«Мы сколько угодно можем спорить за пивом, нужно ли тушить, но все равно поедем и будем тушить»

«Я опасаюсь любого огня в лесу. Когда вижу костер, мне плохо, не могу терпеть даже запах костра. Насмотрелась, как это все происходит. Как даже у малейшей неосторожности могут быть тяжелые последствия», — говорит координатор уральского движения добровольных пожарных «Добровольцы быстрого реагирования» (ДБР) Виктория.

Добровольные пожарные из Свердловской области организованно тушат горящий торф и леса не первый год. За это время они успели увидеть самые разные пожары, в большинстве которых был виноват человек. Любой огонь они воспринимают как потенциальное стихийное бедствие, с которым придется бороться не один день, а иногда не один месяц.

В совместном материале It’s My City и «Говорит НеМосква» поговорили с добровольцами о первом опыте тушения, мотивах участия в ДБР, спорах со скептиками и непонимании со стороны окружающих.

Мы встречаемся в небольшой кофейне в центре Екатеринбурга, за столом четыре человека — волонтеры ДБР. Слева высокая и статная координатор Виктория, напротив Ольга — улыбчивая девушка с кольцом в брови, рядом с ней Ирина в темно-зеленой походной куртке. Чуть поодаль молчаливый и спокойный Павел, единственный мужчина на нашей встрече. 

Оставшийся пустой стул заняла ярко-оранжевая строительная каска, оклеенная стикерами. На этом стуле мог бы сидеть еще один наш герой Игорь — один из самых опытных волонтеров ДБР, но он на встречу не попал, с ним мы говорили отдельно, и его история не менее интересна, чем остальные.

В организацию добровольцев входят люди разных возрастов, мужчины и женщины, опытные и новички. Как только в Свердловской области начинают гореть леса и высушенные болота, они выезжают на место и борются с огнем плечом к плечу с профессиональными пожарными. Все это волонтеры совмещают с обычной жизнью — офисной работой, семьей и хобби.

Виктория: «Не хочу преждевременно умереть, не хочу, чтобы моя семья преждевременно умерла»

Виктория — одна из координаторов и основателей «Добровольцев быстрого реагирования». Она организует обучение новых волонтеров, выезды, мониторит термоточки (очаги возгорания на спутниковых картах), договаривается с волонтерами, пожарными службами, лесничими и чиновниками, следит за закупкой расходников (например, респираторов и перчаток), советует новичкам, что с собой брать и надевать на тушения. Когда сезон пожаров отступает, проводит вместе с другими добровольцами просветительские мероприятия в школах и детсадах.

Виктория постоянно держит контакт с журналистами и рассказывает об очередных вспыхнувших лесных и торфяных пожарах, о петициях и обращениях к властям с требованиями реформировать систему пожаротушения в регионе. Все это она совмещает с основной работой. Виктория работает в сфере маркетинга, но говорить о своей профессии не хочет. 

Виктория пришла в пожаротушение в 2021 году — тяжелый был год для пожарных, тогда за весь сезон в Свердловской области вспыхнуло 1033 пожара (в два раза больше по сравнению с предыдущим годом), а их площадь выросла сразу в пять раз, превысив 50 тысяч гектаров. Тогда она хотела посадить деревья на своей улице и ей посоветовали проконсультироваться с людьми из сообщества «Парки и скверы Екатеринбурга». В чате экоактивистов Виктория наткнулась на сообщение о том, что горит лес неподалеку от ее дачи, в окрестностях озера Глухое. Сил и техники пожарных, судя по сообщениям СМИ, не хватало, а многодневный пожар на тот момент только разгорался. Виктория предложила активистам ехать на помощь официальным службам.

— Была какая-то степень отчаяния и страх за родные места, попытка понять лично, что происходит, — рассказывает Виктория.

Вместе с Еленой, с которой она познакомилась уже на подходе к пожару, Виктория приехала на озеро Глухое. По пути к месту горения находился КПП, посторонним входа не было, но волонтерки смогли договориться, чтобы их пустили помогать.

— Нас перевезли на лодке к сотрудникам «Авиалесоохраны». К моменту прибытия они находились на этом пожаре уже много дней, в торфянистую почву провалилась по кабину мотолыга, они ждали серьезного подкрепления в виде 20 десантников и техники, а пришли девушки с лопатой… Я еще пришла с ведром, в первый раз на пожаре, это было очень смешно.

