«Если бы были прямые выборы, я бы не стал главой»

В последние годы город-спутник Екатеринбурга Сысерть все чаще мелькает в публикациях журналистов, постах блогеров или обычных разговорах. Город выигрывал многочисленные гранты и конкурсы благоустройства, екатеринбургские архитекторы и предприниматели уехали заниматься «оживлением» завода Турчаниновых-Соломирских, даже «титушки» из Сквера оказались замешаны в истории с переделом кладбищ в Сысерти. Информационная активизация Сысерти произошла после того, как мэром города стал Дмитрий Нисковских — он возглавил Сысертский округ четыре года назад, в 2022 году его срок подойдет к концу. Мы поговорили с Дмитрием Нисковских о связи городов, больших проектах, громких историях последних двух лет и о том, что он собирается делать через год.

«Свой или не свой?»

— Вы стали главой Сысертского округа и переехали сюда четыре года назад. Тогда вы говорили, что стать своим здесь непросто. В конце марта вы получили прописку в Сысерти. Считаете, вас уже приняли местные жители?

— Сысерть и вообще Сысертский городской округ растут. Через определенное время каждый второй из тех, кто живет здесь постоянно, будет приезжим. А вообще, мои бабушка с дедушкой жили и работали на Химмаше, а дача была в Сидельниково, это тоже Сысертский район. В детстве я очень часто там бывал, сейчас в этом месте семейное захоронение моих родственников. Так свой или не свой, получается? 

Да, сначала я чувствовал, что я в какой-то затянувшейся командировке здесь нахожусь. Но меньше чем через полгода я переехал сюда. Постоянное присутствие на территории накладывает отпечаток — приезжая сейчас в Екатеринбург, я себя чувствую даже немного неуютно. Особенно стоя в пробках. 

— А в Сысерти нет пробок?

— Сейчас не бывает такого, что ты, допустим, сел в машину в Патрушах и не доехал за 30 минут до самого центра Сысерти. Да, в конце 2017 года трасса М5 до Сысерти была в очень плохом состоянии. Чтобы не добираться из Екатеринбурга два часа по этой «стиральной доске» я переехал сюда. А сейчас дорога очень комфортная. Выехал из мегаполиса, смотришь направо, налево, там лесочки, поляночки, красота… А после того, как закольцуется ЕКАД, наша территория будет связана с любым районом Екатеринбурга. И жизнь здесь станет более привлекательной. 

Еще у нас очень прогнозируемо ходит общественный транспорт. В том году мы запустили внутримуниципальные маршруты во все населенные пункты, чтобы связать их с Сысертью. Нужно было удобное расписание, чтобы людям на работу ездить, в больницу. Важно было соединить маленькие города округа, каждый из которых — это отдельное сообщество.

— Помимо транспорта, вы запустили немало проектов, в том числе по благоустройству. Какой из них было труднее всего осуществить?

— Ну, наверное, сложнее всего было сформировать команду единомышленников в самом начале, чтобы серьезно продвинуться. Почему, допустим, мы начали заниматься историческим центром? Когда я приехал в Сысерть в первый раз знакомиться, меня сразу же группа общественников и депутатов привела в центр города и сказала: «Смотрите, какой храм у нас красивый». Но вокруг все было недостроенное, местами разрушенное — какие-то лавочки покосившиеся, закрытый советский парк с аттракционами, завод. Мне прямо заявили, что хотели бы здесь серьезное благоустройство.

— То есть это была инициатива местных депутатов?

— Это была от местных жителей инициатива. Когда мы начали этим заниматься, появился Саша Савичев (сысертский краевед и экскурсовод — прим. ред.), появилась задумка восстановить завод. Мы начали рассказывать об этом в соцсетях, и я увидел в комментариях: «Ну, че вам этот исторический центр вообще сдался». Почему-то все подумали, что это для туристов. Для меня произошел разрыв логической цепи. Это было первое место, куда меня привезли и сказали: «Нам надо что-то сделать рядом с прудом, чтобы можно было гулять, отдыхать. Туалет здесь постройте»… Но потом я понял, что негативные комментарии пишут одни и те же люди. Это меньшинство, которое оказалось самым активным.  

