«Я не скажу, что мы делали это все, заранее зная, что у нас ничего не получится. Было много локальных успехов: согласований митингов, внутренней работы кампании. И в принципе, сколько людей вовлеклось тогда в политику. Это, несомненно, успех», — рассказывает первый координатор штаба Навального в Екатеринбурге Виктор Бармин.

Екатеринбургский штаб открылся в феврале 2017 года и просуществовал чуть более четырех лет. Его работа началась со сбора подписей за выдвижение Алексея Навального в президенты. А уже в 2021 все штабы распустили — тогда Верховный суд признал их экстремистской организацией и запретил. После этого многим участникам команды Навального не оставалось ничего, кроме как покинуть Россию.

За четыре года екатеринбургский штаб Навального оживил политическую жизнь города. Координаторы и волонтеры организовывали многотысячные митинги и проводили расследования, на которые реагировала прокуратура. За это их задерживали и сажали на сутки, устраивали у них обыски. В конце концов всем им пришлось покинуть страну, чтобы не стать жертвами политических репрессий. 

Как участники команды Навального из Екатеринбурга работали под постоянным давлением государства, что каждый из них пытался поменять в работе штаба, как в итоге сложилась их жизнь после отъезда и рассчитывают ли они когда-нибудь вернуться в Россию, рассказывают они сами.

Иллюстрация: Shevorot

В один из летних вечеров сотрудники штаба созваниваются по видеосвязи — организуют общий зум-кол на несколько часов. За последние несколько лет их раскидало по разным точкам мира, поэтому пришлось приложить немалые усилия, чтобы все собрались одновременно. С тех пор как они эмигрировали, они ни разу не собирались такой компанией. Поэтому первые секунды разговора ожидаемо занимают приветствия — все рады снова увидеться.

Сейчас они живут в разных странах и даже континентах. Бывшая заместительница координатора Полина Грейсман — в Сербии, первый руководитель штаба Виктор Бармин — в Дании, юрист и второй координатор штаба Юрий Кузьминых — в США, а последний руководитель штаба Навального Алексей Гресько давно обосновался в Германии. 

Мы связывались с еще одной сотрудницей екатеринбургского штаба, но по неизвестным причинам она отказалась участвовать в общем созвоне и не стала отвечать на наши вопросы отдельно.

Крепость на Вайнера. С чего все начиналось

Офис команды Навального в Екатеринбурге открылся 25 февраля 2017 года на Вайнера, 13. На открытие приезжал сам Навальный, который, как и многие посетители офиса, наверняка тоже удивился его расположению. Чтобы попасть внутрь, нужно было выйти с главной улицы во двор, обойти здание по периметру и подняться по внешней лестнице на второй этаж. Но для знающих людей был и потайной обходной путь с первого этажа здания. 

— У нас была железная лестница, спаянная из какой-то арматуры, на второй этаж через балкон, где находился вход. Ее оккупировал Илья Белоус (провластный активист, который мешал работе штаба — ред.) со своими безумными товарищами. Но не будем скрывать, он не очень умный. Я проводила Навального с другой стороны изнутри, и он сказал: «Классно придумала! Мы зашли, а дураки остались снаружи», — вспоминает сотрудница штаба Полина Грейсман. 

Штаб проработал четыре года. За это время он успел переформатироваться из пункта для сбора подписей для президентской кампании Навального в полноценный расследовательский проект. Его сотрудники снимали видео о коррупции в Свердловской области, незаконной приватизации земли, а также о жизни и проблемах простых людей. 

Одними из самых громких были расследования о недвижимости губернатора Евгения Куйвашева, захвате олигархами земли в поселке на озере Таватуй, доходах ректора УрФУ Виктора Кокшарова.  

Сотрудники команды Навального также организовывали митинги в городе — выступление Навального в Екатеринбурге о выдвижении своей кандидатуры в президенты, «Он вам не Димон», «Он нам не царь», «За Навального», «Забастовка избирателей», два январских и один апрельский протест в 2021 году, когда Навального задержали после возвращения в Россию из Германии, где он лечился после отравления. 

Также они помогали другим городским инициативам. Например, вместе с екатеринбуржцами боролись против застройки сквера-на-драме в 2019 году, а в 2020 помогли собрать 13 тысяч подписей народной инициативе за возвращение прямых выборов мэра в Свердловской области, но депутаты Законодательного собрания все равно отклонили проект.

