
Фото: Павел МаркеловОдна из крупнейших компаний — АНО «Больничные клоуны». Она существует с 2011 года, работает в пяти регионах России и насчитывает больше 50 артистов. В «Больничных клоунах» есть специальные профессиональные курсы и стажировки, а также психологи, которые помогают сотрудникам справляться с тяжелыми ситуациями и выгоранием.
«Больничные клоуны» есть в пяти городах России: Москве, Казани, Рязани, Саратове и Екатеринбурге. В нашем городе клоуны от этой организации начали работать только с августа 2025 года, до этого в Екатеринбурге вообще не было больничных артистов. Именно в екатеринбургском филиале «Больничных клоунов» работает артистка Юлия Макарова.
Работники в этой организации — не волонтеры. Они устраиваются туда по официальному договору и получают зарплату. В организации заявляют, что они работают за счет частных пожертвований, грантов, партнерской поддержки и благотворительных взносов. Благодаря этому клоуны могут еженедельно ходить в больницы и проходить обучение.
— Это не какие-то добрые люди, которые просто ходят по больницам. Это профессиональная организация. У нас зачастую работают актеры, режиссеры и люди, имеющие театральное и киношное образование. Их обучают специально больничной клоунаде, потому что там своя специфика работы.
Это не выступление, это не фокусы, а взаимодействие непосредственно с ребенком, полная импровизация. И тут есть момент очищения от эго артистического в том числе, — рассказывает Юлия Макарова.
Также у «Больничных клоунов» есть собственный внутренний кодекс, в котором прописано, что артисты не должны спрашивать у детей про их личные истории, анализы и обо всем, что связано с болезнью.
— Самая главная задача — не вредить. Мы работаем в такой зоне, где ты неосознанно можешь вредить. То есть я могу не увидеть состояние ребенка, начать какую-то непонятную игру и испортить ему настроение. Лучше перебздеть, чем недобздеть, так сказать, — говорит Юлия Макарова.
Фото: Павел МаркеловЮлия Макарова родилась в Екатеринбурге, но в какой-то момент переехала в Москву, где в 2016 году познакомилась с «Больничными клоунами». Тогда она прошла обучение и начала свои первые выходы в больницы.
— Я вообще пришла случайно. Училась в театральном институте на четвертом курсе, и у меня подруга очень сильно этим «болела». А я про это вообще ничего не знала. И она меня просто позвала с собой на кастинг, потому что ей было страшно идти одной.
У нас была очень длинная школа, практически год — интенсивы каждый месяц по неделе. И первый год я думала: «Ну прикольно, просто классно, интересненько». Потом к нам начал приходить психолог, и я, наверное, только тогда поняла, что это такое. В итоге прониклась, осталась, — делится Юлия.
Фото предоставлено Юлией МакаровойЗатем девушка оказалась в Санкт-Петербурге, поэтому «Больничные клоуны» перевели Юлию в местный филиал организации. Там Юлия Макарова проработала до 2020 года, а затем взяла паузу из-за пандемии — в то время клоунам вообще нельзя было ходить в больницы. В 2022 году филиал «Больничных клоунов» в Петербурге закрылся. По словам Юлии, это произошло из-за того, что все клоуны оттуда разъехались.
Полтора года назад девушка переехала обратно в Екатеринбург, а летом 2025 года узнала, что «Больничные клоуны» хотят открыть филиал и тут. Тогда Юлия связалась с коллегами из организации, и уже в июле она и другие желающие работать больничными клоунами прошли обучение. Ей было довольно страшно вернуться к работе после перерыва в пять лет.
— Если бы я, например, вернулась в Москве к команде, которую знаю, которая стабильно ходит по больницам, я могла бы туда прийти и сказать: «Ну давайте, водите меня». А здесь получилось так, что были все новенькие и я. И у меня была двойная ответственность — и за себя, и за других. Было страшно. А потом я даже научилась у них чему-то новому, потому что у них более свежий взгляд и нет никакой зашоренности, — рассказывает Юлия Макарова.
Несмотря на то, что девушка до этого уже несколько лет проработала больничным клоуном, Юлии все равно нужно было пройти обучение вместе с новыми коллегами. Главное условие в больничной клоунаде — постоянно обновлять свои знания.