— А почему этот проект было сложно запустить? Из-за негатива?

— Да, на этом фоне начинаешь сомневаться, а тем ли ты занимаешься, нужно ли это людям. Плюс мы только с третьего раза выиграли грант [на благоустройство исторического центра]. Понятно, что у местных, которые в этом участвовали, возникло ощущение, что все зря. Я ребятам сказал, что с первого раза ничего не бывает, нужно не сдаваться, работать. Со второго раза мы тоже не выиграли, хотя к тому моменту уже подключился Женя Волков (архитектор из Екатеринбурга — прим. ред.). Наша команда расширялась, и многим стало принципиально довести дело до конца. Я говорил им, что мы по-любому этот проект реализуем — не через федеральный грант, так на свои муниципальные средства, пусть это будет дольше. Мы выбили маленькую субсидию на туристический информационный центр, начали сами проводить какие-то субботники, а потом сделали рывок к открытию большой заводской территории. Подключились и Агентство стратегических инициатив, и Агентство развития Сысерти уже окрепло, так сказать. На начальном этапе там было, по сути, два человека — Ян [Кожан] и Аня [Максимова]. Сейчас их больше. Проект был непростой, но он научил нас до конца бороться, доверять друг другу. 

— Вы как-то привлекали жителей Сысерти и Екатеринбурга к проекту или они сами проявляли инициативу? 

— Мы работали, общались с разными людьми и закрутили воронку, которая стала затягивать в проект остальных. Причем приходить стали люди, которые недавно переехали в Сысерть или дачу где-то рядом себе купили. Они просто шли на площадку, знакомились, спрашивали, чем помочь. Сейчас в нашу воронку и из Москвы очень много людей затянуло. Вообще, у нас стерлись границы проекта, границы самой Сысерти. Сейчас это туристический кластер Большая Сысерть, он включает в себя и соседние города, и даже часть территории Екатеринбурга, потому что связан дорогами и желанием посещать какие-то достопримечательности, получать услуги поблизости. 

«Мы хотим, чтобы из Екатеринбурга в Сысерть поехала электричка»

— Вы говорили, что хотите привлекать 2 миллиона туристов в год. Амбициозная задача, даже для Екатеринбурга.

— Это не обязательно внешний трафик. Мы считает таким посетителем и человека, который на дачу к себе приезжает, но не живет здесь постоянно. Раньше не было коммуникационных перекрестков между местными жителями и теми, кто приезжает сюда отдохнуть. Они всегда отдыхали за каким-то большим забором и никак не соприкасались с местной инфраструктурой. Максимум можно было зайти в «Мегамарт» и встретить там представителя правительства Свердловской области или какого-нибудь бизнесмена. Они не посещали концерты, их дети не ходили в наши школы.

— Сейчас ходят?

— Да, некоторые дети пошли в местные школы. Конечно, пандемия тоже внесла определенные коррективы. Сейчас еще делаем кольцевую тропу между Верхней Сысертью и Сысертью — с освещением, с велодорожкой. Это тоже соединит поселки. 

Говоря в целом про туристический кластер, мы имеем в виду, что туризм и объекты туристического сервиса — это инфраструктура двойного назначения. Сысерти не хватает концертных площадок, школам искусств мало одного ДК, и мы, реализуя концепцию кластера на заводе, создаем новые места для творческих, танцевальных, звукозаписывающих студий. При этом не нужно новое строить, нужно приспособить то, что сегодня у нас есть. Реновация здесь может обойтись даже дешевле. Это оживит пространство и создаст более интересные сервисы и уникальные услуги, которые будут жизнестойкими. Я настаиваю на том, чтобы вся наша социальная сфера работала не в режиме «отработали и закрылись», а всегда была открытой. Хотелось бы, чтобы в перспективе спортивной инфраструктурой, актовыми залами и прочим можно было пользоваться всем и в любое время. 

— В общем, нет заборам.

— Да, когда их нет, эти пространства максимально эффективно используются и, соответственно, бюджетные затраты тоже эффективны. […] Если, условно говоря, одна треть жителей Екатеринбурга будет постоянно потреблять какие-то сервисы в Сысерти, то жители Сысерти и бизнесмены, которые здесь работают и создают качественную услугу, будут иметь постоянный финансовый поток, за счет которого будут развивать свой бизнес, обеспечивать свои семьи, строить дома. 