Иллюстрация: Shevorot

Как координаторы попадали в штаб

Полина Грейсман работала в штабе с самого его основания. Она застала большую часть поворотных моментов — от сбора подписей до возбуждения уголовного дела об отмывании денег в ФБК. Вместе с ней в самом начале работал Виктор Бармин, он руководил штабом и сбором подписей в Екатеринбурге. 

До кампании он был абсолютно непубличным человеком — не вел соцсети и не общался со СМИ. А политикой заинтересовался в 2010 году после встречи с Леонидом Волковым* на митинге против строительства храма на площади Труда, тогда же стал подписываться на оппозиционеров в «Живом Журнале», а когда узнал об открытии штаба, предложил свою кандидатуру на роль координатора. 

— Я познакомился с Навальным, когда был в московском офисе на собеседовании. Меня поразил элемент дружественности и неформальности. Мы поговорили с Леней, он повел меня знакомиться с Алексеем. Мы заходим к нему в кабинет, а он сидит с ногами на столе. Увидев Леню, он спокойно отнесся, а когда заметил незнакомого меня, как-то сел, собрался. Это настолько человечная деталь, что она очень располагает, — вспоминает Виктор о том, как проходил собеседование.

После разговора Виктора приняли на должность. Ему нужно было собрать 10 тысяч подписей по Свердловской области для президентской кампании и организовать работу штаба. Уже в конце года кампания закончилась — ЦИК просто не допустил политика до выборов, сославшись на наличие у него судимости по «делу «Кировлеса». Поэтому штабы в некоторых городах закрыли, а там, где они остались, сотрудникам урезали зарплату.

— Я ушел обратно в управление бизнесом. Потому что там немного другие деньги, к которым я привык. В штабе я продолжил работать на волонтерских началах, параллельно занимаясь предпринимательством, — говорит Бармин.

В 2018 году место Виктора занял Юрий Кузьминых, который до этого работал в штабе юристом. Юрий тоже попал в штаб почти случайно. Он состоял в региональном отделении либертарианской партии, а позже возглавил его, совмещая с работой в штабе.

Юрий не следил за Навальным — политические взгляды оппозиционера не были ему близки. Но присоединился к команде, когда на съезде либертарианской партии решили, что нужно поддержать политика. Каждый должен был сделать все, что в его силах — задонатить команде Навального или записаться волонтером. Так Юрий пошел в штаб и устроился туда на работу. 

— Слышал о Навальном, но не следил. Там его программа, в которой МРОТ — 25 тысяч. Я либертарианец, а не социалист, поэтому чисто прагматически с этим не был согласен, — вспоминает Юрий.

К моменту, когда Юрий возглавил штаб в Екатеринбурге, его работа сильно изменилась: уже не нужно было собирать подписи и искать сторонников — после выборов штабы превратились в региональные мини-ФБК, которые проводили расследования о коррупции местных чиновников. 

— Какие-то расследования получались лучше, какие-то хуже. Но польза, конечно, была. Было расследование «Как зарабатывают автобусные перевозчики», после которого ФАС отменила крупную госзакупку на автобусы. Получался практический и символический выхлоп. Очень многие писали нам на черный ящик, мы объявляли: «Если кто-то что-то знает, что, на ваш взгляд, может служить поводом для расследования о злоупотреблениях чиновников, пишите». Ящик ломился от писем, мы физически не успевали все оценивать и обрабатывать, — объясняет Юрий. 

Проходя собеседование на должность руководителя штаба, Юрий также предложил снимать ролики про людей из разных районов области, чтобы расширить аудиторию от «белых воротничков» и хипстеров до учителей средних лет из маленьких городов. Так появились фильмы «Однажды в Богдановиче», «Обычная история семьи из Алапаевска» и «Камышлов: город без беременных», где показывали жизнь и проблемы обычных людей из провинции. Например, в последнем фильме про Камышлов Юрий Кузьминых рассказывал про роддом, который закрыли из-за нехватки персонала. 

Из штаба Юрий ушел спустя год работы летом 2019 года из-за выгорания. Кроме того, он уже не мог совмещать свою семейную жизнь и работу, состоящую из постоянных обысков и задержаний. Ему показалось, что он зря занимает место, на которое может прийти кто-то более свежий и заряженный.

— Я в штабе два с половиной года, чуть больше года я координатор. И возникла не то чтобы усталость, просто, когда ты погружен в одну ситуацию, то теряешь возможность посмотреть на ситуацию со стороны. Я буду дорабатывать столько, сколько нужно, пока человек не найдется. А я уверен, что в нашем активном городе найдется человек, который привнесет новое видение и энтузиазм, — рассказывал он в интервью Znak.com.

