Время подводить итоги и уклоняться от критики

Чуть менее двух недель назад в Екатеринбурге закончилась шестая по счету Уральская индустриальная биеннале. В этом году она объединила множество площадок — к уже опробованному в 2019 году Оптико-механическому заводу добавились цирк, бывший кинотеатр «Салют», главпочтамт и другие. Само событие посетили десятки тысяч екатеринбуржцев и гостей города.

По заданию It's My City культурный обозреватель и автор телеграм-канала «Е-катарсис» Анна Филосян подвела итоги шестой биеннале и попыталась понять, что нового сказала выставка и чем она запомнится уральскому зрителю и российскому арт-сообществу.

Про масштаб и разнообразие

В этом году основной проект биеннале был поделен на несколько площадок: Оптико-механический завод, Екатеринбургский цирк, главпочтамт, бывший кинотеатр «Салют». Было и три дополнительные площадки: Музей истории и археологии Урала, Дом Метенкова и Уральский филиал ГМИИ имени Пушкина (ГЦСИ). Изначально команда намеревалась сделать горизонтальную «маленькую» биеннале, но получилась самая масштабная за всю историю, призналась ее комиссар Алиса Прудникова.

Чрезмерно масштабные проекты в сфере искусства можно сравнить с гигантскими зданиями, которые спорят с общественной средой, а не вписываются в нее, о чем эмоционально пишет архитектор Рем Колхас в эссе «Гигантизм, или Проблема большого». Излишний гигантизм 6-й Уральской биеннале и порадовал, и огорчил: с одной стороны — большее разнообразие и свобода выбора, с другой — излишнее усложнение программы и путаница для зрителя.

Когда я собрала все площадки, спецпроекты и проекты арт-резиденций в один пост, в моих каналах в телеграме и инстаграме было суммарно около 200 репостов. Подписчики неоднократно благодарили за то, что я удобно собрала информацию в одном месте. Для меня это одно из свидетельств того, что слишком большой масштаб вредит пониманию и прозрачности.

Площадка биеннале в бывшем кинотеатре «Салют». Фото: Игорь Брук / It's My City

Про инклюзивность

Во время биеннале высказывали мнение, что она получилась больше ориентированной на иногородних туристов и на профессиональное сообщество, чем на жителей города. Насчет иногородних у меня нет такого впечатления, скорее, наоборот, иногородним туристам было весьма затруднительно разобраться в площадках и событиях и уместить посещение всех мест в один ограниченный по времени приезд. 

Местным жителям разобраться проще, но и они встретили на своем пути к искусству немало преград. Чтобы понять, куда и во сколько идти, нужно было приложить немало усилий. 

Очень жаль, что у биеннале до сих пор нет удобного приложения (как у Уральской ночи музыки), где были бы представлены все площадки и проекты и можно было бы отсортировать события по площадкам и времени проведения и построить свой собственный план действий.

Что касается ориентации на профессиональное сообщество — да, прослеживалась некоторая герметичность текстов экспликаций, недоступных для понимания простым зрителям. Но это не специфическая проблема 6-й биеннале, а извечная беда выставок современного искусства в России, где, вопреки прогрессивным декларациям об инклюзивности и партиципаторности, сфера искусства остается закрытой средой, доступной в основном профессионалам. 

В случае с биеннале эта беда компенсируется сильным институтом медиаторов — экскурсоводов нового типа, которые не просто рассказывают о выставке, но вовлекают посетителей в диалог, помогают научиться самостоятельно анализировать и понимать искусство.

Фото: Игорь Брук / It's My City

Про основную тему

Общее впечатление от 6-й Уральской биеннале — отсутствие цельности. Тема этого года была заявлена как «Время обнимать и уклоняться от объятий»  — вроде бы должно быть что-то про телесность, материальность и формы человеческого общения. Однако манифест 6-й биеннале, написанный во время локдауна 2020 года, кажется, устарел еще до начала 2021.

Ближе к началу биеннале была заявлена тема основного проекта «Мыслящие руки касаются друг друга» — вроде бы тоже что-то про общность, совместность и осязаемость контакта. А еще проект отдавал дань уважения роману Замятина «Мы» (антиутопия о тоталитарном контроле над личностью из школьной программы — прим. ред.). По задумке кураторов Чалы Илэке, Аднана Йылдыза и Ассафа Киммеля, все площадки основного проекта должны были играть те или иные «роли» из романа. Однако в работах художников эти темы не прослеживались или связь была очень сложна и непрозрачна. Наиболее полно тема объятий и уклонения от них, пожалуй, оказалась раскрыта в перформансах на площадке цирка.

