Не чую под собой страны
О том, как уголовные дела над журналистами лишают свободы каждого из нас
Сегодня главные редакторы екатеринбургских медиа вышли на одиночные пикеты в поддержку Ивана Сафронова, сотрудника Роскосмоса, а до этого — журналиста «Коммерсанта» и «Ведомостей», специалиста по военной промышленности. Его задержали утром 7 июля — и в этот же день стало известно, что против него возбуждено дело по статье о госизмене. Судя по тому, что на работе в Роскосмосе Сафронов доступа к секретным материалам не имел, обвинят его из-за журналистских материалов.
Ощутимый резонанс вокруг дела Сафронова — в основном в профессиональном журналистском цеху. Но история далеко не единична, а подогрета недавним судом над псковской журналисткой Светланой Прокопьевой, написавшей о взрыве в здании Архангельского ФСБ; сломанной рукой петербургского корреспондента Давида Френкеля, пришедшего фиксировать нарушения на избирательном участке; арестом издателя «Медиазоны» Петра Верзилова и обвиненного в сокрытии второго гражданства; и конечно прошлогодним делом о подбросе наркотиков журналисту-расследователю Ивану Голунову.
Фото: Яромир Романов/Znak.comКак будто бы происходящее с Иваном Сафроновым мало касается большинства граждан нашей страны. Тем более, что насилие силовых структур и уголовное преследование гораздо чаще направляется на менее экзотические статьи, чем госизмена. Можно поискать, какая социология у дел о распространении наркотиков. Или почитать о насилии и пытках в полицейских участках, СИЗО и колониях — там ведь тоже не шпионские дела разбирают.
И получается, что системе в общем-то неважно, кто ты и что делаешь. Был бы человек, а статья найдется — фраза из времен сталинских репрессий все более мрачно намекает, куда мы возвращаемся. И это совсем не сгущение красок.
В Екатеринбурге несколько лет устанавливают таблички «Последнего адреса» в память о репрессированных в 1930-е свердловчанах (правда, в этом году они кому-то намозолили глаза, и их сорвали с домов), а музей истории города публикует их истории. Среди них тоже были «шпионы», например, экономист мебельной фабрики «Союзмебель» Андрей Збыковский и главный бухгалтер на предприятии «Востоксталь» Наталья Збыковская, расстрелянные по обвинению в членстве «шпионско-диверсионной организации». А сегодня гособвинение запрашивает 15 лет строгого режима для историка Юрия Дмитриева, изучающего многотысячные захоронения жертв политических репрессий в Карелии и дающего информацию о жертвах «Большого террора».
Фото: Яромир Романов/Znak.comЧто будет, если журналистам, да и всем гражданам ограничат свободу слова? Мы не узнаем, что происходит в городе и стране. Почему вокруг сквера ставят забор, зачем сносят старые кварталы и куда уходят бюджетные деньги на благоустройство. Написал что-то про ФСБ — террорист, разбирался с закупками оружия — изменник Родины, изучал госзакупки и теневую экономику — драгдилер.
Когда я работал главным редактором It’s My City, то брал интервью у Питера Бурбы, консула США по вопросам культуры и образования. Мы говорили о том, как ему нравится Екатеринбург, какие культурные программы он хочет сделать здесь и даже немного поболтали про футбол и сериал «Твин Пикс». В конце разговора он спросил меня, какие бары или кафе в городе я могу посоветовать, и я рассказал о паре мест. Сейчас я не работаю в СМИ, но после вала новостей про преследования журналистов все больше думаю, посчитают ли когда-нибудь информацию о сортах крафтового пива из закрытого города Заречный в баре Jawsspot государственной тайной или нет.
Публикации рубрики «Мнение» выражают личную точку зрения их авторов.