В 2019 году в штаб пришел Алексей Гресько. Он заинтересовался личностью Алексея Навального еще за несколько лет до этого — в 2011 году, когда политик приезжал поддержать Леонида Волкова, баллотирующегося в Свердловское Заксобрание от партии «Парнас».

У Алексея Гресько в те годы была своя кофейня с политикой открытых дверей для журналистов — им можно было прийти туда поработать и при этом ничего не заказывать. Нужно было лишь заранее договориться о времени визита, чтобы никому не мешать в час пик. Однажды ему позвонил екатеринбургский фотограф Антон Буценко и рассказал, что Навальный и Волков планируют провести пресс-конференцию в Екатеринбурге, но им не дают площадку. Фотограф предложил Гресько принять политиков у себя в кофейне.

— Антон сказал, что это оппозиционные политики и у меня могут быть проблемы. Я ответил, что если завтра Путин позвонит для пресс-конференции, то ради бога, пусть приезжает, это просто бизнес, — посмеивается Гресько.

В итоге Волков, Навальный и журналисты пришли именно в его кофейню. Гресько зацепило, что Навальный — политический неформал, который не говорит канцеляризмами и может приехать из Москвы в Екатеринбург, чтобы поддержать идеологически близкого человека. Он подписался на них в соцсетях и стал донатить. В 2017 году он снова принял Навального у себя в кофейне, когда тот объявлял, что откроет в городе собственный штаб.

— Позже я увидел в рассылке штаба, что там ищут нового координатора. Я давно знал Леню, написал ему: «Раз вы ищете координатора, я готов попробовать себя на этом поприще». Тогда время выпало на начало пандемии, я только встретился с Юрой, чтобы он рассказал, как устроена работа в штабе, — говорит последний координатор Екатеринбургского штаба.

Алексей занимался расследованием и организацией протестов. На его долю выпали самые массовые митинги в поддержку Навального, которые прошли зимой-весной 2021 года. Он ушел с должности координатора штаба летом 2021 года.

Иллюстрация: Shevorot

«Серьезный мужчина сказал, значит, будем делать»: как проходили самые масштабные протесты и митинги

За всю историю штаба его координаторы провели девять митингов. 

Мы остановимся на тех акциях, которые больше всего запомнились самим сотрудникам екатеринбургской команды Навального.

Навальный снова приехал в Екатеринбург уже после официального старта своей президентской кампании в сентябре 2017 года, чтобы встретиться со своими избирателями. Екатеринбургский штаб работал уже полгода и к тому моменту успел провести два крупных антикоррупционных митинга — 26 марта и 12 июня, посвященных расследованию о тайной резиденции премьера Дмитрия Медведева на берегу Волги.

Место для новой акции с участием Навального согласовали на площади Обороны. Митинг был назначен на вечер, а днем организаторам нужно было заехать на площадь, чтобы установить там сцену и колонки. Вместе с сотрудниками штаба на площадь приехали сотрудники полиции и МОБ. Последние утверждали, что отменили решение о согласовании акции, потому что ее тематика якобы противоречит Конституции. Полицейские не пускали организаторов на площадку, препятствовали разгрузке сценического оборудования и его монтажу, писал «Интерфакс».

Этот момент попал в документальный фильм «Навальный — это хайп» режиссера Александра Расторгуева. Организаторы долго не могли договориться с силовиками, но решить вопрос получилось только с приходом самого Навального. Он сказал силовикам, что митинг согласован, и они в любом случае его проведут.

— На митинге он пожал всем руки, представился, хотя они и так прекрасно знали, кто он. Навальный спокойно сказал: «Ну, мужики, ну че вы. Вот митинг, он же согласован, чего вы сейчас мешаете? Вы же знаете, все равно мы его проведем, давайте просто не будем друг другу усложнять жизнь». И они такие: «Ок». А мы им до этого говорили то же самое, даже Волков приезжал. Потом приехал Алексей, и они такие типа: «Серьезный мужчина сказал, значит, будем делать», — вспоминает Полина Грейсман.

— При всей неформальности, хочу отметить, как он вел беседу. Он схватывал суть вопросов на лету, и все начальники министерств, которые привыкли всех посылать, перед ним по струнке ходили, — добавляет Виктор Бармин.

Митинг со встречей избирателей все-таки удалось провести. Навальный выступил с довольно жесткой речью перед публикой и ответил на вопросы собравшихся. 

В тот раз полиция никого не задержала.