Фото: Павел Маркелов— Я прошла школу со всеми вместе, ходила на каждый мастер-класс. Это бесконечный процесс, потому что иногда кажется, что ты вроде всему научился, вот и ходи. Но нет такого, что ты научился этому раз и навсегда. Всегда есть ловушка с эго, с зашоренностью, с заготовками, — говорит Юлия.
Больничная клоунада — не основная работа Юлии Макаровой. В будние дни она преподает режиссуру и актерское мастерство в Свердловском колледже искусств и культуры, а по выходным ходит в больницы развлекать детей.
— Как-то так получилось, что с 2016 года у меня поменялись города, поменялись места работы, а больничная клоунада меня не отпускает. И причем одна организация, — добавляет девушка.
Больничная клоунада не равна классической по нескольким причинам. Самая основная — формат и техника работы. У обычных клоунов, как правило, есть определенные номера и заготовки, с которыми они выступают на широкую публику. У больничных же клоунов весь номер — это чистая импровизация с ребенком.
— В палате может быть разная ситуация, могут быть разные состояния у ребенка, родителя. И мы должны ориентироваться по ситуации. Плюс ко всему с ними могут происходить разные манипуляции, капельницы или еще что-то. Мы должны это видеть и не игнорировать, — считает Юлия Макарова.
Фото: Павел МаркеловПо словам девушки, когда они с коллегами импровизируют, хозяином взаимодействия становится ребенок, а не они. Именно это отличает больничную клоунаду от обычной, в которой ходом представления руководит выступающий артист.
— У нас нет задачи работать, у нас задача взаимодействия. И супер, если это взаимодействие закончится смехом. Но даже если не закончится, а ребенок просто посмотрит, если хотя бы получится приоткрыть какую-то дверцу общения, это уже большой плюс.
Даже если ребенок на тебя наорал и сказал: «Пошли вон отсюда», это тоже плюс, потому что он никому в больнице никогда не может сказать этого. То есть это такая психологическая разрядка.
Самая лучший психологическая разрядка — это смех, но любая разрядка — это уже классно и супер, — говорит Юлия.
Импровизация — довольно сложная задача для любого артиста, потому что в ней всегда нужно подстраиваться под внешние условия. Однако для Юлии главная сложность такого формата клоунады заключается в том, что она находится в экстремальной ситуации с болеющими детьми.
Фото: Павел Маркелов— Все время тянет на «сейчас как удивлю, и все будут ржать». А если все не будут ржать, то все, провал и ужас. Наверное, это про эго. Очень сложно как раз эго оставить за дверью и немножко отдаться ситуации, — рассказывает артистка.
Именно для того, чтобы отдаваться ситуации, больничные клоуны всегда работают в парах, когда подходят к ребенку. По словам Юлии, партнер нужен на тот случай, когда клоуна начинает «нести» не в то русло.
— Иногда партнер тебе может сказать: «Так, стопэ». Иногда вас вместе несет, и вы можете друг на друга посмотреть и сказать: «Нас несет». Потому что самое сложное — это расслабиться, — делится Юлия.
Еще одно важное отличие больничных клоунов — полное отсутствие грима. По словам Юлии, он создает преграду между артистом и ребенком и мешают их контакту. От обычных клоунов на их лице остается только красный нос.
— Грим — это защита в том числе, но у нас нет задачи построить стену. У нас задача, наоборот, полное взаимодействие с ребенком. А нос — это как раз история про то, что мы играем. То есть мы сейчас не пришли как суровые дяди и тети, а мы будем немножко с вами играть, — добавляет девушка.
Фото: Павел МаркеловСейчас в команде екатеринбургского филиала «Больничных клоунов» пять человек. Это актеры из Театра драмы, «Коляда-театра», Камерного театра, а также режиссер из Ельцин Центра. Все они каждую неделю ходят в две городские больницы — в Областную детскую клиническую больницу и в Областную клиническую больницу.
Чтобы туда попасть, организации нужно заключить официальный договор с больницей, а всем клоунам регулярно проходить медосмотры и иметь прививки, например, от кори и гриппа.
