Екатеринбургский художник Рома Бантик сделал арт-объекты из переплавленной военной техники, несколько месяцев гулял с ними по городу и документировал диалоги с прохожими, которые интересовались у него смыслом работ. Мы решили узнать у Ромы, как ему пришла в голову эта идея, где он достал детали военной техники для беспредметной живописи из металла, что пережил 24 февраля и почему сейчас оказался во Франции.
Рома Бантик стал известен в Екатеринбурге и за его пределами благодаря графическим работам, в которых он заигрывал с буквами и символами. В своем искусстве художник долгое время использовал краски и холсты, экспериментировал с диджитал-искусством, а теперь занимается литьем — пишет произведения из расплавленного металла.
«Зачем делать работы, если в соседнем государстве воюет твоя страна?»
— Весь год мы с художницей Аней Навсегда путешествовали по городам России, Новый год встретили в Казани, потом поехали в Калининград. Вернулись как раз 23 февраля, билет был через Москву, и 24 февраля все началось.
Это кошмар, ты не понимаешь, зачем и почему. В голове не укладывается. Чувствительно очень относишься к этому. У всех родственники в Украине, и в целом начинаешь думать: зачем делать и публиковать объекты, если в соседнем государстве воюет твоя страна. Чувство разбитости, сопереживания, переосмысления всего происходящего. Настоящая трагедия. У моего папы тетя живет в Херсоне, они переписываются каждый день. Они рассказывали про обстрелы и взрывы. Как-то раз ехал с таксистом из цеха, он рассказывал, что у него в Мариуполе мама. Она выжила, но много времени провела в подвале.
25 февраля я попал на митинг на Пушкинской площади. Когда в Екатеринбурге проходили какие-то митинги, я всегда выходил. И раз я оказался в Москве, захотелось попробовать выйти там. Московский митинг — это, конечно, очень жестко. Атмосфера оцепенения и страха. Многих друзей забрали в автозаки. Двум ребятам из Питера дали срок, и они отсидели в спецприемнике.
Появилось понимание, что надо что-то делать, поддерживать тех, кого задержали. Я прилетел на Урал 26 февраля и здесь на митинги уже не выходил. Понял, что это не моя стратегия. Поддерживал изнутри, писал письма и как-то о работах своих забыл. Потом я вспомнил про свою серию из танкового двигателя (начатую еще до военных действий — прим. ред.) и понял, что она очень важная, что нужно ее показывать. Появилось вдохновение.
Я сделал две серии работ из танкового двигателя и из пушки военного корабля и гулял с этими работами на Урале каждый день в знак памяти о том, что происходит. Параллельно общался с людьми, которые спрашивали меня, что это такое. Я им рассказывал, что это серия из переплавленной военной техники, что в соседнем государстве идет война, что очень жалко людей и мы должны это прекратить. А потом спрашивал их мнение по этому поводу. Эти истории интересно собирать и показывать.
«В начале февраля радовался, что в мирное время работаю с живописью из переплавленной военной техники»
— История с живописью из переплавленной техники началась весной-летом 2020 года, когда была пандемия и нас всех закрыли по домам. Я переосмыслял тогда то, что делаю — работу с краской. У меня появились вопросы к этому методу, потому что при работе с краской остается много отходов: пустых банок, кисточек, пленок, бумаги, которую не переработать после того, как испачкаешь. Я осознал, что не могу не заниматься живописью, но поставил под сомнение этот медиум, отказался от краски, стал пробовать что-то другое.
Темп пандемии был очень спокойным, размеренным, получалось рано вставать, рано ложиться спать. Как-то утром я готовил кашу на кухне, посмотрел в окно, а там парень ходит шагами, как будто что-то измеряет. Он меня заметил и помахал рукой.
