В конце апреля прошлого года в разных районах Свердловской области зафиксировали сразу более двух десятков возгораний. Самый страшный пожар произошел в поселке Сосьва: сначала загорелась местная лесопилка, затем огонь перекинулся на частные дома и лечебницу для заключенных, и за считанные часы охватил десятки домов.
Взять огонь под контроль удалось только через сутки. Пламя уничтожило 116 строений, из них 114 — жилые дома, двое человек погибли. Для сравнения всего в поселке сейчас около 300 домов. Как спустя год Сосьва справляется, где теперь живут погорельцы и какие есть перспективы у поселка, где было уничтожено «градообразующее предприятие» — колония, рассказывают корреспонденты It’s My City Соня Глухова и Елена Елизарова.
— Тут все летело. Как в фильмах ужасов. Выскочила за ворота, а вокруг пусто. Никого нет на улице, а мы — в середине огня, — вспоминает Октябрина Кривощекова.
Октябрине 93 года, и последние 50 лет она живет в Сосьве. Во время пожара рядом с ней были двое детей Зоя и Виталий. Спустя год тоже встречаем их вместе: семья разбирает оставшиеся горы мусора и металлолома рядом со своим новым домом. А пока здание строили, они четыре месяца жили в квартире старшей дочери Зои, которая находится здесь же, в Сосьве.
— Во время пожара мы с братом до последнего отстаивали наш дом. Воды и света не было — мы землей все закидывали, лопатами. Вокруг уже почти все соседские дома сгорели, а наш еще стоял. Но в итоге загорелся от соседского дровника. Если бы была рядом хоть одна пожарная машина, то дом бы спасли, но ни одной не было на месте. И в секунды дома не стало. Лучше никогда такого не видеть и не испытывать, — рассказывает Зоя Копысова.
По их воспоминаниям, вокруг все было в дыму и копоти, ветер был сильный и порывистый — поэтому огонь и распространился так быстро, что никто не успел опомниться. Зоя продолжает:
— Сгорело все. Мы достали только теплые вещи, ничего спасти больше не успели. Нам даже в голову не пришла мысль вытащить что-нибудь еще, например, старые семейные фотографии. Единственное, о чем до сих пор горько жалею, не спасли портфель деда с документами и стихами, которые он сам писал. Не хватило ума тогда это вытащить, никто не готовит к такому.
Чем живет поселок на севере Свердловской области, где градообразующим предприятием была колония, которая сгорела
Сосьва — поселок городского типа, который находится в 400 километрах от Екатеринбурга. Смотря на цифру, трудно представить его реальную удаленность от регионального центра. Но во время шестичасовой поездки до Сосьвы на машине, мы успели увидеть и снег, и дождь, и ясную солнечную погоду.
В 2023 году здесь жили 6 963 человека. Данных 2024 года нет, но после пожара людей в поселке стало меньше. Дело не только в том, что сгорели 114 жилых дома — это в целом закономерная динамика для поселка: с 1970-х численность населения уменьшилась в два раза, люди умирают и переезжают в большие города. По словам местных жителей, уезжают чаще всего потому, что здесь нечем заняться молодежи — рабочих мест практически нет.
— Я не понимаю, почему все должны ехать в большие города. Почему рабочие поселки больше не поддерживают? Ведь чтобы сохранить Сосьву, нужно какое-то предприятие. Вроде обещали построить зону, скорее бы. Без рабочих мест молодежь продолжит уезжать, а старики просто будут умирать, — рассказывает Зоя Копысова.
Долгое время градообразующим предприятием в Сосьве была местная колония, вернее, лечебное исправительное учреждение на 700 человек, где содержались больные туберкулезом. По словам местных, «зона» давала не только рабочие места, но и помогала благоустраивать поселок, поддерживала локальные события. А сейчас на въезде в город пустырь — это все, что осталось от колонии.
Гуляя на этом месте, периодически натыкаешься на колючую проволоку и остатки строений. Прибирая их, кто-то складывал мусор по очертаниям стен бывшей колонии. Непонятно, это сделано из ностальгии и надежды на восстановление учреждения в первоначальном виде, или же просто случайность. Но теперь только по этой схеме из мусора можно угадать, как выглядело лечебное исправительное учреждение № 23.
Его планируют восстановить, СМИ даже писали, что согласно новому проекту — заключенным можно будет позавидовать. Им обещают красивые столовые, спальни и современное медоборудование. Всего здесь планируют разместить до 300 заключенных, что в два раза меньше, чем было до пожара. В ноябре прошлого года сообщалось, что будущую колонию еще только проектируют, а сроки окончания строительства пока не называются.
В центре поселка заходим на почту, чтобы купить местную газету. Оказалось, что весь последний тираж «Глобуса» уже раскупили — осталась только пара экземпляров с прошлых недель. По словам продавца, это типичная ситуация.
