В Екатеринбурге Екатерину Спирину знают как основателя архитектурного бюро ROCK. Результатами его работы горожане пользуются ежедневно: гуляют на площади Обороны или в сквере в Солнечном, ходят в современные торговые центры на Уралмаше, живут в качественных и комфортных жилых комплексах.
Теперь Екатерина возглавляет институт комплексного проектирования «Атомстройкомплекса», с которым It's My City выпускает партнерскую рубрику «Горожанин». Екатерина стала очередным ее героем. Мы обсудили, каким должен быть Екатеринбург будущего: чем хороша плотная застройка, зачем снижать этажность зданий, как развивать районы и как архитектура влияет на наше самосознание.
«Увеличение плотности застройки — это неплохо»
— Ребята, которые заканчивают архитектурный, хотят свернуть горы и изменить город. Со временем идеализм обтачивается. В градостроительстве нужно учитывать разные интересы — и бизнеса, и власти, и горожан. Главное, не терять это стремление, поддерживать настрой внутри и продвигаться маленькими шагами.
Сейчас в администрации обсуждают новые правила застройки Екатеринбурга. В документах обозначены вопросы увеличения плотности застройки, и здесь стоит отметить, что плотность — это неплохо. Есть комфортные, удобные города, которые имеют в центре высокую плотность. Например, мой любимый Лондон или города в Швеции и Дании, которые считаются лучшими для жизни. Если взять тот же Лондон, вы увидите, что от центра к субурбии этажность снижается. Это способствует снижению маятниковой миграции, когда люди из спальных районов едут в центр и обратно, и созданию «поясов города». В Лондоне их пять.
Пару лет назад Дом.рф и КБ «Стрелка» разработали «Стандарты проектирования городов». Они предлагают возводить разные типы жилья в разных частях города. К примеру, в центре — это уникальные высотные здания, к чему очень тяготеет Екатеринбург. Это в ДНК Екатеринбурга. Посмотрите на наш «Пентагон» («Дом промышленности» в квартале улиц Малышева, Мамина-Сибиряка, Луначарского и проспекта Ленина — прим. ред.), когда-то здесь предполагалось строительство высотной доминанты. Именно этот тезис я и поддерживаю — центральная часть города может и должна быть плотной и высотной. Но я надеюсь, что на моем профессиональном веку мы дойдем до формирования классического города с низкой этажностью, субурбии — настоящего низкоэтажного города по периметру, как, например, в микрорайоне Солнечный. Пока у нас еще много территорий недалеко от центра, которыми тоже нужно заниматься.
Горожане не всегда бывают готовы к низкой этажности. Я отстояла строительство жилого комплекса с пониженной этажностью на Уралмаше — один из домов достигал в высоту всего десяти этажей. Я горела идеей, что туда все потянутся, тем более в этом районе исторически люди привыкли жить в невысоких домах. Но моя идея провалилась: сначала люди выкупили видовые квартиры, а мой улучшенный десятиэтажный дом какое-то время стоял.
Смотреть на город с высоты — все еще большая ценность для собственников квартир. Мне очень сложно доказывать им, чем хороша низкая этажность и квартальная застройка. А ведь она дает четкое деление частной и приватной территории по периметру улиц, есть коммерция на первых этажах, возникает социальный контроль.
Эта единственная система, которая реально помогает городу развиваться устойчиво. И это проверено веками. Сейчас мы заканчиваем проект «Северное сияние», и я все равно смогла убедить строить новую очередь восьмиэтажной. За этим — будущее.
Архитектура воспитывает
— Часто повторяю, что архитектура воспитывает. Есть поговорка «быт определяет сознание», такой же принцип работает и здесь — облик зданий меняет отношение к себе, своему жилищу и городу. Это аксиома, ее не надо доказывать. Много лет я жила недалеко от УрФУ на Ленина в сталинском доме. Но если пройти чуть дальше от УПИ, в глубь Пионерского района, мы попадаем в место с совершенно другим контингентом. Новые жилые комплексы, которые там появились, получились обособленными и проблемы района не решили.
Но можно обратиться к опыту джентрификации в Америке, когда градостроительными методами перезапускались неблагополучные районы, гетто. Или когда в заброшенных домах постоянно разбивали окна, а власти просто их постоянно заменяли. И люди перестали их бить!
Есть хорошие примеры, когда новые объекты мы пристраиваем к существующим зданиям и создаем вокруг благоустройство. И нет смысла сносить что-то, стирать этот слой, ведь это наш культурный и исторический код. Год назад я была в восточном Берлине — это наши панельки-девятиэтажки, которые хорошо соседствуют с современной застройкой, и не скажешь, что это социальное жилье.