Я решил пойти познакомиться и спустился вниз. Оказалось, что он хочет поставить клумбы во дворе и посадить растения. Он показал мне свой Instagram*, а там двигатели, корпусы, плафоны фонарей и прочее. Его зовут Дима, это один из основателей литейного цеха в Intermold (металлургическая компания — прим. ред.) Я заинтересовался этим, и он пригласил меня на завод. Там я познакомился с металлом и литьем.
Когда я увидел это впервые, не сразу сообразил, что это и есть то самое новое, что я искал. Алюминий можно бесконечно переплавлять, то есть если работа мне не понравилась, я могу переплавить ее в новую. И только к концу 2020 года я понял, что нашел то, что искал, и сосредоточился на работах из металла, полностью отказался от краски и холстов.
Чтобы сделать что-то из двигателей, нужно их где-то найти. Мы скинулись с одним из рабочих — мастеров литья и купили тонну металла. Приехало много двигателей, поршней, и среди всей этой груды был очень большой объект, самый тяжелый. Было ощущение, как будто в группу в садике с шестилетними детьми привели двенадцатилетнего. Он сразу бросается в глаза. И рабочий сказал, что это двигатель танка приехал. Мы очень удивились и поразились.
Этот двигатель лежал с августа до начала февраля. Потом дело дошло до него. Когда я плавил его в начале февраля, я радовался тому, что пишу на заводе в мирное время живопись из переплавленной военной техники… Такая мысль промелькнула в голове.
В целом в России тема милитаризма проявляется у каждого с детства: парады на 9 мая, у многих в семьях военные. У меня оба дедушки военные. Я заметил, что тема воинственности всегда была частью нашей культуры и влияла на меня.
«Будь моя воля — я бы не делал работы из военной техники, но пока идет война, они будут из нее»
— Было бы здорово показать выставку таких работ, но стало понятно, что в России не получится это сделать в ближайшее время, и я решил полететь в Париж, чтобы экспонировать ее там. Договориться с какой-нибудь галереей, музеем или пространством. Сейчас я над этим работаю.
Подумал, что лучше всего будет не заранее издалека списываться, а пока оно «горячее», взять с собой в багаж, прилететь и на месте попробовать все сделать.
В последний раз разговаривал с женщиной из фонда, которая занимается с художниками из Украины, России, Афганистана, которые не могут делать свое искусство в местах, где проживают. Мы приходили в этот фонд, они предложили делать выставку, и она сказала, что мир без войны и военной техники — недостижимая мечта, а серия, которая у меня получилась, эмпатичная и человечная. Я рад, что получаются работы, говорящие сами за себя, что таким путем можно найти коммуникацию. Большая часть людей, с которыми я беседовал, понимают и поддерживают мирную позицию.
Мы прилетели в Париж вместе с Аней Навсегда, она работает с текстилем, вместе придумываем, как действовать, куда двигаться дальше. Сейчас нас приютили друзья — художница из Москвы Наташа Гончарова и режиссер из Тагила Вадим Костров. Обожаю этих ребят и их творчество, они тоже прилетели недавно, и я очень рад находиться в такой компании единомышленников и близких людей.
Главная линия моих работ — это по-прежнему путешествие в пространстве между точками мировых культур. Каждая моя работа носит название геоточек, которые берутся из инстаграма, и человек может путешествовать между ними. Мечта о безграничности этого мира, одного большого целого, и единении людей, связанных друг с другом в одну большую семью.
Искусство — это так же, как разговор с любым человеком. Мы разговариваем и делимся своими наблюдениями, заметками. Так же я отношусь и к искусству, не думаю, что оно может изменить мир. Но искусство может распространить наши идеи, ценности и точку зрения.
Если вы считаете работу It’s My City важной и нужной во времена ограничений и неопределенностей, вы можете поддержать нас донатами. Из-за блокировки сайта мы не можем зарабатывать на рекламе, как в довоенное время, и во многом живем за счет ваших пожертвований.
*Принадлежит корпорации Meta, которая запрещена в России и признана экстремистской
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.