У нас есть железнодорожные пути, которые идут из Екатеринбурга. Сейчас они не используются в промышленных целях. Мы хотим, чтобы по ним поехала электричка, и тогда поехать отдохнуть или поработать сюда было бы очень легко. Сделать маршрутный автобус из Екатеринбурга в Сысерть — не мои полномочия и не полномочия главы Екатеринбурга, это региональные полномочия. Есть сложившаяся сетка, которую никто не хочет особо менять, хотя она, возможно, уже не соответствует потребностям жителей. 

Если бы мы стали агломерацией, мы бы быстро решили вопрос транспортного сообщения. Сейчас все мэры подписали соглашение об агломерации. Первая попытка — запустить трамвай в Верхнюю Пышму. Надеюсь, что в рамках этой работы в ближайший год что-то сдвинется. У РЖД, я знаю, серьезные планы запустить сюда электричку к 2024 году. Мы со всеми уже пообщались, все посмотрели, обследовали железнодорожные пути. 

— То есть вы поддерживаете идею агломерации и сокращения числа регионов, которую недавно высказал вице-премьер правительства РФ Марат Хуснуллин?

— Нет. Если просто механически и юридически расширить Екатеринбург — от этого, наверное, ничего лучше не станет в Сысерти. Наверное, будет проще финансировать проекты, но до нас никогда не дойдут эти деньги, потому что мы будем на обочине большого города. Всегда будет очень важно сделать новый гранит в центре Екатеринбурга или школу новую построить в густонаселенном Академическом, а наш голос будет равен нулю. Я считаю, что юридически объединять города неправильно, но тема агломерации важна для нас с точки зрения каких-то совместных проектов, в области общественного транспорта и инфраструктуры (как социальной, так и коммунальной).

Реновация в Сысерти и округе

— Вы упомянули реновацию. Сейчас это острый вопрос для Екатеринбурга, жители выбранных под КРТ кварталов выступали против этой программы. В Сысерти уже определены дома, которые идут под снос? Как на это реагируют местные жители?

— Проблема Сысертского городского округа заключается в том, что мы вводим только индивидуальное жилье. Здесь не строится многоквартирное жилье, а по объемам ввода жилья в Свердловской области мы вторые после Екатеринбурга. У нас есть достаточно серьезная территория под реновацию в Сысерти: это квартал двухэтажек из шлакоблоков и дерева, который ограничен улицами Трактовая, Карла Либкнехта, Розы Люксембург и переулком Стрелочников. Общая площадь где-то 11 гектар. С той плотностью, с которой существует этот квартал, можно спокойно построить два больших многоквартирных дома и переселить туда 10 двухэтажек. И еще останется 10% свободной территории для того, чтобы строить там дома и продавать. То есть, люди никуда за пределы своего квартала не уедут.

— У вас будет ограничение по этажности?

— Она сложилась естественным образом — в связи с определенными особенностями противопожарной безопасности, нам большую нагрузку не переварить. Поэтому мы можем строить только среднеэтажное жилье — не выше девяти этажей.  

— По каким критериям вы будете выбирать дома, которые будут сноситься по КРТ?

— Все, что сегодня попало в приказ Министерства строительства. У нас есть даже вот эти дома «блокированной застройки» — это вроде таунхаусы, но на самом деле четыре засыпные стены, четыре комнаты, деревянные перегородки и печное отопление. Вроде бы у каждой семьи свое жилье, какой-то маленький дворик. Но это не таунхаус, а просто дом барачного типа. Он не считается квартирой, поэтому в программу переселения ветхого жилья не попадает. В поселке Асбест целая улица вот таких домов, хотелось бы ее реновировать.

Я думаю, с жителями у нас не будет конфликтов, потому что частный сектор мы не трогаем. А для жильцов многоквартирных домов важен территориальный принцип: либо оставаться там, где они живут, если это место благоприятное для жизни, как, допустим, город Сысерть, либо, если это удаленное от Сысерти и Екатеринбурга место, можем предложить им квартиру в самой Сысерти. 90% жителей многоквартирного дома, допустим, в Щелкуне скажут: «Да, я перееду».