Елена оказалась более опытной, пришла в правильной пожарной экипировке (обувь на толстой подошве, одежда хлопчатобумажная, в респираторе), со своим ранцевым лесным огнетушителем и провела Виктории по пути краткий инструктаж по технике безопасности. Пожарные «Авиалесоохраны» посмотрели на девушек скептически, но продолжили тушить уже бок о бок с помощницами, работали вместе на кромке (полосе горения, окаймляющей внешний контур пожара), наполняли ранцы добровольцев водой.

Девушки потратили много сил и времени, тушили семь с половиной часов, но лес тогда спасти не удалось. Тяжелое психологическое состояние усугубляло физическое: из-за неопытности и отсутствия респиратора Виктория надышалась дымом и на пути домой чувствовала сильную слабость и тошноту. На следующий день не могла нормально встать с постели из-за боли в ногах.

Несмотря на тяжелый первый опыт, она продолжила наблюдать за пожарами вокруг Екатеринбурга, читала о том, что пожарные службы столкнулись с острым дефицитом людей и техники. Тогда Виктория решила начать рассказывать людям о происходящем, организовать системное волонтерское движение, которое работало бы с официальными службами.

В области и до этого существовали сообщества волонтеров, которые приходили на помощь во время лесных пожаров. Например, поисковые отряды, клубы внедорожников, охотников и рыболовов, но на тот момент они были довольно закрытыми, информации о том, как они работают на пожарах, в открытом доступе просто не было.

Вместе с другими неравнодушными горожанами, в основном также из чата «Парков и скверов», Виктория прошла обучение у опытных волонтеров, которые многие годы тушили природные пожары в других регионах. Потом волонтеры объявили сбор денег, закупили ранцевые лесные огнетушители, каски и респираторы. 

С августа 2021 года группа начала почти ежедневно выезжать на лесные пожары. У них появился телеграм-чат, который за год вырос до 600 человек, а сейчас в нем уже более 1100 добровольцев, готовых отправляться на тушение или помогать пожарным. Также у добровольцев есть телеграм-канал на 300 человек, где они анонсируют офлайн-встречи и рассказывают о своих успехах.

Больше 100 волонтеров ДБР прошли обучение, организованное Уральской базой авиационной охраны лесов и Центром профилактики ландшафтных пожаров. После этого научились тушить торфяные пожары, приобрели оборудование для этого (частично на донаты, в основном на свои деньги). Так постепенно в городе сложилось системное добровольческое движение с координаторами.

— Мы старались тушить более организованно, старались избегать ситуаций, когда большое количество неподготовленных волонтеров приходили бы в разное время, бегали что-то беспорядочно тушили, уходили в гарь. Наши группы всегда выезжали со старшим опытным волонтером, который проводил инструктаж и координировал действия группы, связывался с руководителем тушения на месте, — поясняет Виктория.

За годы координации ДБР Виктория приобрела «профдеформацию»: приходя в любой лес, она в первую очередь оценивает, как и насколько сильно он будет гореть. 

Она бы хотела, чтобы люди начали воспринимать разжигание костров в лесу как неприличное занятие — настолько же неприличное, как, например, выбрасывание мусора на улице. Исключение, на ее взгляд, можно делать только для специально отведенных под разжигание костра мест, но за этим надо внимательно следить, а в нынешних условиях это почти невыполнимо из-за нехватки лесничих и неукомплектованности кадров в МЧС.

Иногда Виктория не стесняется подойти к туристам и отдыхающим, делая им замечания из-за разведенного огня. Например, если костер развели, когда действует особый противопожарный режим или что-то жгут на особо охраняемой природной территории. Случалось, что она вызывала полицию, но силовики приезжают на такие вызовы далеко не всегда, даже если действуют ограничения. 

Иногда, говорит Виктория, приходилось спорить с полицейскими — они убеждали, что в их обязанности не входит наказание людей за разведение костров, этим должны заниматься инспекторы МЧС. На самом деле это не так, ведь согласно статьям 23.25, 28.3, 8.32 КоАП РФ выписывать протоколы за нарушение противопожарного режима могут и сотрудники МВД. Если попытаться вызвать пожарного инспектора МЧС, он тоже может не приехать, утверждает собеседница, в ведомстве остро не хватает кадров.  

