По подсчетам администрации Екатеринбурга на 2023 год, в городе было 2 245 бездомных людей. Все они оказываются на улице по разным причинам — кто-то из-за проблем в семье, кого-то обманули мошенники, кто-то не смог вернуться домой из-за ментальных проблем или зависимостей. Как и всем людям, бездомным нужно есть, спать в тепле, лечиться, хотя бы иногда заботиться о гигиене, однако в городе нет организованных пунктов обогревов и прачечных, где можно было бы бесплатно или за символическую сумму постирать вещи.

В Екатеринбурге есть несколько благотворительных организаций, которые могут накормить или надолго приютить человека, оставшегося без жилья. It’s My City отправился в один из таких приютов, поговорил с его руководительницей о том, каково существовать подобным организациям в нынешних реалиях. Также мы пообщались с самими бездомными и узнали, из-за чего они лишились дома и как живут на улицах города.

«Я бы хотел еще пожить чуть-чуть, год–два, больше не надо»

В поисках бездомных в городе мы отправились на железнодорожный вокзал. Если летом бездомных можно встретить спящими на скамейках на улицах, то с наступлением холодов многие из них отправляются на вокзал, чтобы отогреться или выспаться. В здании много людей с сумками, но почти никто не похож на бездомного. 

Позже во дворе вокзала в поле зрения попадает пожилой мужчина, медленно идущий ко входу с пакетом из «Жизньмарта». В Екатеринбурге такой пакет иногда является знаком бездомности, так как магазин отдает в них еду, у которой скоро закончится срок годности. Хотя мужчина выглядит довольно интеллигентно, все же оказалось, что он фактически живет на улице. Он представился Иванычем (имя изменено по просьбе героя), судя по пенсионному удостоверению, ему 85 лет.

По словам Иваныча, он окончил девять классов школы, после чего ушел в армию и служил три года в Германии. После возвращения домой в Свердловскую область поступил в Лесотехнический институт, это время мужчина называет лучшими годами жизни. После выпуска из вуза начал работать. 

— Работал в монтажно-заводском управлении. Сначала инженером, потом старшим инженером и прорабом. Везли, налаживали, монтировали оборудование. Много чего делали, — вспоминает Иваныч.

Мужчина ночует на вокзале уже неделю, из дома он ушел из-за бытовых ссор с пасынком и женой, с которой развелся по ее инициативе два месяца назад. 

— Куда денешься? Люди же разные бывают. И злопамятство, и то, и другое, но я не ссорился особо, рук не прикладывал. Как в том анекдоте: не так летает, не так свистит. Свет вот не выключил, это копейки стоит. Никаких чрезвычайных ситуаций не случилось. Где-то копилось, копилось, копилось и накопилось до критической массы, — рассказывает Иваныч о конфликтах с женой.

За неделю, что мужчина ночует на вокзале, он обращался в организации, где можно было переночевать, но, по его словам, там не было мест, поэтому он отправился на вокзал. Иваныч считает, что в целом ему «недолго осталось», а на вокзале он только ждет, «когда его бог заберет».

На вокзале Иваныч умывается, а одежду приносит из дома. По ночам спит на лавочках, если много людей, то сидя, а когда поменьше, можно прилечь. Все это время к нему ни разу не подходили охранники и полицейские и не интересовались, почему он живет на вокзале.

Иногда Иванычу помогают прохожие. Пару раз незнакомые люди дали ему денег, хотя он и не просил об этом. 

— Позавчера пьянющий парень остановил, предложил денег. Я ему сказал, что если не жалко, давай. Он ушел, потом вернулся и дал. В магазине был: женщина просто протянула деньги. Я даже на нее не смотрел, просто помогла, — добавляет Иваныч. 

Были дни, когда мужчина голодал. За неделю бездомной жизни один раз он не ел три дня. Когда есть деньги, он покупает чай и булочки, ими и питается. Перед очередной ночью на вокзале Иваныч не испытывает никакого страха, а только отшучивается.

— Всю жизнь просто не было, а сейчас с чего должно быть. Я бы хотел еще пожить чуть-чуть, год–два, больше не надо. Оно мне уже сейчас в тягость. Очень в большую тягость, — признается мужчина. 