— Как будет происходить принцип расселения такого жилья? 

— Нужно договариваться и предоставлять им квадратные метры. Можно просто выкупать, но механизм КРТ, на мой взгляд, должен иметь принцип обмена. То есть, люди из квартир меньшей площадью переезжают в квартиру большей площадью и в более хорошие условия, в новый дом. Здесь без государственного финансирования не обойтись, потому что застройщику нужно окупить инвестиции, заплатить банку проценты и все остальное. Соответственно, нужно помочь с сетями, с подъездными дорогами, социальные объекты рядом построить. Потому что количество жителей будет увеличиваться через реновацию. Переселяя жителей из таких аварийных домов в Никольском или в Щелкуне в Сысерть, мы освободим гектар земли, который не будем застраивать многоквартирными домами и просто оставим частным сектором. Но на это может пойти только государство, проинвестировав управляемую миграцию, переезд людей.

— То есть цель реновации в Сысертском округе — это приток людей в Сысерть из соседних поселений?

— Задача реновации — притянуть сюда жителей, децентрализовать системы инженерного обеспечения [в поселках, которые попадут под реновацию] и сделать более компактные и экономически сбалансированные районы. Если люди не хотят переезжать, а продолжат жить, к примеру, в Щелкуне или Никольском, получив квартиру в Сысерти, они могут ее продать и на эти деньги купить хороший частный дом в деревне, который построят на месте того же жилья.  

— Как будет происходить общение с жителями домов, которые будут расселять? Будут ли общественные обсуждения и т. д.?

— Все, что предусмотрено законом, мы обязаны реализовывать. Я не вижу проблемы в общении с жителями. У меня проблема — где найти застройщиков. Если в Екатеринбурге они бьются за право строить жилье, то в малых городах такого нет. До коронавируса к нам зашли застройщики — РСИ из Большого Истока и «Строительный комплекс». Они начали активно заниматься проектами планировки территории у автовокзала, а потом случился экономический кризис и начались проблемы с финансированием. Сейчас будем либо расторгать с ними договор аренды, либо, если они как-то исправят ситуацию и начнут строить, будем работать по старому принципу. 

Главная задача — создать такие условия, чтобы сюда пришли инвесторы и начали строить. Себестоимость денег в России везде одинаковая, экономика говорит о том, что эффективность на вложенный рубль в Екатеринбурге всегда выше. У нас должны быть ниже процентные ставки, к примеру, по кредитам, или мы должны субсидировать процентные ставки, создавать хорошие условия для девелоперов, для той же «Брусники», «Атомстройкомплекса», для тех, кто комплексно осваивает территории. Поэтому проблема в этом, а не в том, чтобы договориться с жителями. Жители с удовольствием переедут в хороший дом с инфраструктурой в Сысерти.

— Я уверена, что появление девятиэтажек по соседству с частным сектором и малоэтажками кому-то не понравится. Как минимум изменится вид из окна, появится теневая сторона.   

— Во многих частных домах на центральных улицах созданы сервисы, магазинчики, потому что мы разрешили двойное назначение для таких домов. Люди там почти не живут. А лезть в частный сектор никто не будет — это очень дорого, дома стоят от 5 млн рублей и выше. 

— В прошлом году вы попали в СМИ с прокурорской проверкой на предмет распределения земель в Сысерти. Более 300 гектар за последние 10 лет могли быть переданы в частные руки, эксплуатировались с нарушениями. В февральском интервью вы говорили, что эта история еще не закончилась. Появилась новая информация?

— Это земля, которая последние десятилетия выделялась в пользование под различные направления — сельхоз, коммерческое использование и т. д., но фактически не использовалась. Сейчас на ней пустыри либо земля используется не по назначению. Ни бизнес туда не может зайти, ни арендные платежи толком не платятся. В историческом центре у нас есть несколько площадок, которые розданы в аренду под административные объекты на 49 лет. На одном стоит неработающая лесопилка, на другом ничего не происходит. Прокуратура проводит проверки в отношении тех людей, кто получал такие земельные участки. Выясняет, насколько действия сотрудников администрации были правомерными. А мы идем в суды, говорим, что нужно расторгать такие договоры и постепенно возвращаем эти земли в казну. Например, рядом с нефтебазой 12 гектар были отданы под мусороперерабатывающий завод. Мы в судебном порядке с третьего раза расторгли договор. Сейчас провели новые торги, компания «Сима-ленд» купила право аренды более чем за 4 млн рублей. 