Свою мотивацию Виктория объясняет опасениями за здоровье семьи и друзей. Задымление городов пагубно влияет на органы дыхания, а бензопирен, выделяющийся при горении торфа, это сильный канцероген. Вдыхая его, мы повышаем риск раковых заболеваний.

— Многодневное задымление, по статистике, ведет к избыточной смертности населения, а я не хочу преждевременно умереть, не хочу, чтобы моя семья преждевременно умерла от каких-то легочных заболеваний. Я понимаю, что пока не могу глобально изменить ситуацию, но хотела бы приложить руку к тому, чтобы что-то изменилось, чтобы больше людей узнало о проблеме и не делало бы хуже, — говорит Виктория.

Семья ее увлечение не слишком поддерживает — волонтерство отнимает много свободного времени. Поначалу родные ездили с Викторией на тушения, затем перестали. Собеседница говорит, что они ею гордятся, но очень переживают и считают, что тушением должны заниматься профессиональные службы.

— Мол, мы платим налоги, и у каждого должны быть свои обязанности, каждый вносит свой вклад через собственное профессиональное развитие, и этого достаточно, — объясняет Виктория позицию родственников. — Это распространенная точка зрения, с которой трудно поспорить, но когда весь город в дыму, а знакомый лес исчезает на наших глазах, что ты будешь делать? Кто-то просто ждет, а мы хотим разобраться. В первую очередь, разобраться с тем, почему огонь возникает и почему он не утихает.

Когда в 2021 году вокруг Екатеринбурга возникло множество лесных и торфяных пожаров и с каждым днем их становилось все больше, у Виктории возникали мысли о преднамеренных поджогах. Было также ощущение, что леса и поля самовоспламеняются от жары. Благодаря просветительской работе опытных добровольных пожарных Виктория поняла, что основная причина пожаров — человек. Он может искренне любить природу и лес, но не совсем понимает, что плохо затушенный костер на заторфованной почве или случайный окурок в сухой траве — это та самая причина «внезапного» лесного пожара.

Есть и природные причины — вулканы, метеориты, сухие грозы. Но на Урале из этого списка имеются только сухие грозы (без осадков и при высокой температуре), которые могут изредка случаться на севере Свердловской области.

— Наши пожары — это неосторожность, невнимательность или невежество людей, а не намеренные поджоги, как могут подумать конспирологи. Весенние палы травы приводят к тому, что огонь заглубляется в торфяники, которые могут гореть очень долго, не тушатся дождем. Тлеющий торфяник дает сильное задымление и новые лесные пожары в более засушливый период, к августу. Этот замкнутый цикл необходимо разорвать, — размышляет Виктория.

Кроме того, в области последние годы стабильно снижается уровень грунтовых вод, в то время как вокруг городов и поселков Свердловской области есть десятки осушенных в советские годы торфяников. Уральцы, говорит Виктория, живут словно на пороховой бочке. В этих условиях люди просто обязаны пересмотреть свои привычки и изменить поведение на природе, а властям нужно что-то сделать с осушенными торфяниками, уверена Виктория.

Еще одна проблема — недостаточная работа с населением, считает собеседница. Волонтеры ДБР ходят по школам и детским садам, проводят занятия по пожарной безопасности на природе, читают лекции о причинах пожаров и технике безопасности на тушении для взрослых, в разных компаниях и организациях.

— На занятиях в садиках и школах мы показываем картинку, на которой изображены лес, трава, солнце, зайчик. Спрашиваем: «Что стало причиной пожара в лесу?» И все, как один: «Солнце!» И мы раз за разом объясняем, что солнце не нагревает ни торф, ни землю, ни деревья, ни траву до такого состояния, чтобы они загорелись. Надо спокойно объяснять, что основная причина пожара — человек, — говорит Виктория.

Ирина: «Хотелось бы не только брать эмоции и впечатления, а еще и отдавать что-то»

Ирина пришла в движение пожарных-добровольцев в 2021 году, увидев анонс онлайн-курса у «Авиалесоохраны». Девушка слушала лекции и выполняла задания, а по итогам сдала экзамен на высокий балл. После тестирования побывала на своем первом выезде, тогда еще учебном, вместе с экспертами одной экологической организации.