Вернувшись на вокзал утром спустя пару дней, Иваныча мы уже не нашли. Проходим по залам ожидания и видим много людей в военной форме — срочники и контрактники: первые все в одинаковой форме, а вторые в разной, так как покупали ее сами. На лавочках спит много людей, но дежурящие на вокзале полицейские их не будят, а подходят лишь к мужчине неславянской внешности и проверяют у него документы.

Недалеко сидит женщина с сумками с едой. Она пьет кефир, а ее лицо борется с тиками, иногда она что-то негромко бормочет. Ее зовут Марина (имя изменено), в Екатеринбург она приехала по «медицинским делам». У нее явно есть нейроотличность, выраженная в тиках и заиканиях, но какая именно, она сама не знает. Как и Иваныч, Марина живет на улице недолго — около недели.— Смешанная ситуация, можно ли назвать человека бездомным, если он жил сначала в гостинице, хоть и дешевой, — говорит Марина.

Она утверждает, что у нее есть деньги, чтобы уехать домой, но она не хочет возвращаться из-за проблем с семьей, с родителями. Также она могла бы остановиться у знакомых, но все же остается на вокзале. 

— Тут чище, чем у них в квартире, поэтому я лучше тут останусь, — отрезала Марина. 

Марина не стала отвечать, как следит за гигиеной и какие планы у нее дальше. Она бормотала что-то про друзей и врагов у себя за спиной, но разговаривать дальше с нами отказалась.

«Мы не можем с ней ничего сделать. Она защищает слабых»

В Екатеринбурге есть несколько социальных проектов, направленных на помощь бездомным людям: благотворительная столовая, куда можно прийти поесть бесплатно, «Автобус милосердия», где выдают еду и теплые вещи, а также приюты «Дари добро» в Транзитном переулке, 4 и Дом ночного пребывания (ДНП) на Машинной 9а/1. 

Одно из требований для тех, кто хочет попасть ДНП — предоставить справку о прохождении флюорографии, чтобы не заразить остальных постояльцев респираторными заболеваниями. Также в ДНП нужны и другие документы, удостоверяющие личность человека, и справка из соцслужбы. Из-за этого далеко не все бездомные могут обратиться в ДНП, так как зачастую они в разных обстоятельствах лишаются документов.

В отличии от ДНП, «Дари добро» — негосударственная организация. Руководит приютом с 2016 года Ольга Бахтина. Она задумалась заняться помощью бездомным после аварии: женщина оказалась в тяжелом состоянии, не могла ходить, а муж ушел от нее. После курса реабилитации Ольга встала на ноги.

— От меня отказался мой близкий человек, на которого я возлагала большие надежды, и получилось совсем по-другому. Поэтому я пришла социальным работником в приют, который был здесь до этого, им управлял Алексей Новожилов, — вспоминает Бахтина. 

Ольга проработала два месяца под руководством Новожилова. Тот период она описывает словом «хаос»: бывший руководитель полностью забирал пенсии постояльцев, в приюте был постоянный бардак.

— Когда спросила: «Почему такое отношение, это их пенсия», он ответил: «Я плачу за аренду, питание». Три раза в день едят геркулесовую кашу. Ее привозят собакам, а мы людей кормим, — отмечает Ольга Бахтина.

В конце концов Ольга поссорилась с директором и ушла из приюта. Поводом для этого стал один случай: она сходила в магазин с одной постоялицей приюта, где они купили еды на пенсионные деньги, вместо того чтобы отдать их директору.

Ольга Бахтина вновь начала беспокоиться о судьбе приюта после того, как одна из ее бывших коллег сообщила ей, что постояльцы приюта «стонут», а еды там нет уже два дня.

Ольга поехала на программу «Мужское женское» на «Первом канале», где вместе с другими подопечными благотворительной организации рассказали про плохие условия в приюте. На этом проблемы не закончились: Новожилов ушел, оставив постояльцев без ухода, а приютом заинтересовались власти. 

— Съездили на «Мужское и женское», но ничего не изменилось. Он-то (Новожилов — прим. ред.) уже свалил, а это все осталось. Когда меня в студии опрашивали, у кого карты были, документы, отвечала: «Все у него». Из приюта людей никто не заберет никуда, и мы на улицу их тоже выкинуть не можем. И что делать? Мы оформили ИП, — говорит Ольга. 

После программы власти пришли к Ольге, которая уже начала руководить приютом. Тогда Роспотребнадзор посчитал, что помещение приюта нежилое, из-за чего там не могут постоянно жить подопечные, и Ольге пришлось объясняться в суде.