Также артистам надо постоянно следить за своим состоянием здоровья: если вдруг перед выходом в больницу они чувствуют какое-то недомогание, выходить уже нельзя. Это делается для того, чтобы точно ничем не заразить маленьких пациентов.
— Мы всегда держим руку на пульсе. Например, если ночью я почувствовала себя не очень хорошо, обязана отказаться от этого выхода. И дело не в том, что, о, боже, я заболела, это не про жаление себя. Потому что фиг его знает: то ли у меня реакция на погоду, а я на самом деле не болею, то ли я могу все-таки что-то принести заразное, — рассказывает Юлия Макарова.
Фото: Павел МаркеловЧтобы не подвергать опасности детский организм с и так нулевым иммунитетом из-за болезни, больничным клоунам нужно носить определенные костюмы: они должны быть сделаны только из натуральных и экологичных материалов. Шерсть или синтетика не подойдут — перед каждым выходом все артисты должны стирать свой костюм на высоких температурах для гарантированной стерильности.
Наряды больничных клоунов — это, как правило, собирательный образ, а не конкретный персонаж. Но вне зависимости от костюма все артисты носят клоунский красный нос.
— Я не могу прийти с хвостом динозавра, с ушами Микки Мауса и так далее. Ребенок должен понимать, кто к нему зашел: девочка, мальчик, какого она или он размеров. Чем понятнее костюм, тем понятнее поведение клоуна и тем ребенку безопаснее, — рассказывает Юлия Макарова.
В больницу артисты приходят строго по расписанию с утра, а их визит длится 2–3 часа. Там они переодеваются в чистую одежду и обувь, обрабатывают руки и реквизит антисептиком и идут в кабинет заведующего отделением.
— Там нам дают информацию, куда можно заходить, потому что есть палаты, куда входить категорически нельзя. Нас могут попросить о чем-то, например, в той-то палате у мамы нестабильно с настроением, попробуйте повзаимодействовать с ней, там ребенок на контакт не выходит, там уже совсем что-то погрустнел, там из телефона не вылезает.
То есть мы получаем ТЗ, так сказать, и уже идем непосредственно в палаты. Перед входом обязательно спросить самого ребенка и родителей, можно ли к ним. Бывает такое, что нам сразу говорят: «Эй, не надо». Все, значит, не настаивать и уходить, — рассказывает Юлия Макарова.
Фото: Павел МаркеловПо словам Юлии, как правило, большинство детей в больницах любят и не боятся клоунов. Так как они с командой ходят в одни и те же отделения, многие дети и родители уже знают их и помнят. Но когда они приходят в новое больничное отделение, некоторые их сначала не понимают.
— Например, пришло время, нам сказали: «Можно прийти на второй этаж». Мы заходим в том же настроении, что с третьего этажа, и в новом отделении все повально начинают рыдать, когда нас видят. Потому что они нас еще не видели и не понимают, что мы несем: добро, зло, позитив или мы сейчас будем тоже с ними манипуляции проводить как врачи, — говорит Юлия Макарова.
Фото предоставлено Юлией МакаровойЧтобы ребенок не боялся клоунов, с ним нужно знакомиться и выстраивать взаимодействие постепенно. Только так получится выйти с ним на контакт и действительно принести пользу.
— Если мы видим, что ребенок боится, мы не настаиваем, а говорим ему: «Мы видим, что ты нас боишься, и мы уходим. Все окей». В следующий раз мы придем, он нас будет бояться чуть меньше, но все еще бояться. Мы ему скажем: «Привет и пока». И постепенно ребенок нас уже наконец-то впускает, нас уже начинают ждать. Они даже ждут каких-то конкретных клоунов. У нас в ОКБ есть мальчик, который каждый раз кричит: «А где тот клоун?» То есть для них это какой-то шанс переключиться с того, что их окружает, — рассказывает девушка.
Хотя в массовой культуре клоуны часто представляются злыми и страшными персонажами, больничные артисты не пугают детей. Классические клоуны могут показаться страшными, потому что они скрываются за гримом и масками, считает Юлия.
— Такие клоуны и меня бы испугали. Почему клоун вызывает страх? Потому что у него не видно лица, он в маске, потому что у него какой-то странный голос, странная пластика. Ну то есть хер знает, что от него ждать. Такой клоун пугает.