— То есть у вас теперь «Сима-ленд» построят?

— Ну, сейчас они собираются там строить какой-то объект логистического назначения. 

Передел кладбищ Сысерти

— Удалось решить проблему с кладбищами в Сысертском округе? Два года назад это была довольно громкая история. Цены на ритуальные услуги выросли в два раза, вас обвиняли в пособничестве захвату рынка Александром Саулиным, который использовал силы «титушек», отстаивавших сквер на Драме в Екатеринбурге. Вернулись ли ритуальные услуги к прежним ценам после всего этого?

— Во-первых, мы не контролируем рынок ритуальных услуг. Наша обязанность как органа местного самоуправления — предоставить земельный участок для захоронения по установленному законом регламенту. Эта процедура бесплатная. Все кладбища, которые находятся на нашей территории — это наша муниципальная собственность. И это тема, которой заниматься всегда достаточно тяжело, потому что в этой сфере работает специфический контингент.

— Вы имеете в виду, что это околокриминальный бизнес.

— По большому счету да. Мы получали представления от прокуратуры о том, что нужно поставить на кадастровый учет все кладбища. У нас был сотрудник муниципального учреждения, отвечавший за эту работу.

— Евгений Пьянков? 

— Да. В его ведении были вопросы, связанные с погребением и похоронным делом. Помимо кадастрового учета, это выдача разрешений на захоронение, ведение журнала регистрации захоронений и так далее. У нас были вопросы к качеству ведения всей этой работы и в целом к исполнению им служебных обязанностей. Поэтому было принято решение с товарищем попрощаться. После чего то сообщество, которое с ним тесно взаимодействовало, начало демонстрировать свое недовольство этим решением, пытаться всячески на меня воздействовать. Но у меня одна задача — действовать в правовом поле. Директор муниципального учреждения привлек другого специалиста, который стал вести эту работу.

— Александра Саулина, который приехал из Белоярки?

— Да. 

— А почему при Саулине выросли цены на ритуальные услуги?

— Так несправедливо формулировать вопрос. Я вам еще раз говорю, мы цены на услуги не устанавливаем. Их устанавливают предприниматели, которые работают на территории. Земля как была муниципальной, так и осталась. Проанализировав ситуацию, мы вообще отказались от практики, когда полномочиями по выдаче разрешений обладает один конкретный человек. Мы их распределили между сельскими главами в территориях, представителями администрации городского округа. А вот выкопать могилу, продать гроб, венок — это не наша функция. Это чисто коммерческий рынок. И у них между собой есть свои какие-то правила игры, договоренности. Этим должны заниматься правоохранительные органы. Дума городского округа обращалась к правоохранителям с просьбой разобраться. Почему какие-то непонятные люди из Екатеринбурга приехали и начинают здесь устанавливать какие-то порядки?

— Уголовные дела не заводили очень долго.

— На мой взгляд, да. Но я не могу с этим разбираться, этим занимаются правоохранительные органы. В компетенции администрации — выстроить работу законно и эффективно. И именно тогда, когда мы начали менять систему, началась вот эта вся публичная история. Начали проходить общественные сборы подписей, в администрацию люди приходили и требовали вернуться к прежней схеме работы. В том числе требовали вернуть [Виктора] Джупину. Вот прямо открыто.

— Он был довольно известным человеком в похоронном бизнесе Сысерти. 