— Я в суде говорю: «Не вопрос. Я собрала сумочку и ушла, это я все оставляю. Представляете?» Там лежали человек 20, наверное. Кто им будет памперсы менять? И у нас приостанавливают деятельность как у ИП. Я не исполнила это, и приехали приставы, сказали, что я не могу там находиться. Опять приехала прокуратура. Кошмар какой-то.

Суд встал на сторону Ольги и не стал закрывать приют, обошлось штрафом.

— Судья говорит: «А что я ей дам? Вы хотите, чтобы она вынесла на улицу их всех? И они за ней пойдут. Я выпишу штраф тысячу рублей, все. Мы не можем с ней ничего сделать. Она защищает слабых», — вспоминает судебный процесс Ольга. 

С тех пор прошло девять лет, приют «Дари добро» все еще существует. Сейчас организация ищет новое место, один из очевидных вариантов — попросить помещение у властей. Но чтобы государство могло помочь, организации нужно попасть в реестр социальных услуг. Тогда «Дари добро» будет официально предоставлять социальное обслуживание гражданам, а Ольга будет получать зарплату от государства.

— В этой организации я директор, сиделка, повар — я все. Если буду получать 150 тыс. от государства, я не восстановлю ни паспорт, ни инвалидность. Я никому ничем, по сути, не буду помогать, а буду сидеть на 150 тыс. отчитываться за них.

Мы живем за счет пожертвований добрых людей. Мы сами себя окупаем. Мне предлагают на грант податься, как я могу, если у меня за 10 лет нет ни одного отчета на сайте и в соцсетях. Они говорят: «Сделай». Я говорю: «Почему я должна за свои заработанные деньги отчитываться перед вами?» — говорит Бахтина.

Ольга отчитывалась о тратах лишь тогда, когда сотрудничала с «Фондом Ройзмана» шесть лет назад: тогда за год фонд собрал 1 млн 60 тыс. 

— Если бы мне меценат привез миллион и сказал: «На, Ольга Юрьевна, сделай ремонт, что-то улучши», за это я отчитаюсь. Мы сотрудничали с «Фондом Ройзмана», там я отчитывалась. Ройзман собрал миллион под мои запросы, а я рассказывала, куда я деньги потратила, была смета за все. Хотя я неделю рыдала: народ писал, что он через меня наркотики продает и другое, чего даже специально не придумаешь, — вспоминает Ольга. 

«Фонд Ройзмана» закрылся несколько месяцев назад, и сейчас «Дари добро» существуют в том числе за счет пожертвований, которые составляют чуть больше 20 тыс. рублей. Аренда и коммунальные услуги стоят 120 тыс. рублей, к ним добавляются 35 тыс. за автономную канализацию. Если считать также закупку гигиенических средств и лекарств для постояльцев, то траты могут достигать и 300 тыс. рублей в месяц.

Обеды в приют привозят из благотворительной столовой, завтраки и ужины там готовят сами и на свои средства. Постояльцы, у которых есть пенсия, платят 75% от нее, чтобы оплатить аренду здания, еду, коммуналку, часть денег идет на покупку гигиенических средств и лекарств. Оставшиеся 25% пенсии люди обычно тратят на конфеты, печенье или сигареты, хотя в приюте всего хватает. 

В «Дари добро» есть трудотерапия для постояльцев. Ольга считает, что она нужна, чтобы люди, которые живут в приюте, были бережны и внимательны к дому. 

— У меня в 8:00 завтрак, мне нужно их накормить. У меня люди должны помыть полы, все это нужно проконтролировать. Эта категория граждан очень тяжелая — это ранее судимые, это люди, которые жили неблагополучно в семье. Они даже не понимают, что такое забота, что такое любовь, когда тебя кормят три раза в день. 

Ты хочешь курить, у тебя нет дохода — ты можешь помыть полы, мыть посуду. Любой твой труд оплачивается сигаретами и чаем. В чем проблема? — рассуждает заведующая.

Также недавно в рамках трудотерапии постояльцы плели маскировочные сети для военных. По словам Бахтиной, делать это никого не заставляют, а если человек придерживается других взглядов по войне в Украине, он может заняться другими делами. 