В октябре того же года прошел митинг «За Навального». Акцию провели 7 октября, так что она совпала с 65-летием Владимира Путина. Но повод был в другом — Навального арестовали на 20 суток из-за призывов выйти на несанкционированную акцию 9 сентября против пенсионной реформы. Митингующие требовали отпустить политика из-под ареста и допустить его до выборов президента.

В Екатеринбурге на несогласованную акцию на площади Труда вышло около 2 тысяч человек. В тот же день на этой же площади организовали контракцию «Свободу Каталонии», на которой собрались около сотни человек. Поддержать протестующих пришел мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман*. Акция проходила уже не так спокойно и мирно — полицейские хватали людей одного за другим, а сотрудники МОБ приказывали людям убрать агитационные плакаты. 

Всего задержали 20 человек. Одним из первых силовики выхватили из толпы координатора штаба Виктора Бармина.

С площади Труда протестующие двинулись к Ельцин Центру, но в один момент толпа остановилась. Впереди силовики при задержании передавили горло протестующему Руслану Маркелову. После того, как Маркелов оклемался, его увели в автозак, а протестующие продолжили идти к Ельцин Центру, но после развернулись и вышли к отделу полиции № 5 на Сакко и Ванцетти, куда, по их сведениям, должны были привести задержанных. 

— Они [протестующие] пришли к отделу полиции, в который, как они думали, нас доставили, там стоял ОМОН, и требовали освобождения всех задержанных. Менты выходили и приводили представителя, который показывал камеры, в которых не было задержанных, — рассказывает Бармин.

На самом деле все задержанные оставались в автобусах рядом с площадью Труда. Тогда бывший начальник полиции Екатеринбурга Александр Кашигин вывел Виктора Бармина из автобуса обратно на площадь и попросил его отозвать своих людей от полицейского участка, на что Бармин ответил, что это не его люди и они вряд ли его послушают.

— Кашигин тогда пообещал, что отпустит меня до суда, только надо пообещать, что я на суд явлюсь и не сбегу. Я сказал, что мы будем разговаривать по-другому. Спросил, сколько человек они задержали. Ответили, что 14. Я предложил, чтобы их отпустили сейчас. Пусть составят протоколы, но держать не будут. Только тогда я позвоню, и, возможно, меня послушают. Он ушел позвонить, потом пришел и сказал, что мы договорились.

Я позвонил и попросил их вернуться на площадь Труда. 300–500 человек вернулись, и мы ждали, пока всем протоколы выпишут и отпустят. Дождались последнего задержанного и разошлись, — говорит Бармин. 

Виктор явился на судебное заседание, на котором ему назначили 20 часов обязательных работ за проведение несанкционированного митинга. Уже в феврале 2018 года координатор вышел отрабатывать назначенные часы — ему пришлось чистить снег во дворе дома № 225 на Московской. Под присмотром мастера он откалывал лед, намерзший на асфальт, и убирал его. Сам процесс запечатлел на фото корреспондент 66.Ru.

Иллюстрация: Shevorot

«Люди затаились». О задержаниях и митингах тогда и сейчас 

Всех координаторов штаба задерживали и наказывали по административным статьям. Если в 2017 году Виктор Бармин получил обязательные работы, то вслед за ним остальные координаторы уже получали сутки. 

Юрия Кузьминых задержали перед митингом против пенсионной реформы 14 сентября 2018 года. Первый арест он получил на пять суток, второй арест на 30 суток ему назначили сразу после выхода из спецприемника. Бывший координатор рассказывает, что был в бешенстве из-за задержания. Полиция была в штатском, потом его увезли в какое-то помещение. Сотрудники боялись, что его пойдут искать протестующие.

— За 35 суток я, наверное, книжек 20 прочитал. Обходились все достаточно вежливо и корректно. Несмотря на то, что мне уже дали сутки. Даже когда у меня были обыски в квартире, следователь сказал, что мы сами не знаем, чем эта история закончится глобально. 

Тогда была точка бифуркации, у многих было ощущение, что ситуация может качнуться в нормальную сторону. В органах, полиции, в СК, во ФСИН, в спецприемнике они тоже не понимали, чем все это закончится — не буди лихо, пока оно тихо, — вспоминает Юрий.

Неуверенность силовиков в режиме Юрий объясняет их поведением. К примеру, они не проводили обыски в его отсутствие, а дожидались его возвращения. Ему казалось, что они тоже недовольны своей работой и объясняли, что занимаются этим, чтобы прокормить свои семьи и закрыть кредиты.