— Да. Но, на мой взгляд, чем больше здесь будет конкуренции, чем больше предпринимателей будет работать, тем более дешевыми будут услуги. Это закон рынка. Для того, чтобы похоронить человека было гарантированно дешево, мы предоставляем место. У нас есть утвержденный тариф на копку могилы, минимальная стоимость услуги — чуть более 6 тысяч рублей в летнее время, в зимнее время — 11,7 тысячи рублей. Все остальное человек сам определяет — венки, гроб и т. д. Он может вообще сам выкопать могилу. Наша муниципальная задача — просто предоставить место и все. Больше года как мы эту цену ввели, никто так и не обратился. Просто эту проблему создали сами же предприниматели, которые между собой начали конкурировать. Периодически эти вспышки и в Екатеринбурге происходят, в Березовском, в Белоярском.

— После всех этих историй вы как-то пытались выходить на связь с Джупиной, у которого подожгли катафалк, обстреляли офис?

— Да нет, конечно, зачем? Когда эта ситуация случилась, у нас была личная встреча в кабинете у председателя думы —  я сказал, что я к этому отношения не имею, и мне без разницы, кто этим занимается, но мы будем наводить порядок именно с точки зрения законности тех процедур, которые должны проходить в муниципалитете. Поговорили, разошлись. Начались публикации, разговоры. О чем мне с ним разговаривать? У нас сегодня наведен порядок в этом вопросе, все кладбища отмежеваны, поставлены на кадастровый учет, часть кладбищ мы сейчас переводим из лесного фонда. Где это возможно, должна произойти процедура по расширению кладбищ.

— Джупина, насколько я понимаю, продолжает работать как раньше.

— Нет, как раньше здесь ничего не работает. Моей задачей было при изменении системы сделать так, чтобы должностные лица администрации, вовлеченные в процесс, понимали степень ответственности за принятие решений. Мы создали условия, при которых риск быть наказанным за неправомерные действия максимально высок.

— Какой срок получат должностные лица за правонарушение?

— В случае, если кто-то из должностных лиц его совершит и этот факт будет доказан в суде, то наказание последует самое серьезное. Речь о реальных сроках — от 10 лет. Я говорю о муниципальных служащих. А если мы говорим о том, что происходит на рынке — там могут быть любые злоупотребления. Конечно, эти проблемы касаются и наших жителей, но тут нужно обращаться к правоохранительной системе.

О протестах в сквере и храме в Екатеринбурге

— Екатеринбургские спортсмены, которых судили после передела похоронного бизнеса, были связаны с протестами в сквере у Драмтеатра. Вы следили за стоянием в сквере, как вообще относитесь к этому? 

— Да вся страна, наверное, видела, что там происходило. Но, на мой взгляд, это (строительство храма в сквере — прим. ред.) не проблема. Я как раз много гулял по Екатеринбургу, работал напротив, в правительстве. В большинстве своем эта территория особо не использовалась. На Дне города там проводились соревнования, цветочные выставки какие-то делались, но это, условно говоря, пустая территория. Если бы там появился большой храм и благоустройство красивое — в этом не было бы ничего плохого. Это просто была такая точка для выплеска всей негативной энергии, просто потому что на начальном этапе не показали, не разъяснили, что здесь будет, не прочувствовали настроение. Я не вижу проблемы от того, что там появился бы этот объект. Сейчас он появится на другой стороне реки.

— Дело в том, что зеленые зоны — острая проблема для Екатеринбурга, поэтому и возник такой резонанс.

— А что там ну условно зеленого-то?

— Деревья.

— Возможно, действуя совместно с этими компаниями, можно было бы озеленить не один десяток гектаров в Екатеринбурге взамен. А эта территория была бы с большим трафиком на сегодняшний день. Сегодня эта территория не имеет услуг вообще никаких. Вот ты там гуляешь рядом с Театром драмы, даже сходить в туалет некуда, кроме Ельцин Центра.

— Нет, там есть общественный туалет, как раз рядом с театром. 

— Ну, нет, я же говорю про нормальные… Зимой же вообще территория пустая, она никак не живет…

— А летом там люди пикники сейчас устраивают.

