«Ни к кому не подхожу и плачу»

На крупных мероприятиях в Екатеринбурге всегда можно встретить человека, который ходит с тетрадкой в руках и просит жителей оставить свой отзыв о событиях. Это Денис Большаков, он ведет живую рукописную летопись Екатеринбурга с 2003 года. К настоящему моменту она насчитывает 190 тетрадей формата А3, где есть его собственные заметки, автографы и рисунки горожан. Такая нестандартная хроника современного города сейчас хранится в трех культурных институциях, а одну из тетрадей автор продолжает вести из дома, соблюдая режим самоизоляции. IMC поговорил с Денисом Большаковым о том, как он следит за жизнью горожан сейчас, и чем летописание во время пандемии отличается от обычного времени. 

«На самоизоляции я стал уделять летописи 90% своего времени»

— Я сижу дома, но часто выхожу на работу. Сейчас я работаю в музее истории Екатеринбурга, делаю кое-какую работу по подготовке к выставке, помогаю по сантехническим моментам, по электрике. Параллельно летопись усиленно веду, начал 191 тетрадь.

На самоизоляции я стал уделять летописи 90% своего времени. Я постоянно рисую какие-то картинки, слоганы, лозунги, делаю вырезки, гуглю новости, которые можно написать, смотрю карикатуры и думаю, как бы отразить новые анекдоты в свою тетрадь. Запускал в социальных сетях небольшой челлендж «Напишите пожелание городу», люди их писали, а я с интернета переписывал в свою тетрадь. Челлендж больше не продолжаю, мне уже лень переписывать. К тому же вдохновение пропадает, когда монотонно занимаешься одним и тем же и сидишь дома.

У меня сейчас нет обратной связи с горожанами. Мне надо, чтобы в моих тетрадях люди писали своей рукой. Автографы ведут за собой какую-то энергетику, а ее сейчас как бы нет. 

Я вообще плачу крокодильими слезами, потому что мои самые любимые дни — это 1 и 9 мая. Во время первомайской демонстрации, когда идет шествие политических партий и профсоюзов, я подхожу к губернаторам, депутатам, работникам культуры, и все они пишут мне в тетрадь. На День Победы я стою прямо в Бессмертном полку со своими тетрадями и все, пока ожидают начала шествия, пишут в них. 9 мая в тетрадях мне писали и ветераны, и герои России. В этом году эти дни я провел дома.

В самом начале карантина у меня была идея: я хотел повесить почтовый ящик, к которому все могли бы подходить и передавать через него привет городу и другим горожанам. Получился бы такой «Ящик добра» или «Ящик победы над коронавирусом». Но я его не сделал, потому что разгильдяйничал и не думал, что у меня получится раскрутить этот проект за короткий срок. Да и кто разрешит повесить ящик, к примеру, у входа в метро?

Один раз за все это время я позволил себе выйти в город с тетрадью. Это был год со дня сквера — 13 мая. Я подошел к нескольким людям. Они побрызгали на руки антисептик и написали мне в тетрадь. Благодаря антисептику я спокоен, что никакой заразы я не переносил.

«У меня изменился взгляд на нашу власть»

— Каждый раз я покупаю тетрадки, фломастеры, ручки на свои деньги. Стоимость одной тетради примерно 200 рублей. Обрезки клеящейся пленки выпрашиваю в рекламных фирмах. Нахожу старые книги чуть ли не на помойке и изрезаю. Беру журналы в парикмахерских и делаю вырезки каких-то картинок оттуда, чтобы оформлять свои тетради. И постоянно покупаю клей-момент: на тетрадь надо три пузырька.

У меня килограммов двести журналов. Супруга меня ругает за мой накопленный материал во всех шкафах. Какие-то журналы и газеты я покупаю, например, «Комсомольскую Правду». Мне нужны последние выпуски, я стараюсь, чтобы действительность совпадала с моими тетрадями. Бывает, я вырезаю статьи об указах губернатора [Евгения Куйвашева] и делаю их них выжимки. Стараюсь по мере возможности выписывать и оформлять цитаты. Я как летописец хочу все запечатлеть, но это такой большой объем информации, мне тяжело с ним тягаться.

У меня немного изменился взгляд на нашу власть за это время. Понятно, что сейчас не все доверяют Путину. Он объявляет положение, хотя непонятно, какая статистика и как она считается. Путин издал решение о «нерабочих днях», а вся ответственность лежит на губернаторах, и в случае неудач полетят их головы, а Путин останется на белом коне. Еще сложилось мнение, что сейчас журналистики практически нет: есть журналистика, которая финансируется госорганами, а какой-то независимой осталась мало.

О хранении летописи, перечитке записей и собственной выставке

— Я, конечно, пересматриваю записи в своих тетрадях, а особенно часто пересматриваю с выставок художников. До изоляции я ходил по выставкам, мне писали и рисовали многие художники Екатеринбурга. Я ходил на какие-то фестивали, недели моды, встречи с консулами разных стран. Еще я большой любитель футбола и имел аккредитацию на стадионе как журналист. В моей тетради писал [капитан сборной России] Артем Дзюба и многие другие футболисты. Сейчас эти записи тупо лежат у меня дома.

Штук 80 моих тетрадей находятся в музее истории Екатеринбурга, еще штук 20 или 30 в библиотеке Белинского и около 10 — в «Доме Метенкова». Дома хранятся около десяти законченных тетрадей, которые из горожан никто не видел. Прежде чем отдать их в музей истории Екатеринбурга на вечное хранение, мне бы хотелось их выставить, показать людям.

Я очень мечтаю о своей выставке. Обращался к многим искусствоведам, но они не знают, как показать мои тетради обывателю, зрителю. Кураторам выставок хочется каких-то ярких работ, чтобы про них рассказывать, а мои тетради сами без всякого куратора являются объектом, который надо просто перелистывать. Как я себе представляю выставку: навалена гора из сотни моих тетрадей, а люди листают записи в них. Кстати, из реальных случаев, одна женщина сказала: «Я полистала вашу тетрадь, встретила запись своей подруги». Будучи студентками они учились в одном вузе. А сейчас я ни к студентам, ни к кому не подхожу и плачу.

Года четыре назад я прошелся по [местным] депутатам, просил деньги на свой проект. Игорь Володин (председатель гордумы Екатеринбурга — прим.ред.) безвозмездно дал 10 тысяч рублей на мои тетради, заместитель [экс-мэра Екатеринбурга Александра] Якоба Алексей Кожемяко дал две тысячи, Константин Киселев — тысячу и Саша Цариков (шоумен и журналист — прим.ред.) дал две тысячи. Я также хотел участвовать в грантах, писал проект, но получение гранта мне не осилить — это очень сложно. Но я мечтаю и продолжаю... Был у нас Старик Букашкин (уральский художник — прим.ред.), вот и меня может тоже после смерти почтут.