За семь лет произошло сильное ужесточение режима, считает Виктор Бармин. В его годы получить арест на 30 дней и многотысячный штраф было довольно сложно. Сейчас же, после жестких разгонов любых массовых акций и задержаний на одиночных пикетах, люди взвешивают свои риски и понимают, что выход на улицу не стоит того. 

— Люди, которые остаются в России, в любом случае не выйдут — ситуация сейчас настолько опасная. Если на «Димоне» задержали пять человек, а это очень малая часть процента от всех вышедших, то сейчас из 50 вышедших задержат 49, и вероятность практически 100%. Естественно, все эти люди затаились, — объясняет Виктор.

Тем не менее Бармин уверен, что Алексей Навальный вернул в Россию культуру митингов. По его мнению, именно после этих массовых акций люди научились собираться и без помощи штабов, чтобы отстоять свои права — примерами были сквер в Екатеринбурге, мусорный полигон в Шиесе и шихан в Уфе.

Алексей Гресько думает, что в России все еще есть люди, которые потенциально могли бы выйти на улицы. Но, по его мнению, это произойдет только тогда, когда власти немного раскрутят гайки.

— Я считаю, что как только наше достаточно образованное общество получит глоток свободы и увидит перспективу реализации своей жизненной, политической программы, они выйдут на митинги, которые могут привести к смене власти. Это должно все одновременно произойти, — говорит Алексей.

Иллюстрация: Shevorot

«Человек уехал из страны с ее картинкой в голове, а этого нет». Об отъезде из России и возможном возвращении

Первой из России уехала Полина Грейсман — еще в 2019 году, задолго до признания штабов экстремистскими. Ее начали преследовать по делу за организацию массовых беспорядков по следам протестов в сквере (статья 212 УК РФ), поскольку Полина в своих соцсетях призывала выходить в сквер, когда там установили забор для строительства храма. Во время протестов в мае 2019 года пятеро сотрудников полиции искали ее по старому месту жительства.

— Видимо, к нам основная претензия, что мы писали в соцсетях в понедельник, что выходим в сквер. Если в первый день выходили самые активные противники строительства храма, во вторник — еще и их друзья, — рассказывала она «Ведомостям».

После этого Полина ненадолго уезжала в Армению и Грузию. Когда в конце июня она возвращалась в Россию, в аэропорту Кольцово в Екатеринбурге ей пришлось пройти опрос на пограничном контроле. Пограничники забрали у Грейсман внутренний и заграничный паспорта, просили показать фотографии из поездки, спрашивали про работу в штабе Навального и на какие группы в соцсетях она подписана. Опрос длился около часа, но в итоге девушку пропустили.

«Я начала спрашивать, что это вообще было? Мне никто внятно ничего не ответил, мужчина, который провожал меня, сказал, что не знает подробностей, но говорит, видимо, из-за штаба Навального. Никакого протокола не было, я ничего не подписывала, все мои слова записали на бумажке А4, сложенной пополам», — писала Полина в своих соцсетях.

В октябре в ее квартире прошли обыски по делу об отмывании ФБК 1 млрд рублей. Тогда силовики изъяли ноутбук и телефон. Вслед за этим счета Полины три раза арестовали на сумму в 75 млн рублей, писал «Коммерсантъ». В итоге в ноябре Полина все же уехала из России насовсем. В феврале 2020 следователи вызывали ее на допрос по делу о массовых беспорядках в сквере в качестве свидетеля. 

Уже несколько лет Полина живет в Белграде и работает в проекте «Ковчег», который помогает людям с антивоенной позицией уехать из России. Сейчас организация собирает деньги на продолжение своей работы.

Алексей Гресько уехал в Германию в июле 2021 года. С начала того года его уже трижды задерживали и арестовывали — первый раз на 10 суток после задержания на акции 23 января. После освобождения полиция доставила Алексея в Москву, где суд назначил ему еще 15 суток ареста за встречу Навального во Внуково.

— Оглядываясь назад, я нисколько не жалею о принятых решениях. В нужный момент я был на правильной стороне истории, для меня это является ценностью само по себе. Когда я поехал встречать Навального 17 января 2021 года, тогда не было указки, чтобы все штабные ехали его встречать. Каждый, кто поехал, ехал по своей инициативе, — говорит Гресько.

А третий раз его задержали на митинге 21 апреля, где сторонники политика требовали допустить к нему медиков. За несколько часов до задержания у координатора и дома у его родителей прошли обыски. После Гресько арестовали сразу на 29 суток за «повторное нарушение порядка проведения митинга». 