Фото: Игорь Брук / It's My City

Про перформативность и скандальность

Эта итерация биеннале оказалась самой перформативной. Площадка в Екатеринбургском цирке, помимо выставочной части, включала в себя большую программу перформансов. Мне удалось попасть на три из них: Exit from the Gallows Ольги Кройтор, «Инверсия будущего» израильских художников Ширан Элиасеров и Амира Шпильмана и Attitudes Себастьяна Баумгартена. 

Опыт от посещения перформанса — крайне эмоциональный и хрупкий, его трудно облечь в слова. Самим жанром в него заложена большая свобода для интерпретаций, и то, что вкладывает в него автор, совсем не обязательно должно совпадать с впечатлением зрителя. Мне кажется крайне удачным и тематически оправданным привлечение этого жанра, который именно своей изменчивостью как нельзя лучше раскрывает тему нехватки человеческого контакта, заявленную в манифесте биеннале.

Фото: Игорь Брук / It's My City

Здесь нельзя не вспомнить скандал вокруг заявления нижнетагильской художницы Алисы Горшениной о неэтичности проведения биеннале в цирке и популяризации цирка животных, который активисты требуют запретить. Открытое письмо к организаторам биеннале с предложением отменить сотрудничество с Госцирком подписало более 300 деятелей культуры.

Мы все следили за развитием этого скандала, многие остались не удовлетворены его результатами. Но полезным для общества можно назвать само появление дискуссии на эту тему, вовлечение в нее тех, кому раньше зоозащитная повестка была неинтересна. В следующем году цирк закрывается на глобальную реконструкцию, и эта дискуссия может определить, каким должен быть новый цирк в прекрасной России будущего.

Про взаимодействие с Екатеринбургом и Уралом

Если говорить о взаимодействии биеннале с контекстом города и Урала в целом — мне кажется удачным, что кураторы задействовали знаковые исторические здания города: цирк, главпочтамт, кинотеатр. Это попытка переосмыслить привычные функции городских пространств и вдохнуть в них новую жизнь.

Это еще и остроумная интервенция в городскую среду, хоть и оставшаяся довольно непроницаемой для подавляющего большинства горожан. Как, к примеру, туманная надпись на главпочтамте «Во все завтра зпт в которые мы предпочитаем не верить тчк».

Фото: Игорь Брук / It's My City

Отдельно отмечу спектакль-прогулку «Непрерывное отображение» научно-театральной лаборатории биеннале: такого формата давно не хватало Екатеринбургу. Небольшая группа, надев наушники, отправлялась на полуторачасовую прогулку по нетривиальному городскому маршруту и по ходу выполняла задания, заполняя путевой дневник. Такая интервенция в городскую ткань представляется более нативной, действительно способной изменить отношение индивида к своей локальной идентичности, чем загадочные надписи на зданиях.

Про арт-резиденции и спецпроекты

Я, наверное, единственный человек (кроме команды организаторов), который своими глазами увидел большинство проектов арт-резиденций 6-й Уральской биеннале — семь из девяти, и могу засвидетельствовать, что все увиденное произвело на меня сильное впечатление. 

На фоне «деградации биеннальной сети», о которой пишет редактор журнала «Диалог искусств» Сергей Гуськов в своей отповеди современному искусству, программа арт-резиденций Уральской биеннале выглядит очень бодро. Приглашенные художники действительно работали с местным контекстом, а маршруты биеннале — однодневные и двухдневные поездки по городам Свердловской и Челябинской области — дарили уникальный опыт сочетания исторического, природного и событийного туризма, которого так не хватает Уралу.

Санаторий

Еще важнее, что от большинства арт-резиденций в этом году остался вполне осязаемый результат, который будет частью местного ландшафта. Так, резиденция японского художника Икуру Куваджимы начиналась как исследование неизвестной в Нижнем Тагиле истории местного уроженца — знаменитого японского бейсболиста Виктора Старухина, а завершилась созданием настоящего бейсбольного поля для нижнетагильской команды.