— Нам показали, как это происходит (тушение торфяных пожаров — прим. ред.), как укрыться от падающих деревьев, как собрать линию (трубопровод из пожарных рукавов для доставки воды к месту тушения — прим. ред.), как именно тушить торф, снабдили самым необходимым оборудованием. После этого у нас начались регулярные выезды, — рассказывает волонтер.

В прошлом году сезон Ирины начался 9 мая. По ее словам, в День Победы был настоящий «день войны»: все горело, над вспыхнувшими лесами летали вертолеты. Волонтеров перебрасывали с точки на точку на грузовике. Рядом с очагами пожаров не было водоемов, поэтому добровольцы были вынуждены тушить огонь с помощью 20-килограммовых ранцев с водой.

— Я «офисный планктон» с дурацким графиком с 9 до 18, поэтому ездить в будни не могла, но тушила каждые выходные все лето. Меня не было на пожарах только тогда, когда я уезжала на Ладогу, в лагерь добровольных лесных пожарных. Хотела пожить там, набраться опыта, — говорит Ирина.

Работа Ирины никак не связана ни с охраной окружающей среды, ни с тушением пожаров: девушка трудится в компании, поставляющей тяжелую технику для строительства дорог. По ее словам, волонтерство не мешает работе, а коллеги поддерживают ее.

— Сначала, наверное, крутили пальцем у виска. Потом, когда я показала им фотографии, ролики с пожаров, они услышали, что происходит, начали интересоваться тем, что я делаю. Могли получать какую-то оперативную информацию от меня, когда город был в дыму, — говорит девушка.

Такую же поддержку она нашла и дома. У Ирины муж и трое детей, младшая 14-летняя дочь уже тоже интересуется движением добровольных пожарных. В прошлом году она начала ходить в кружок «юного спасателя», где детям рассказывают в том числе о пожарах.

— Я думаю, что она к нам присоединится… — говорит Ирина.

— Через четыре года! — строго прерывает Виктория. — Только с 18 лет. Это тяжело и небезопасно. Часто вижу истории, когда показывают, как люди семьями ездят на пожары, а дети в кроссовках бегают и помогают тушить. Нельзя эту тему поддерживать.

Малознакомые люди, продолжает собеседница, далеко не всегда понимают, зачем посвящать свободное время тушению ландшафтных пожаров, причем бесплатно.

— Когда я ехала на Ладогу с четырьмя баулами на плацкарте, попутчики начали задавать вопросы. Я рассказала про лагерь добровольцев, про тушения, первая реакция была: «А вам за это платят?» Люди в основном считают, что человек что-то делает, если он будет материально вознагражден. Что нам за это платят, — говорит Ирина.

— А платим мы! — шутливо дополняет волонтер Ольга.

Ирина также окончила курсы первой помощи, регулярно ездит на съезды проекта «Уралспас» — это некоммерческая организация, которая обучает людей правилам поведения в экстремальных и чрезвычайных ситуациях. На съездах команды из разных городов попадают в сымитированные условия ЧП и должны спасать «пострадавших». По словам Ирины, выезды на пожары — почти еженедельный «Уралспас», где можно применить свои навыки.

Свое стремление уделять так много времени тушению пожаров Ирина объясняет тем, что она профессиональный турист. Постоянно ходила в пешие и лыжные походы, ездила с семьей на машине в разные концы страны и за границу.

— Я очень люблю природу. И хотелось бы не только брать впечатления, эмоции от нее, а еще и отдавать что-то. Я смотрю все эти красоты, гуляю по лесам и по горам и вижу, что все это страдает и погибает. Я могу кусочек этой красоты спасти, чтобы после меня кто-то мог прийти и посмотреть на все это. Семья видит, что у меня горят глаза. Особенно когда есть какой-то результат. Когда приезжаем на пожар, там все горит, дымит, а уезжаем — все черное, горевшее, но холодное, больше не горит. Значит, сегодня что-то получилось…

Павел: «Обычная физическая нагрузка уровня посадки картошки, просто в дыму и со спецэффектами»

Павел 11 лет работает на оборонном предприятии, много лет занимается спортивным туризмом и альпинизмом, часто ездит на природу. Состоял в турклубе УГТУ-УПИ и попал в волонтерское движение благодаря Ирине Сингх. Он точно не помнит, как именно примкнул к ДБР, говорит только, что в один момент у него появилась внутренняя потребность начать делать что-то полезное, а не просто выезжать на природу.