«Жалко, когда по ночам сносят здания»
— В этом контексте всплывает еще один острый вопрос — сохранение низкоэтажного облика города. Мне понятны стремления горожан, которые выступают за его сохранение. Но я не против при этом новой застройки, мы — не Венеция. Или возьмите Петербург: все боялись, что Лахта испортит панораму города, но подобного не случилось. При этом мне жалко, когда по ночам у нас сносят здания, и я пока не знаю, что еще можно сделать для решения этой проблемы. В том же Лондоне вы можете гулять среди двухэтажных зданий XVII века и за ними увидеть невероятный небоскреб. Там умеют построить высотку, не снеся двухэтажное здание.
Хороший пример в Екатеринбурге подало бюро «Гордеев и Демидов», которое выкупило здание-памятник. Сотрудники бюро — архитекторы и фанаты Екатеринбурга — в здании-памятнике провели большой ремонт и разместили офис. Таких альтруистов на пальцах пересчитать. У нас созданы такие условия, что это невыгодно. Поэтому нечего ругать бизнес, что они не восстанавливают памятники, если это экономически нецелесообразно.
Я из архитектурной семьи и всю жизнь провела в этой среде, хотя на архитектора так и не доучилась. Архитектура нашего города для меня ценная и уникальная. Я невероятный фанат Екатеринбурга, я отсюда не уеду и всю трудовую деятельность буду связывать с городом. Я пошла работать в «Атом», потому что это один из крупнейших застройщиков и он влияет на городское развитие. Я подумала, что я тоже смогу на что-то влиять.
«Люди хотят договариваться»
— Пару месяцев назад у нас было обсуждение улицы Вайнера в Союзе архитекторов. Там я отметила интересную тенденцию: если раньше я чувствовала постоянную конкуренцию между проектными организациями, то сейчас создаются консорциумы. Это говорит о том, что люди хотят договариваться на уровне сообществ.
Когда представлялись проекты разных бюро, все они показались мне слабыми. Для того чтобы заниматься такой территорией, нужно больше ресурсов и участников, а это не всегда возможно сделать, потому что стоимость проектных работ в России, особенно в регионах, ниже на порядки, чем, например, в Европе. Но у «Открытого консорциума» получается это делать.
Я в этом убедилась, когда привлекала часть команды для обсуждения проекта реконструкции «Летнего парка» на Уралмаше. «Атом» тогда выделил мне бюджет, на который я наняла кучу специалистов, чтобы презентовать концепцию, провести хорошие обсуждения. При этом еще постоянно приходилось идти на компромиссы, потому что нужно было урезать бюджет и экономить. А архитектура компромиссов вообще не терпит. Она цельная и должна реализовываться так, как была задумана. Но на проект по-прежнему не могут выделить деньги.
У меня душа болит за микрорайон Широкая речка — там нет дорог, районного парка, людей живет много, туда сложно добраться на транспорте, там некомфортно гулять и ходить. Вообще такие отдаленные, разрозненные районы меня пугают, ими надо заниматься. А если вернуться к Вайнера, то считаю, что это не самое заброшенное место, с которым надо работать деликатными методами. Например, озеленить ее, а не делать в очередной раз огромный проект. Территорию можно менять маленькими шагами, можно все изменить. Хочется просто сказать: «Берите уже и делайте».
«Привлекаем западных специалистов»
— Сейчас у нас в разработке большой проект — Opera Tower. Это небоскреб, который появится недалеко от театра «Урал Опера Балет». Мы связались с основными игроками в мире по проектированию и рассматриваем вариант привлечь западных архитекторов. Нам бы хотелось поработать с гостиницей «Большой Урал». Раньше ее предлагали сохранить как памятник и приспособить под продажу апартаментов, но, видимо, себестоимость ее реконструкции не сходится с продажной стоимостью.
«Парк Инн» тоже требует переработки, ведь «Атом» его строил много лет назад, и это была первая сетевая гостиница в городе. Тогда еще не смотрели на формирование квартала, а решали локальную задачу. Сейчас вокруг здания много проблем — рекламные щиты, торчащая канализация, отсутствие проходов и четких пешеходных связей.
Это должен быть доработанный квартал с благоустроенной территорией. Мы должны решить еще одну серьезную задачу — выстроить правильное взаимодействие с коллегами, горожанами, бизнесом, властью. Именно это приводит к нужному результату.
Партнерский материал
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.