Во время его ареста в Москве начались суды о признании штабов экстремистскими организациями, и их было решено распустить. О том, что екатеринбургский штаб закрылся, он лично узнал в спецприемнике

— Я узнал об этом в спецприемнике по радио из заявления Леонида Волкова. Не удивился. Предполагал, что так будет, — говорил Гресько в интервью It’s My City после освобождения в июне 2021 года.

Менее чем через неделю после этого интервью, 9 июня, Мосгорсуд признал все структуры Навального экстремистскими. Спустя месяц Гресько вместе с семьей покинул Россию.

— Я столкнулся с тем, что от моих действий страдают другие люди, которые на это не подписывались. Вариант, что я затыкаюсь и ничего не говорю и не делаю, тем самым не подставляя членов семьи, друзей и партнеров, был невозможен. Я не хочу в таком ключе воспитывать своих детей. Говорить им: «Ты должен отстаивать свое мнение, не оглядываться на то, что может за это прилететь» и самому молчать, — говорил он уже в другом интервью It’s My City.

В эмиграции Алексей занимается установкой солнечных панелей.

— Жена лучше устроилась, она финансовый аналитик в местной лизинговой компании. Дети в гимназии, старший заканчивает в следующем году. Понятно, что потихонечку интегрируемся. Чем больше времени проходит, тем больше ты обрастаешь связями и социальным капиталом в новой стране, и тем меньше у тебя остается чувства на кончиках пальцев того, что ты понимаешь, что происходит в России, — рассказывает Гресько. 

В ноябре 2021 года арестовали координаторку уфимского штаба Навального Лилию Чанышеву. Для бывших координаторов екатеринбургского штаба это был первый тревожный звонок. 

— Юристы штаба нам всем написали, что изучили уровень рисков и дело Лилии. Сказали, что можно любую фамилию или любой город подставлять и по этой же статье пойти, — рассказывает первый координатор Виктор Бармин.

 — Естественно, там у меня обыски были, арест счетов до этого, но это не особо мешало. А когда написали юристы, у меня закончился загранпаспорт. Я отдал его на замену, его поменяли, и в этот момент все вроде успокоилось. Последний звонок был, когда 28–29 декабря задержали Ксюшу Фадееву.

После задержания Фадеевой уже самому Бармину пришла повестка из Следственного комитета — его вызывали на допрос по делу ФБК.

— Я собрал чемодан и не поехал в Следственный комитет. Поехал сразу в аэропорт. Улетел в Ереван. Неделю провел в Ереване, потом два месяца в Грузии. Позже через друзей мне сделали приглашение в Данию. Я приехал, подался на политическое убежище и два года ждал решение по своему вопросу, — делится Виктор.

Сейчас Виктор живет в коммуне (общине для беженцев) и ждет отправки на практику. Коммуна ищет ему работу, но пока ее нет, придется работать бесплатно, получая специальное пособие. 

— Я приехал в начале марта и только сейчас меня отправляют на практику, от которой я могу отказаться, если сам найду работу. Пока работу я не нашел, сейчас меняю свои водительские права на датские, потому что здесь достаточно предложений по работе для доставки. Но для этого нужны местные права. Я согласился на практику, но когда найду работу, то обязательства перед коммуной в плане бесплатной работы у меня отпадают, — рассказывает Бармин. 

После признания команды Навального экстремистской второй координатор Юрий Кузьминых поначалу и не думал уезжать из России. Он учился в московском вузе и нашел новую хорошую работу в столице. Как и Виктора, подумать об отъезде его попросили юристы уже после ареста Лилии Чанышевой.

— Я продал квартиру в Челябинске и в конце 2022 года мы улетели из России в Мексику. Через месяц на границе с США я запросил политическое убежище, — говорит Юрий. 

Билеты в Мексику ему компенсировала команда Навального, но уже в Мексике он со своей семьей встретил препятствие на пути в США. Мексиканские пограничники угрожали ему и требовали взятку. 

— Мексиканские пограничники забрали нашу машину, вымогали деньги. Были острые ощущения, потому что они говорили: «Платите 3 тысячи долларов или сейчас мы ваших детей отправим в мексиканский детский дом, а вас депортируем в Россию». У меня какие-то копейки были в размере 70 долларов, я их отдал, а они машину забрали. Мы с чемоданами добирались на такси до хостела. В этот момент у нас совсем не было денег, и тогда помощь от ФБК была очень вовремя, — делится Кузьминых.