— Когда тебе наступает определенное количество лет, ты начинаешь искать смысл в том, что делаешь. Мне стало не хватать смыслов, и я для себя открыл такое направление — не просто ездить в лес и ходить по лесу, а ходить по лесу с лопатой, копать болото [и тушить пожар], — объясняет Павел.

Впервые он поехал на природный пожар в качестве добровольца в мае 2023 года и большую часть сезона участвовал в выездах. Вместе с ним отправлялась и жена, которая зачастую выступала на тушениях еще и в роли фотографа. В этом году ей придется отказаться от поездок, она ждет ребенка. А в прошлом году Павел с супругой чаще всего попадали на тушение торфяных пожаров.

— Торфяные пожары были прогнозируемы, они горят медленно. Вы приезжаете, спокойно раскладываетесь и занимаетесь тушением болота. Болото никуда не убежит. Я бы не сказал, что это очень сложно. У меня жизнь таким образом прошла, это не самое сложное, чем я занимался. Обычная физическая нагрузка уровня посадки картошки, просто в дыму и со спецэффектами, — говорит волонтер.

В отличие от многих добровольцев-новичков, Павел сразу с особой ответственностью готовился к выездам, покупке экипировки.

— Павел пришел [в ДБР] очень подготовленный, один из немногих, кто уже успел прочитать предварительно теоретические материалы, подготовил подходящую обувь, каску, одежду. До сих пор он очень бдит за техникой безопасности и остальных пытается воспитать. Ведь это довольно частая ошибка новичков, когда они приходят в зеленых «энцефалитках», сливаются с пейзажем, а это опасно — если человек потеряется, его будет очень сложно найти, — комментирует координатор ДБР Виктория.

— Правильнее сказать, что я не воспитываю людей, — возражает Павел, — а высказываю свою точку зрения. 

— Настойчиво, — уточняет Виктория.  

— Настойчиво, — соглашается волонтер.

Павел даже завел телеграм-канал, где делает обзоры одежды для тушения пожаров, снаряжения, что стоит, а что не стоит покупать начинающим и опытным волонтерам. Название канала Павел попросил оставить в секрете — не хочет, чтобы на него подписывались люди «не в теме». Подписчиков у него немного, зато среди них есть люди из разных регионов страны.

 — Люди достаточно поверхностно относятся к тому, что им интересно, и это не только про тушение пожаров. Удивительно: им вроде интересно, но вникать почему-то не хотят. Что нашел, в том и пошел, — недоумевает Павел.

Ольга: «Понимаешь, что ничего не можешь сделать с этим умирающим лесом, кроме того, чтобы лес вокруг оставался жить»

Ольга стала добровольцем в 2021 году. На первое тушение леса возле поселка Северка на горе Котел девушку позвала подруга, которая начала заниматься этим перед выборами (в 2021 году проходили выборы в региональное Заксобрание и Госдуму) — некоторые кандидаты тогда выстраивали свои кампании на помощи в тушении пожаров и собирали волонтерские штабы. Ольга присоединилась к этой «движухе» просто из желания что-то изменить и попытаться привести мир в порядок.

— Многие люди после ковида пошли в волонтерство, потому что это немножко упорядочивает нашу жизнь, добавляет ощущение, что ты что-то делаешь и на что-то влияешь. Те люди, которые изначально меня туда позвали, уже не ездят, а я езжу до сих пор. У нас даже сложились группки по интересам, ходим вместе в походы, — говорит девушка.

Наиболее активно Ольга начала ездить на пожары уже в 2023 году, тогда она впервые попала на торфяной пожар и, по ее словам, именно такие пожары затянули больше всего.

— Лес для волонтера — это чаще окарауливание, на серьезные лесные пожары волонтеры попадают гораздо реже, я не была ни разу. Ходишь и дышишь этим некрасивым лесом, смотришь, как деревья падают в глубине. Довольно грустное зрелище, так как понимаешь, что ничего не можешь сделать, кроме того, чтобы лес вокруг оставался жить. А торфяной пожар ты все-таки останавливаешь. Тот героизм, за которым некоторые ездят на пожары, на торфе тоже есть, — объясняет Ольга.