А мы просто люди, которые немножко дети. Наша задача — быть предсказуемыми и открытыми. Поэтому никакой ревности или депрессии по поводу того, что какие-то клоуны плохие. Нам, наоборот, чаще задают такие вопросы родители: «А как вы относитесь к тому, что клоуны теперь какашки в кино и везде?» — рассуждает Юлия Макарова.
Фото: Павел МаркеловЗа время работы в «Больничных клоунах» у Юлии Макаровой появилась необычная профдеформация. Так как девушка сталкивается с тем, что дети в отделениях могут умирать, у нее сформировалась короткая память на лица. Однако она распространяется не только на детей в больницах, но и на всех людей, которых Юлия видит в своей жизни.
— Ты приходишь к врачам до обхода палат, и тебе говорят, что кто-то ушел. Но ты стараешься это не запоминать. Потому что если в следующий раз ты придешь и тебе скажут, что этот ребенок ушел, он у тебя потом будет перед глазами. У меня вот такая защита выработалась, но она немножко неудобная, потому что в жизни теперь я такая же, — добавляет артистка.
Из необычных профдеформаций среди больничных клоунов встречается и то, что некоторые артисты больше не могут справляться с эмоциями, приходя к болеющим детям без костюма.
— Нет носика, нет костюма, нет этой истории про то, что мы сейчас немножко поиграем.
Ты начинаешь видеть болезни, ты начинаешь разговаривать, как у вас дела. И любой здоровый человек на это отреагирует, естественно, — рассказывает Юлия Макарова.
Фото: Павел МаркеловЧтобы не выгорать от большого количества общения с болеющими детьми и их родителями, в «Больничных клоунах» есть специальный психолог. С ним сотрудники могут разбирать разные ситуации, которые произошли с ними во время выходов в больницы, и рассказывать о любых сложностях.
Также у любого клоуна могут быть свои триггеры. Он может знать о них заранее или обнаружить только в процессе работы, как это было у Юлии Макаровой.
— Я не знаю, откуда мой триггер взялся, но когда я только-только начинала ходить в больницы в Москве, я встретила ребенка из детдома. Вот там меня триггернуло не по-детски. Пришлось разговаривать с психологом, потому что тут уже включился не клоун, а «спасать, усыновлять, забирать к себе». И каждый раз, когда я вижу ребенка из детдома, меня потом на неделю выключает. У каждого, мне кажется, какая-то своя история с триггерами, но все решается за счет команды и психолога, — делится девушка.
Фото: Павел МаркеловОднако, по словам Юлии Макаровой, чаще всего в костюме клоуна она забывает о том, что дети в отделениях болеют или испытывают моральные трудности. Все потому, что изначально она с коллегами приходит туда не жалеть, а играть. Именно живой контакт с детьми и возможность их развеселить дает клоунам возможность меньше переживать из-за обстоятельств, по которым пациенты больниц туда попадают. Однако для многих начинающих артистов это становится неожиданным.
— Когда у нас была стажировка, все клоуны, которые еще ни разу не выходили, задавали вопрос: «А если я приду и начну рыдать?» На моей практике ни один клоун пока еще не зарыдал и никто не вышел в ужасе.
Забываешь про это все, потому что есть живое взаимодействие, есть контакт, есть какая-то другая атмосфера. И это главная задача: когда приходит клоун, все это должно на несколько минут пропасть. Болезни где-то там должны подождать, — говорит Юлия.
Во время работы Юлию больше всего радуют и помогают не выгорать именно детские улыбки. Девушке нравится, когда дети перестают бояться клоунов, начинают им доверять и открываться. Тогда меняется и атмосфера в больнице.
— Приятно, когда тебя ждут. И это не про эго, а это про то, что я вызываю эмоцию, которая переключает вообще всех: персонал, родителей, детей. И они думают «Вот сейчас можно расслабиться». Это состояние какой-то общей расслабленности радует больше всего. Тогда ты сам уходишь очень сильно наполненный, никаким не опустошенным. Это взаимный обмен, взаимодействие и взаимонаполнение. И если выход состоялся удачно, то ты можешь еще неделю быть вдохновленным и классным, — заключает Юлия Макарова.