— Это по желанию. У меня нет какого-то принудительного труда, мы делаем это, как все дела. Я же объясняю людям, если нам делают добро, почему мы не можем делать добро? Знакомые просто обратились, говорят: «Оль, у тебя очень много простора, где могут размотать эти мотки, ткани резать». И, опять же, они у меня заняты. И тут же идет и польза для участников СВО, — объясняет Ольга.

Далеко не у всех постояльцев есть опыт жизни на улице: кто-то попадает сюда почти сразу после того, как по какой-либо причине лишается дома. Так произошло, например, с незрячим 70-летним подопечным «Дари добро», который пробыл на улице всего один день. Мужчина называет себя Михаилом, хотя по паспорту он Малик. Он приехал из Казахстана в Россию в 2000-х, тогда и потерял документы. Сначала мужчина работал на железной дороге, а после переезда стал разнорабочим, часто оставался жить там, где и работал.

В итоге Михаил оказался на улице. Он не испытывал страха, когда оказался на улице, а думал, что его жизнь подошла к концу, и он скоро умрет. 

— Все, конец пришел, не знал, что делать. Думал, когда только он наступит. Было такое чувство, — добавил Михаил.

Но очень скоро ему повезло: на него обратил внимание молодой человек и вызвал социальную службу. Однако социальные работники не смогли забрать мужчину в Дом ночного пребывания из-за отсутствия документов, поэтому его привезли в «Дари добро». 

На улице также успела пожить еще одна подопечная организации — 85-летняя Тамара, у нее диагностирована деменция. Уже в таком состоянии она жила на вокзале, откуда и попала в «Дари добро». Из-за недуга поговорить с Тамарой нам не удалось. 

Всего с 2016 года через приют прошло 800 человек. Сейчас в нем живет 50 людей разного возраста.

— Где-то 5–10% людей уходят в нормальную жизнь. Они ушли, мы с ними всегда на связи, даже поздравляют с праздниками. Есть те, кому стыдно домой ехать. Они приехали на заработки, а их кинули, и они не знают, как семье сказать, я уже с родственниками разговариваю, и человек возвращается, — говорит глава «Дари добро». 

Но многие остаются в приюте и здесь доживают свою жизнь.

Чтобы упростить жизнь бездомным, Ольга Бахтина считает, что в социальной службе должно быть меньше бюрократии. Сейчас в России нет централизованной структуры, которая могла бы помочь человеку следить за гигиеной и восстановить документы одновременно. 

— Социальная служба, она тоже находится в закрытых условиях. Она может дать одежду, чаем напоить, но из своего кармана сотрудник. Человеку нужна госпошлина на паспорт 1,5 тыс. рублей. Нет такой квоты, которая выдает им эти деньги. Надо это все упрощать. У нас есть полис ОМС. Почему нельзя человеку съездить в любой  приемный покой зайти и сказать: «Вот у меня есть полис, сделайте мне флюорографию», но если документов нет, то он флюорографию не пройдет. Также не все сами могут передвигаться, поэтому не все могут добраться до ДНП на Машинной, 9А, — говорит Ольга  

Также она выступает за то, чтобы для бездомных сделали душевые, где люди могли бы спокойно помыться, одежду постирать и взять новую.

Бахтина уточняет, что если бы «Дари добро» могло бы развиваться в качестве НКО, то они бы с энтузиазмом начали расширяться. Ольга сама хочет сделать проект душевой, чтобы люди могли туда приходить, а также можно было бы помогать людям с инвалидностью туда добираться. 

В «Дари добро» есть критерии, по которым Ольга принимает решение, брать человека или нет. Например, психологическое состояние подопечного.

— Употреблять спиртные напитки в приюте запрещено, наркотические вещества тоже. Препараты лекарственные только по рецепту врача. Если психически больной, я тоже его не принимаю. Если какая-то травма, пусть она психическая, либо шизофрения, альцгеймер, сильная деменция — тоже не беру. Потому что эти люди должны находиться в специализированных учреждениях государственного образца, где есть медицинская помощь, — говорит Ольга.Организация планирует переехать на новое место, для этого нужны средства. 

Кроме того, «Дари добро» нужны волонтеры, которые будут проводить для постояльцев мастер-классы и разговаривать с ними.

— Если будут приходить люди, просто можете пообщаться. Сейчас у нас проходит акция быть Дедом Морозом или Снегурочкой для постояльцев. Если не можете помочь материально — не вопрос. Не можете помочь руками — можно сесть поговорить, провести мастер-класс, порисовать, — добавила Бахтина.