Себя она считает «почти бесстрашной», но говорит, что сталкивалась с пугающими ситуациями. В прошлом году добровольцы собрались небольшой группой на разведку на торфяник под поселком Шайдуриха. Припарковали машину и отправились дальше пешком — сначала по лесу, затем вышли к болоту.

— Болото было как в книжках на картинках — с топями. Красотища неимоверная! Идешь и слышишь, как деревья с прогоревшими корнями падают, — вспоминает Ольга. — Я словила ощущение дереализации, что-то хтоническое и затягивающее. Понимаешь, почему иногда люди уходят на болота и там теряются. Это затягивает, появляется желание уходить дальше и дальше.

В ДБР Ольга нередко выступает в роли водителя: на ее машине к месту пожара часто привозили снаряжение. Но у Ольги не большая «Газель» и даже не вездеходная «Нива», а простая легковая Skoda Fabia, ее приходится набивать оборудованием — рукавами, насосами, лопатами, кирками — по самую крышу.

Ради выездов на тушение Ольга также обучилась езде на квадроцикле, если вдруг волонтерам выпадет возможность приобрести его или взять на время. Увы, пока постоянного квадроцикла у команды нет, а на «Шкоде» проехать можно не везде, поэтому порой волонтерам приходится прибегать к нестандартным мерам, например, вызывать грузовое такси через «Яндекс».

Правда, до места пожара повезет не всякий водитель. Как-то волонтеры заказали фургон до места торфяного пожара в Калиновском лесопарке на северо-востоке Екатеринбурга: приложение показало, что машина может доехать до нужной точки. Однако уже в лесу водитель отказался везти оборудование дальше, и километра два добровольцы тащили снаряжение на себе. Сейчас ДБР собирает деньги на большую и вместительную машину, специально для выездов на пожары, чтобы была всегда под рукой.

Ольга — инженер ЖКХ, на работе ей приходится много двигаться, поэтому физически тушение пожаров дается без проблем. Но психологически сложно, порой приходится отказывать себе в выездах из-за занятости на работе, ведь лесные пожары разгораются не только в удобное для всех время. В итоге выезд может не состояться просто потому, что не нашлось ни одного свободного водителя.

Благодаря выездам на тушения девушка увлеклась спелеологией — познакомилась с одним из постоянных участников группы спелеологов, который пригласил ее и других ребят съездить в пещеру. Ольге понравилось, теперь она регулярно выезжает в пещеры разной сложности 

Не только спелеологи затянули Ольгу в свою тусовку, но и Ольга пытается затянуть их в отряд добровольцев. Заинтересовать темой тушения пожаров пока удалось только одну знакомую по экспедициям. Также интерес к добровольчеству проявляет сын Ольги, но, как мы уже говорили, несовершеннолетние на тушения не допускаются, так что пока он изучает теорию.

Игорь: «Мы выезжали тушить по три пожара в день»

Игорю 65 лет. Он успел поработать и маляром-высотником, и электриком, и преподавателем в институте, и учителем в школе, открывал свой бизнес в разных сферах. Еще всю жизнь занимается спортом. Вместе с группой спортивных горожан он стоял у истоков екатеринбургского «Паркрана» (международного движения бегунов, зародившегося в Лондоне), даже проходил обучение у англичан. Сейчас Игорь отошел от участия в забегах, три года назад вышел на пенсию, чтобы помогать своей дочери ухаживать за маленьким внуком. Примерно тогда же, в 2021 году, впервые попробовал тушить лесные пожары.

— Я вырос на уральской природе, с детства занимался скалолазанием, ориентированием, лыжами, велосипедом. Я очень много времени проводил на природе, не только на Урале. И я помню эти пожары еще школьником, например, на Чертовом городище пытались ветками тушить огонь. Проблема ландшафтных пожаров, правда, тогда я не знал таких названий, заложилась где-то на уровне подсознания с детства. Леса горят — это печально, я видел разницу между нормальным лесом и тем, что оставалось после пожара, — говорит Игорь.