Итоговая тотальная видеоинсталляция программы арт-резиденций «Больше, чем ожидаешь» представлена в Музейном комплексе УГМК в Верхней Пышме до 9 января: вы как раз успеете посмотреть фильмы о каждом проекте программы на праздниках.

Про сайт-специфичность

Самые успешные проекты шестой биеннале были тесно связаны с площадкой, на которой создавались. Большое впечатление произвела на меня работа Антона Стоянова под куполом цирка, особенно когда удалось увидеть ее вблизи, поднявшись на крышу. «Чудо-яйцо» — огромный зеркальный эллипс, двигавшийся под электронную музыку в сердцевине купола одного из самых узнаваемых зданий города. 

Очень жаль, что обычным зрителям эта опция была недоступна: техника безопасности не позволяет запускать на крышу цирка много посетителей. Но и снаружи работа выглядела завораживающе, наполняя неземные очертания цирка еще большей загадочностью и притягательностью.

Фото: Игорь Брук / It's My City

Главный хит арт-резиденций биеннале этого года — выставка Павла Отдельнова «Звенящий след» в «Соколе» тоже оказалась максимально сайт-специфичной. Выставка-исследование о последствиях аварии на сверхсекретном химкомбинате «Маяк» 1957 года разместилась в бывшем санатории НКВД на озере Сунгуль. Здесь с 1947 по 1955 год находилась секретная Лаборатория Б, исследовавшая влияние радиации на живые организмы. Тот случай, когда отдельно от места экспонаты вряд ли достигнут того же эмоционального эффекта и воздействия на зрителя.

Про колониализм и деколониальность

Во время биеннале я слышала мнение, что раз выставка представляет колониальный и деколониальный опыт других стран, который во многом неприменим к России, многие зрители испытывали при посещении диссонанс. Также говорилось о колониальном характере основного проекта: что к нам на Урал приехали турецкие кураторы из Берлина показывать европейские проекты не первой свежести и что уральского в этом ноль. 

Но я не разделяю эти мнения. Уральская биеннале — это международная выставка, где могут и должны быть представлены художники из разных стран, которые объединены одной темой и работают не только с местным индустриальным контекстом, но и с актуальными темами современности.

Колониализм и деколониальность — одна из таких острых тем в общемировой повестке, и у России в этой теме есть свой, уникальный и неотрефлексированный опыт — от Ивана Грозного до советских республик, да и освоение Урала в XVI веке можно рассматривать в колониальной оптике. Впрочем, сугубо уральского в основном проекте практически не было, разве что уральские камни в работе Елены Поповой «Не прикасайся, пока горячо».

Про новизну и индустриальность

Из новшеств основного проекта хотелось бы выделить одну из площадок — Оптико-механический завод (УОМЗ). Если в прошлый раз выставка размещалась на двух этажах старого корпуса завода, то в этот раз — в действующем, недавно отреставрированном механообрабатывающем цехе, где звук медиаинсталляций смешивался с гулом работающих механизмов. 

Самое большое впечатление там производило само пространство: белый стерильный опенспейс в два этажа высотой с ленточными окнами поверху, в которых солнечный свет сменялся тенью облаков. Это сильно контрастирует с небольшими, нередко темными помещениями, в которых проводилась биеннале раньше, будь то номера бывшей гостиницы Исеть (2015), обветшалые залы приборостроительного завода (2017) или мрачноватые помещения старого корпуса Оптико-механического завода (2019).

Фото: Игорь Брук / It's My City

Глобальная новизна в том, что индустриальность, которой традиционно привержена Уральская биеннале, может быть не только ретроспективной и архаичной, и ее переосмысление не обязательно должно быть направлено в прошлое. Индустриальность и сегодня окружает нас повсюду: Урал не перестает быть индустриальным, здесь создаются новые и модернизируются старые производства, да и любые другие современные сферы деятельности человека по сути своей индустриальны. 

Цирк — это индустрия развлечений, почта — логистический узел, производящий коммуникацию, да и музей или арт-галерея — по сути, небольшая фабрика по производству выставок и инфоповодов. Все это требует переосмысления и во многом преодоления, и биеннале продолжает успешно работать с этими смыслами, метафорически перерабатывая значение индустрии и индустриальности.