Когда появились деньги, Юрий с семьей еще раз принял попытку перейти через границу. После удачного прохождения их поместили в иммиграционную тюрьму.

— В моей камере находились только русскоязычные, разного внешнего вида. Ощущение было, будто городами уезжали. Это было в конце февраля буквально за 2–3 дня до начала войны, а потом, когда война началась, там еще сильнее увеличились потоки людей. Сейчас там есть гуманитарный пароль, люди, находясь в Мексике, выбирают время и дату, проходят границу, их встречает офицер. Все цивилизованно без экстрима с мексиканскими пограничниками, — рассказывает Кузьминых. 

Сейчас Юрий живет в Нью-Йорке и работает плотником в компании, которая изготавливает для домов деревянные лестницы из дуба. Для него это интересный и новый опыт, ведь в России руками он почти не работал, только как любитель.

— Плотником я работаю в русскоязычной компании. В ней много людей со всего бывшего Советского Союза — литовцев, белорусов и украинцев, в том числе и с западных областей. Очень дружный коллектив, нужно отдать должное, что украинцы разделяют государство с номенклатурщиками и простых людей, — рассказывает Юрий. 

Одновременно с этим он пишет бизнес-план, чтобы открыть свое дело. Пока что не все готово, поэтому подробно он не хочет рассказывать о задумке. Бывшие сотрудники штаба планируют при возможности вернуться в Россию. Виктор и Юрий говорят о полноценном возвращении в страну, если почувствуют, что смогут принести пользу. Алексей считает, что камбэк — это утопия, но хотел бы съездить и повидаться с близкими.

— Все камбэки, которые мы видели после развала Союза, когда тот же Солженицын возвращался — это был пшик. Человек уехал из страны с ее картинкой в голове, а этого нет.

Вот так же, если я и представляю себе Екатеринбург и Россию, то представляю так, как это было три года назад. Я не могу представить, что там сейчас. И картинка в моей голове, скорее всего, не соответствует действительности. Потому что чем больше времени проходит, тем больше она деформируется, — думает Алексей.

Полина планирует вернуться в Россию, как только появится возможность. Она говорит, что любит Екатеринбург, а эмиграция никогда не была ее целью.

— Надеюсь, что при моей жизни получится вернуться. Хочу показать своим сербским друзьям ту Россию, которую я люблю, потому что многие люди за пределами России знают ее очень искаженно с разных точек зрения. Я прекрасно понимаю, что, скорее всего, этого не произойдет, но в глубине души я рассчитываю, что я вернусь и смогу повлиять на будущее России с положительной точки зрения. 

Но сейчас я трезво оцениваю перспективы. Даже если произойдет чудо и Путин завтра умрет, не факт, что его преемник не сделает хуже. Или начнется какая-нибудь еще более «жопная» история типа гражданской войны внутри страны. Пока что я не вижу никаких объективных причин, почему в ближайшее время для меня в станет безопасно и будет возможно приехать в Россию, — объясняет Полина.

Все они сходятся в том, что возвращение зависит от того, сколько пройдет времени. Если за время эмиграции получится встроиться в жизнь другой страны и закрепиться там, то вернуться будет уже сложней. Никто из сотрудников штаба не жалеет о том, что с ними случилось.

— Я ни о чем на жалею. В моем понимании то, что происходит последние десять лет, начиная с Болотной, это объективно исторические процессы. Участвовали бы мы в этом или нет, они бы все равно шли и будут идти с разной степенью интенсивности. Алексей, как мощный человек с харизмой и волей, катализировал и ускорил многие процессы. Именно поэтому сильно раздражал и бесил власть. 

Люди калибром поменьше находят себе какую-то новую нишу, главное, определиться, по какую сторону ты в этих исторических процессах. У меня твердое убеждение, что я, многие волонтеры и все, кто выступает за демократическую Россию, верховенство закона, на правильной стороне. Только поэтому я понимаю, что других вариантов не может быть, — говорит Юрий.

Иллюстрация: Shevorot

«Это потеря, но это потеря на войне». О смерти Алексея Навального

16 февраля 2024 года Алексей Навальный погиб в колонии особого режима «Полярный волк», куда его перевели за три месяца до этого из владимирской колонии. Политик находился в заключении три года, все это время он был в тяжелых условиях содержания — его постоянно отправляли в ШИЗО, к нему подселяли заключенных с заразными болезнями, а сотрудники ФСИН каждую ночь будили его несколько раз, чтобы проверить, не сбежал ли он. 