Женщина за прилавком советует взять вместо этого последний номер «Пенсионера», хотя тут и меньше местных новостей. Читаю здесь монолог хозяйки региональной рюмочной и поздравления с днем рождения. А объявление о том, что ученая-биолог ищет мужчину для серьезных отношений соседствует с заметками о продаже велосипедных покрышек и других более ненужных вещей или участков.
В итоге мы все же находим номер свежего «Глобуса» в дальней «Монетке». Про Сосьву здесь одна новость: жительница деревни Мишина жалуется на состояние дороги к поселку, по которой ее дети 40 минут добираются до школы. Всего в Сосьве три детских сада, три школы, еще детская школа искусств, филиалы училища и техникума, куда приходят учиться не только сосьвинцы, но приезжают и жители соседних деревень.
«У нас всегда так, все как в первый раз. И зима нечаянно приходит»
Семья Зои Копысовой тоже оказалась в Сосьве из-за школы. Когда она была маленькой, они переехали из маленькой деревни Крапивная, в 30 километрах отсюда.
— Брату нужно было пойти учиться в первый класс, а некуда было. Тогда в школе остался всего один ученик, им он и был. Мама тогда смеялась: вот пойдет в школу, будешь его в рюкзаке на занятия таскать до соседней деревни через болото.
Мы ведь единственные дети остались на всю деревню Крапивная, не было нужды ради нас классы собирать и учителей искать. Так в поселении встал вопрос о закрытии школы, а в нашей семье — о переезде, — рассказывает Зоя. Сейчас ее родная деревня заброшена.
Но это был не единственный переезд Зои. Еще 15 лет она прожила в Свердловске со своим мужем, а после развода вернулась с двумя детьми в Сосьву, где оставалась ее мама.
— Когда была моложе, в Свердловске мне нравилось. И работа была хорошая, и квартиру мы получили, и жили бы нормально, если бы в семье все было хорошо. Но замуж я вышла неудачно. А вот сейчас меня даже пряником в большой город не заманишь. Я не представляю, как там люди живут. Особенно на каком-нибудь 25 этаже. Кажется, что там дом качается на ветру.
Я сама тоже живу в Сосьве в многоквартирном доме, но на втором. Здесь мы и прожили с мамой и братом четыре месяца после пожара, пока ждали, когда нам построят новый дом, — говорит Зоя.
Многоквартирный дом, где находится квартира Зои, расположен недалеко от сгоревшей колонии. Но его удалось сохранить благодаря одному из соседей, у которого была собственная подстанция.
— Он качал воду и поливал все вокруг во время пожара. Если бы не это, все бы пропало. Ведь техника приехала только когда все уже выгорело. А так в Сосьве не было ни машин, ни пожарных водоемов. Только после пожара это появилось. У нас всегда так, все как в первый раз. И зима нечаянно приходит, — делится Зоя.
При этом прошлогодний пожар — самое сильное, но далеко не первое возгорание, которое произошло в поселке. Когда идем по поселку, спрашиваем прохожих о ближайших руинах очередного дома, чтобы узнать, что конкретно здесь сгорело. В разговорах некоторые путаются в воспоминаниях: точно не знают, во время какого пожара сгорел тот или иной дом. А про некоторые пустыри и нечего рассказывать — они горели после того, как несколько лет были заброшены.
Как сосьвинцы заступились за того, кого обвинили в пожаре
— И что это по городу ходят двое неместных?
— А как поняли, что мы неместные?
— Да я тут всех знаю. А еще знаю, что вы журналисты.
Это нам кричит через улицу местная жительница, с которой мы несколько раз случайно столкнулись во время нашей поездки в Сосьву. Оказалось, что перед нами местная активистка. До приезда я пыталась договориться с ней о встрече, но в переписке от общения она отказалась, так как обещала местному прокурору больше не светиться в СМИ.
За последний год сосьвинцы действительно не раз становились героями новостей. Местные жители несколько раз записывали коллективные обращения, в которых не только отстаивали свои права на новые дома вместо сгоревших, но и заступились за человека, которого обвинили в пожарах, уничтоживших большую часть поселка.
Речь идет об управляющем местной лесопилкой Газанфаре Мамедове. Его задержали через три дня после разрушительного пожара, хотя сам он тогда назвал себя пострадавшим. По его версии, огонь распространился не с его лесопилки, а его предприятие пострадало так же, как и другие здания в Сосьве.
Многие местные жители считают, что следствие идет необъективно, а Газанфара «просто сделали козлом отпущения, потому что надо было на кого-то переложить ответственность за то, что произошло».
В видеообращении местные жители призывали выпустить подозреваемого из СИЗО:
— Мы знаем Мамедова и его семью очень давно, исключительно с положительной стороны. Просим вас обратить внимание на ситуацию и пресечь несправедливость.