В 2021 году мужчина познакомился в Фейсбуке* с несколькими волонтерами, тушившими пожар у Ладоги, заинтересовался, решил поехать вместе с новыми знакомыми в лагерь пожарных добровольцев на ладожских островах. До этого Игорь ничем таким не занимался, так что техники тушения разных видов природных пожаров пришлось осваивать с нуля.

Волонтеры тушили пожар в национальном парке «Ладожские шхеры». Это система островов, покрытых сосновыми лесами. Летом они особенно уязвимы из-за засухи и туристов, которые не всегда осторожны с огнем. Прибыв туда, Игорь обеспечивал пожарных связью: по образованию он связист, по этой специальности служил в армии. Игорь пробыл в лагере все лето. Постепенно начал участвовать в патрулировании лесов и непосредственно в тушении огня.

— Людей катастрофически не хватало, мы выезжали тушить по три пожара в день, — вспоминает волонтер.

В уральскую тусовку пожарных добровольцев Игорь попал уже в сентябре 2022 года, когда приехал в Екатеринбург. В отличие от северо-западных регионов, где осенью возгораний становится в разы меньше, здесь сезон лесных пожаров еще не заканчивается. Мужчина ездил на тушения лесных и торфяных пожаров с местными волонтерами, которые стихийно организовались как раз в том году.

С 2021 года Игорь поучаствовал в более чем 30 выездах, не считая патрулирования, когда добровольцы объезжают проблемные территории, где могут происходить пожары. Также каждое лето мужчина уезжает на Ладогу и помогает с тушением там, затем возвращается в Екатеринбург и волонтерит уже тут, чаще попадает на торфяные пожары.

— Да, на торфяниках не так все эпично, как в лесу. Нудная и кропотливая работа — таскаешь помпу, ковыряешь землю, — рассказывает волонтер. — А в лесу сложность морального плана: когда заканчиваешь день, не всегда чувствуешь удовлетворенность, потому что приходится оставлять черный ландшафт. С одной стороны, что-то сделал, много поработал, умотался, а с другой стороны, все равно уходишь с пепелища. И вырастет что-то на этом месте лет через пятьдесят.

Совсем скоро доброволец вновь уезжает в Ленинградскую область, но планирует вернуться на Урал в июле, полагает, что после весеннего затишья летом здесь снова начнутся проблемы. Пока в Свердловской области природных пожаров мало из-за холодной погоды, в том числе из-за выпавшего в мае снега, поэтому волонтеры находятся в режиме ожидания, занимаются в основном просвещением.

Относительно спокойную весну 2024 года Игорь также связывает хорошей работой со стороны «Авиалесоохраны» прошедшей зимой. Говорит, к апрелю они смогли потушить все тлеющие торфяники на территории Свердловской области с помощью новой методики: зимой они раскапывали тлеющие торфяники тракторами.

— Я не понимаю, почему про это мало говорят, но на самом деле это очень значимый момент, потому что, во-первых, методика опробована, она эффективна. Во-вторых, в Свердловской области впервые за многие десятилетия в апреле не было значимых очагов. Пока все тьфу-тьфу-тьфу.

Волонтеры нередко сталкиваются со скептиками, которые не верят в пользу тушения лесных пожаров, считая, что это естественный природный процесс. В интернете Игорь с такими людьми не спорит, потому что в принципе считает бесполезными сетевые споры. А вот при личном общении не прочь ввязаться в дискуссию и аргументировать свою точку зрения.

— Все, кто когда-либо занимался тушением, говорят, что девять из десяти ландшафтных пожаров — это человеческий фактор. Все эти сухие грозы — «мистика», высосанная из пальца, в реальности их доля очень маленькая. Да, природа как бы самоочищается, но масштабы этого на порядки меньше, об этом говорят статистика и научные исследования, — комментирует Игорь. — Если не тушить, будут сгорать города. У нас на Урале, в Екатеринбурге еще и с водой сейчас проблема, ходим по лезвию ножа лет тридцать. Реки очень сильно обмелели, каждое лето засуха. Мы сколько угодно можем спорить за пивом, нужно ли тушить, но все равно поедем и будем тушить.

*Принадлежит Meta, которую российские власти объявили экстремистской организацией

Поделись публикацией: