Екатеринбург не всегда был городом, в который приезжали смотреть на конструктивизм и современное искусство. Чтобы привить эти ценности местным жителям и обратить на них внимание туристов, потребовалось два десятка лет. Сделать это получилось благодаря Алисе Прудниковой и ее проектам.
Спустя месяц после окончания во многом пророческой 6-й Уральской биеннале современного искусства мы вместе с ее комиссаром вернулись в прошлое и вспомнили, как люди годами не приходили на выставки, когда это изменилось и как это повлияло на город. Подробнее об этом рассказываем в рубрике «Горожанин», которую мы ведем вместе с «Атомстройкомплексом».
Серый город и маргинальные художники
— В начале нулевых город был тяжелый. Помню, как на третьем курсе ехала на трамвае домой из университета, смотрела на людей вокруг и не видела ни одной улыбки. Все вокруг с какими-то ужасными серыми лицами, а за окном грязища. Я вышла из этого трамвая в слезах и поняла, что не хочу больше жить здесь. Где брать энергию, чтобы нести ее миру?
Тогда для меня существовала непривлекательная реальность с бесконечными заборами вокруг строек и светлый новый мир, связанный с университетом.
В УрГУ благодаря новому декану Сергею Кропотову тогда только появлялось прекрасное движение в сторону культурологии как американской модели cultural studies. Нам открывались философия ХХ века, продвинутые идеи, связи с мировыми университетами. Все наши штудии, связанные с Византией, готикой и Средними веками, сочетались с визитами в мастерские местных художников. И в это же время я попала на свою первую выставку современного искусства.
В Екатеринбургский музей ИЗО в 2000 году приехал проект «Безумный двойник» куратора Андрея Ерофеева, лозунг выставки звучал так — «Идиотия как современная стратегия». Консервативно настроенный профессорский состав говорил нам: «Дети, не ходите туда, это чудовищно». Современное искусство в Екатеринбурге тогда считалось маргинальным. И мы, конечно, пошли его активно изучать.
Я познакомилась с Наилей Аллахвердиевой и Арсением Сергеевым, которые были директорами и основателями уральского ГЦСИ, и начала волонтерить и тусоваться с художниками. Мы делали «Длинные истории Екатеринбурга», «Аут видео» и другие проекты, а в 2002 году я координировала российско-голландский фестиваль «Дебаты и Кредиты».
Мне нужно было реализовать проект голландских художников, которые придумали развесить на зданиях зеркала с милыми посланиями «Ты неповторима», «Ты здорово выглядишь» и т. д. Финансирование было впритык, поэтому я искала зеркальные компании, чтобы работать по бартеру, а потом мы с художниками выбирали локации и договаривались с городом на работу со стенами. И, не поверите, когда мы пришли с 6-й биеннале на Главпочтамт в этом году, я нашла на колоннах те самые зеркала! Это был такой роскошный флешбэк, прямо до слез.
«Я боялась, что они сожрут мою молодость!»
— В Екатеринбурге 20 лет назад почти не было аудитории, которой современное искусство было бы интересно. Существовал узкий круг людей, вовлеченных в эту сферу профессионально, было чувство, что нечто создается прямо сейчас, на кончиках пальцев.
Критики и аналитики современного культурного процесса в городе практически не существовало. Мы с однокурсниками писали тексты, но непонятно было, где их публиковать, а в московском «Художественном журнале» нас снобировали. И мы решили: не берете, мы будем печатать сами. И создали свой журнал ZA ART. Я стала главным редактором и занималась им, пока он не закрылся, потому что большая часть команды, включая меня, стала руководить ГЦСИ.
Когда Леонид Бажанов (основатель ГЦСИ — прим. ред.) позвонил мне с предложением стать директором центра в Екатеринбурге, я была на втором курсе аспирантуры. Это был сложный шаг, потому что я видела свою судьбу по-другому. Я хотела писать диссертацию, делать PhD в западном университете, искать себя и замуж выходить. А тут учреждение с орлом в печати, а значит, любое написанное мной письмо будет государственной культурной политикой.
Я боялась, что они сожрут мою молодость! Думала, эта работа отформатирует меня под какую-то гребенку и я стану бюрократом.
Но все случилось тотально наоборот — мне дали уникальную возможность заново строить институцию, одновременно узнавая то, что было интересно.
Главное, что мы сделали тогда — это поворот в сторону образовательных проектов. Мы стартовали с разговоров с нашими друзьями и родителями, старались увлечь разные поколения тем, что увлекало нас. Устраивали «Приоткрытые понедельники» с читками и лекциями в ночном клубе, огромное количество выставок с конференциями и образовательными программами. Было непросто — на открытия первых выставок приходило 50 человек, и казалось, что то, что тебе так важно, никому не нужно.
Ощущение полного проникновения в город и найденного общего языка у меня произошло только на 3-й Уральской биеннале в 2015 году.
«Это было испытание географией»
— Уральская биеннале началась с поиска места для выставок. Здание у ГЦСИ появилось только в 2011 году. До этого мы ходили по музейным институциям, но столкнулись с ограничениями: нельзя перекрасить стену, вбить гвоздь, повесить проектор, потому что потолок какой-то особенный. Ощутив несвободу, мы начали экспериментировать в невыставочных пространствах: делали фестиваль видеоарта на парковке во дворе дома, оккупировали бывший ночной клуб «Малахит» под интервенцию «Полный бетон» и многие другие площадки.
Поворотный момент случился в 2006 году, когда я побывала на биеннале в Берлине. Она проходила на улице Auguststrasse, которая начинается церковью и заканчивается кладбищем. И в каждом помещении — в еврейской школе для девочек, частных квартирах, балрумах — были выставки. Для меня это стало внутренней индульгенцией — класс, так можно жить все время!
Поездка привела к разговору с бизнесменом Олегом Кумышом. Он сказал: «У меня есть ремонтный цех-завод на Карьерной, хочешь со своими художниками что-нибудь там сотворить?» И вот в 2008 году мы сделали там первый «Арт-завод» — две недели тусовались с художниками на заводе, а зрителей пригласили на итоговый уикенд.
Это было такое испытание географией. Я думала, никто не поедет в эту тмутаракань, а приехало больше 2000 человек.
Тогда случилось открытие и для Олега. Он понял, что люди готовы выезжать за пределы центра за контентом — так появился «Теле-клуб», который работает до сих пор и стал мощным брендом Екатеринбурга.
После двух «Арт-заводов» мы стали думать над запуском первой Уральской биеннале. В конце нулевых областные власти пытались решить проблему видимости Урала: все были озабочены вопросами, что такое «Урал» и «уральское»? И мы сказали, что готовы искать ответы вместе с глобальным международным сообществом на заводах, которые являются частью нашего генетического кода. Тут печать с орлом и помогла, нас услышали.
«Думала, мы ничем не сможем победить масштаб завода»
— В первое время с заводами было очень сложно договариваться, а начали мы с гиганта — УЗТМ. Советник главного директора Михаил Рассаднев принял меня как родную, сказал, что идея ему нравится, показал картины Уралмаша в кабинете — он искренне любил искусство.
Когда на заводе поняли, что мы не будем расставлять мольберты на индустриальном пленэре, они озадачились. Для них было удивительно, что именно рабочие и цеха являются предметом интереса для кого-то внешнего.
Мне тоже было не по себе, когда я впервые попала в механосборочный цех, где нам предстояло работать. Переступаю порог, а там стены длиной в километр! Я думала, мы ничем не сможем победить этот масштаб, цех уже сам по себе был грандиозным высказыванием. Но проект для завода нашелся прямо там, на месте.
Оказалось, что в этом цеху когда-то работал художник Геннадий Власов — он разрабатывал историю с техникой безопасности, потому что каждый цвет на заводе что-то значит, и вел эстетический кружок. Его участники читали философские тексты, рассуждали о красоте и эстетике. И на шкафчиках для инструментов в цеху он рисовал то, что хотели видеть рядом с собой рабочие. Где-то церковь, где-то копии картин из Третьяковки, где-то пейзажи или обнаженная натура. Это была потрясающая вещь! Моя коллега Марина Соколовская проделала колоссальную работу, изучив историю создания каждой их этих работ и создав полноценные музейные экспликации.
За 10 лет мы поработали со знаковыми пространствами в Екатеринбурге и 30 городах по региону, связанными с индустриальной историей и настоящим Урала. А для пятой биеннале нам удалось зайти на закрытое действующее предприятие, и это был невероятный успех. Благодаря сотрудничеству с нашим стратегическим партнером корпорацией «Ростех», мы получили зеленый свет на работу с Уральским оптико-механическим заводом и сделали там биеннале на тему «Бессмертие» с куратором из музея Гуггенхайма Шаоюй Вэн.
Конечно, были притирки. Попробуй объяснить, что для экспозиции нужно снести дверь, причем пожарную, ведь производственной логики в этом нет, но есть логика кураторского текста и организации потока зрителей. После «Бессмертия» я думала, что на УОМЗ будут счастливы забыть слово биеннале. Но под Новый год директор завода позвонил мне с вопросом, вернемся ли мы к ним в 2021 году. Так началась история биеннале этого года, которую мы делали в самом современном цеху, показывая трансформацию производственного процесса и каким может быть завод в 2021 году.
«Мы все были влюблены в „Прибор“»
— Для меня всегда было важно, чтобы один проект становился поводом для следующего. Поэтому Уральский приборостроительный завод стал историей несбывшейся надежды. Мы нашли УПЗ случайно, никто из нас не знал, что скрывается за этой стенкой на набережной, а это грандиозное послевоенное наследие с памятником архитектуры в центре. Вот он — такой нужный нам музей современного искусства!
Мы сделали в «Приборе» самый большой ремонт в своей жизни — перекрасили километры стен, провели подвесную систему отопления. Выставка преобразила это место, и было так важно, чтобы жизнь, которую мы вдохнули, не оборвалась. Но здание было продано УГМК и сейчас ответом на вопрос «Кто мы, откуда, куда мы идем», должен стать «храм святой Екатерины». Иногда я думаю — может, хватить открывать новые места в Екатеринбурге.
Конструктивизм
— Мое сердце согрето надеждой на судьбу гостиницы «Исеть». Пока не могу говорить, что с ней будет, но знайте, есть хорошие новости. Я рада, что сейчас отношение к таким зданиям и конструктивизму изменилось.
Раньше официальная городская линия была такая: это архитектура для бедных, а бедность не может быть брендом города. Мы приглашали иностранных специалистов, которые занимались легитимизацией этого архитектурного стиля, проводили лекции и обсуждения.
Первую монографию по конструктивизму Екатеринбурга издали французы. По случайному стечению обстоятельств француз же символически помог вернуть городу Белую башню. Перед второй биеннале я познакомилась в Париже с художником Матье Мартаном. Меня поразил его антивандальный проект о ценности стены. Он пригласил специалистов из Лувра, которые занимаются реставрацией живописи XVIII века, убрать теги с памятников архитектуры того же периода в технике реставрации холста. Это было грандиозно, и я, конечно, пригласила его в Екатеринбург. На Белой башне Матье просто снял плакат про автомойку и вернул башне белый цвет, закрасив слои граффити.
В тот же период башню передали «Подельникам» (с сентября 2012 года Белая башня находится в безвозмездном пользовании архитектурной группы Podelniki, которая постепенно восстанавливает объект — прим. ред.) и параллельно сформировалось сообщество вокруг Игоря Янкова и Ларисы Пискуновой, которые занимались исследованием Городка чекистов. А мы зажгли окна в гостинице «Исеть», и теперь есть эта каноническая картинка с цветными окнами со двора.
«Биеннале вписана в код города»
— В этом году во время экскурсии медиаторов по проспекту Ленина я вдруг поняла, что весь центр города пронизан биеннале — Уральский приборостроительный завод, «Салют», Главпочтамт, «Колизей», типография «Уральский рабочий», университет, гостиница «Исеть», оперный театр и филармония как наши партнеры в разные годы.
Я всегда держала в голове образ флажков с надписью «Ливерпуль — это ливерпульская биеннале», которые увидела в одной из поездок, и думала: вот бы нам так. Этой осенью я поняла, что это уже случилось. Екатеринбург — это Уральская биеннале. Мы вписаны в код города.
Сейчас я приезжаю в Екатеринбург и горжусь им. Сфера современной культуры стала привлекательной для амбициозных, классных людей и новых проектов. Для меня очень важно ощущение насыщенности, каждая поездка домой — это по два-три открытия разных проектов за один вечер, новые пространства, имена, уже целые поколения активных художников и кураторов.
Например, есть бодрая история с фестивалем «ЧÖ» (проводится с 2020 года компанией «Атомстройкомплекс» — прим. ред.). Она мне нравится стратегией уличного фестиваля не в виде привычной росписи стен, а паблик-арта — объектов в городской среде. Есть ощущение, что город живет искусством, а это то, чего мы всегда хотели. И для этого потребовалось 20 лет.
Благодарим за помощь в проведении съемки магазин уральского бренда украшений Avgvst на улице Чистопрудной в Москве.
Партнерский материал
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.