Затем в феврале Свердловский областной суд действительно отказался продлевать арест Мамедову. Вместо этого назначил ему запрет определенных действий, услышав доводы стороны защиты о том, что подозреваемый не сможет скрыться от следствия и не будет давить на свидетелей. Пока следствие продолжается.
— Виноваты в пожаре все, потому что в городе никто не создал мер безопасности. Нам нужен хороший глава, хозяин поселка, который будет держать нас в ежовых рукавицах. А у нас кто был последний? Бывший военный на пенсии, который просто отсиживался на работе, — возмущается Зоя.Мэр Сосьвы Геннадий Макаров ушел в отставку сразу после пожара, спустя полгода против него возбудили уголовное дело о халатности, повлекшей по неосторожности смерть двух или более лиц. Вместе с ним по делу проходят еще три чиновника сосьвинской администрации, все они под подпиской о невыезде. Им грозит до 7 лет лишения свободы, следствие по делу еще продолжается.
Место Макарова в октябре занял Евгений Преин, но и он ушел с должности, проработав в поселке полгода. Местные журналисты писали, что у него возникли разногласия с депутатами по поводу расходования бюджетных средств. Сам он утверждал, что уходит с должности ради сына, который сейчас воюет в Украине.
«Да, это тут всегда горит»: поселок застраивают, но он все равно умирает
Теперь район с новыми домами здесь называют «местной Рублевкой». Для погорельцев возвели 34 коттеджа, причем построили их быстро: первые оказались готовы уже спустя пару недель после трагедии. Но в соцсетях появлялись жалобы жителей на то, что построены они плохо: у кого-то на стенах плесень, кто-то просто недоволен площадью дома, а кто-то не уверен в том, что постройки годятся для уральских морозов.
Все, кого мы встретили, лично такие рассказы не подтверждают. Одна жительница признается, что дело в подходе: она каждый день ходила к строителям, проверяла ход работ, угощала их гостинцами. В итоге ей действительно все сделали качественно и в срок.
Зоя, что рассказывала нам выше про большие города, везет нас в своей «семерке» по поселку. Раньше в Свердловске она работала водителем троллейбуса на Химмаше, но говорит, что водить машину проще. Она так быстро гоняет по улицам, что мы едва успеваем читать их названия. Временами останавливаемся, чтобы сделать фотографии.
Оказывается, что новые дома возводили прямо на месте тех, что сгорели во время пожара. То есть, вот стоял дом, в котором кто-то жил годами, в один момент он сгорает до основания, а еще через какое-то время — на этом же месте появляется новое строение. И все как раньше, но совершенно иначе. Спрашиваем, что погорельцы чувствуют по этому поводу, а в глазах непонимание: чему тут удивляться.
— После того, как сгорел дом, мы сразу понимали, что нужно будет возводить новый. Я еще держусь за огород, ну и брат сказал: ни за что не стану жить в этом скворечнике (многоквартирном здании — ред.). А тут у многих такой возраст, когда уже не нужен ни дом, ни хозяйство. Поэтому большинство погорельцев уехали из Сосьвы на полученные выплаты, — рассказывает Зоя.
Еще часть погорельцев поселилась в новом многоквартирном трехэтажном доме, который построили на «поле дураков» — так местные прозвали это место еще до появления самого здания. Но нам так и не объяснили, почему такое прозвище — возможно, из-за плохой дороги рядом.
Огонь распространялся по поселку неравномерно, поэтому Сосьва выглядит как шахматная доска: есть целые, нетронутые квадраты, а есть места, где теперь пустыри или стихийно образовавшиеся свалки металлолома. Вероятно, они здесь останутся навсегда.
— Пусто стало. Даже ни птиц, ни собак. Но это исправимо. А не исправить то, что вокруг нас теперь шесть домов нет. На улице только наш возвели — а все соседи разъехались. Я когда впервые пришла и увидела это, то подумала: это же как юрта в степи! А мы не привыкли к такому.
Одни на всей улице, а раньше всегда рядом были соседи. По соседству жила Наташа. Одинокая женщина, а траву сама косила. Но если что, на подмогу кто-то из соседских мужчин ей приходил на помощь с насосом или какой другой техникой. Если же она уезжала, так мы вообще у нее хозяйничали, как у себя дома. Еще одна соседка Надя тоже одна жила, вот ей мой брат помогал траву выкосить. Так у нас какая-то своя семья образовалась, где все друг другу помогают. Мы со всей улицы только с одной соседкой не общались, ну она сама по себе всегда держалась, — рассказывает Зоя.
Вечером чувствую запах гари. Смотрю по сторонам и недалеко небо разрезает столб дыма. Удивляюсь: «Ого, это пожар?». Зоя смотрит в сторону дыма и нисколько не удивляется. Добавляет непринужденно: «Да, это тут всегда горит».