Многих в России и за ее пределами шокировала эта новость. Люди стали выходить на улицы, чтобы возложить цветы и сделать стихийные мемориалы политику. Так же сделал и Алексей Гресько на площади своего города в Германии. Он узнал о новости из телеграм-каналов, тогда же ему стали звонить за комментарием местные немецкие СМИ, но он не стал отвечать на вопросы журналистов до официального заявления семьи Навального или его коллег из ФБК. 

— Первая волна понимания после подтверждения — мы в городе собрались всей русскоязычной тусовкой и сформировали мемориал на площади. Все тогда казалось пророческим и сильно трогало, — рассказывает Алексей о своих ощущениях. 

Через неделю после появления мемориала на площади должен был пройти украинский митинг, посвященный двум годам с 24 февраля 2022 года. Алексей испугался, что реакция на мемориал может быть негативной и его разрушат, поэтому пришел дежурить и охранять его.

— Я ожидал, что будут поползновения и, чтобы никто его не разорил, стоял рядом. Приятно был поражен, что подходили молодые украинцы и, наоборот, высказывали поддержку. Хотя понятно, что за время, пока мемориал существовал, и бутерброды приносили, и цветы опрокидывали. Но пусть это будет на совести тех людей, которые это делали, — говорит последний координатор.

Полина Грейсман говорит, что тоже вначале не поверила новостям о смерти Навального, потому что фейковые сообщения о его гибели появлялись и раньше. Но когда ее бывший муж Федор Крашенинников* сказал ей, что, скорее всего, это правда, она почувствовала «будто дементоры из «Гарри Поттера» высосали из нее все счастье».

— Тогда еще не было официальной версии. Я придерживалась того, что нужно дождаться, когда скажет кто-то из его семьи. При этом где-то в глубине души я понимала, что это правда. 

Я пришла к посольству и увидела много людей, которые были расстроены и потеряны. Очень много людей плакали. Было тяжело на это смотреть, люди на момент потеряли надежду. Но Навальный однажды сказал, что не надо сдаваться, а российская власть находится в самом уязвимом состоянии сейчас, раз они дошли до того, чтобы убить Навального. Нужно приложить в этот момент максимум усилий, чтобы что-то изменить, — считает Полина.

После гибели Навального, по мнению Полины, люди, которые не были активистами или волонтерами, смогли мобилизоваться, чтобы выразить свою волю на последних президентских выборах — пришли голосовать в полдень, так что у некоторых избирательных участков в России и за рубежом собрались очереди.

В день гибели Навального Виктор Бармин находился в миграционном лагере. вместе со своей тьюторкой по интеграции пек торт, а в перерыве увидел уведомления о новостях на телефоне.

— Я замесил тесто на основной корж, нужно было сделать крем, у меня начался перерыв, и я прочитал эту новость. Понятно, что я ждал подтверждения от ФБК, но когда зашла учительница, она сказала, что я сильно изменился в лице, и спросила, что случилось. 

До этого мы с ней разговаривали, и я рассказывал, что был членом команды Навального. Она знала эту историю и знала, почему я запросил убежище. Я рассказал, что есть информация, что Алексей умер. И она отпустила меня домой, просто увидев мое состояние, — вспоминает первый координатор штаба Навального.

Бармин, как и Гресько, считает, что отрефлексировать роль и значение Алексея еще не удалось. Для Виктора Алексей Навальный был символом. Человек, которого закрыли в колонии, стал знаменем борьбы, говорит Бармин.

О политике в заключении как о символе надежды на перемены отзывались многие люди, в их числе и Юрий Кузьминых. Но, по словам Юрия, он с самого начала понимал, что Алексей погибнет в российской колонии. Его восхищает мужество Навального — Юрий уверен, что он тоже это понимал.

— Человек имел идеалы и был готов пожертвовать за них жизнью. Это ко многому обязывает. Не думаю, что он был бы рад, если его политические последователи начнут впадать депрессию, выкидываться из окон и говорить, что все пропало. Он был нацелен на борьбу до самого конца, он ждал и ждет этого от других.

Это потеря, но это потеря на войне. Рефлексировать будем потом, когда ситуация поменяется. Да, больно. Да, не хотелось верить. Меня лично это еще больше разозлило. Появилась ярость, она всегда присутствует, но это какой-то новый виток. Сейчас все в разных ситуациях, кто-то в России, кто-то нет. Но каждый должен делать то, что может, для приближения прекрасной России будущего, — заключает Юрий.

Иллюстрация: Shevorot

*Власти считают их «иностранными агентами»