— Тоже не лучший способ использования. Екатеринбург просто избалован по сравнению с малыми городами вниманием инвесторов. Там строится жилье, красивые дворы, благоустройство вокруг делается, парки благоустраиваются. Условно, все возмущаются у вас из-за парка у Дворца молодежи — ну, дайте эти 300 млн нам [Сысерти] на благоустройство, и никто не будет возмущаться! Характер бюджетных денег такой: их нужно потратить, если не потратишь — они сгорят. Иногда [у городских властей] нет времени выходить, с кем-то договариваться, поэтому, на мой взгляд, проблема отсутствия дефицита ресурсов в Екатеринбурге выливается в какие-то протестные истории активного меньшинства. А пассивному большинству, допустим жителям Химмаша, абсолютно без разницы, есть около Драмтеатра кусочек зеленый или нет.

— Протесты в сквере собрали немало человек.

— Я считаю, что это искусственная история, хайповая, прикольная… Один, второй, третий — давайте тусанемся, мы против олигархов, против храма или еще чего-то. Всем без разницы в конечном счете, что здесь будет. Если город перестанет заниматься поддержанием чистоты и благоустройства — его просто загадят, закидают мусором. 

— Вы упомянули, что с людьми не обсудили, что будет на месте сквера, и это было одним из катализаторов протеста. Можете сказать, как в Сысерти проходят общественные обсуждения? Я видела, что вы иногда сами участвуете в них.

— Как они предусмотрены градостроительным кодексом, так и проходят. Если это большие какие-то генпланы поселков — приезжаем в поселки, собираем в ДК людей и обсуждаем, что и где будет. Нам тут нечего скрывать. 

Но общественные обсуждения проходят по-разному. В каких-то, где есть острые вопросы, я стараюсь лично участвовать. У нас в последний раз в поселке Трактовском, где живет менее 10 человек, люди протестовали против расширения градообразующего предприятия. Они считают, что будет дешеветь их недвижимость, будут вредные выбросы. Мы сводили их на экскурсию на предприятие, показали, что там механическая обработка. Мы стараемся общаться, если видим здравый смысл на стороне города. Но опять же, масштаб другой — в малых городах более прямое общение с людьми, а в мегаполисе с точки зрения взаимодействия все иначе. 

Сейчас цифровизация во многом снимает эти барьеры. Есть сервисы, как в Москве, например, «Активный гражданин», «Городская среда», позволяют учитывать мнение людей на таких больших территориях. И чем компетентнее и образованнее архитектор, тем он лучше считывает дух места и учитывает какие-то нюансы, которые могли бы быть удобны с функциональной точки зрения.

— В Екатеринбурге разрабатывается аналог московского «Активного гражданина», о котором вы говорили. На проект потратили уже несколько миллионов, но он так и не заработал. Пока его нет, как думаете, можно ли что-то изменить в общественных обсуждениях, чтобы сделать их доступнее для людей?

— А зачем?

— Чтобы люди могли участвовать в городской жизни и на что-то влиять.

— Можно было бы упростить подачу информации, но на самом деле застройщикам понятно, что если они будут строить плохо, некрасиво, неудобно, не учитывать какие-то вещи — они просто перестанут это делать. Существует огромная конкуренция, которая заставляет все меняться. Мнение горожан должно учитываться разработчиками проектов. Нужно не на публичных слушаниях выражать или собирать это мнение, а на стадии пространственного развития. Узнавать, пройдет дорога здесь или не пройдет? Эти исследования более важные. Но их нет в принципе.

Мы сделали сайт, где будем рассказывать каждую неделю или каждый месяц обо всем, что происходит в городе с точки зрения трат бюджета, чтобы люди понимали, что делается, к примеру, в деревне Щелкун, в какой школе сделали ремонт, где восстановили дорогу, поставили светофор. Здесь есть все населенные пункты, их 38. Этим занимаются «Сысертские вести», спонсоры дали деньги. Мы ничего не потратили на это из бюджета, на самом деле. 

В Сысерть переедет Екатеринбургский зоопарк?

— СМИ Екатеринбурга писали об идее построить большой зоопарк около села Патруши и перевезти туда животных из Екатеринбургского зоопарка. На какой стадии находится сейчас этот проект? 

— Мы предлагаем расширить территорию присутствия Екатеринбургского зоопарка. В городе ему тесно, а на нашей территории можно создать довольно большую парковую экосистему, где будут вольготные условия для тех животных, которым нужен простор. В Екатеринбурге на территории зоопарка может остаться какая-то исследовательская часть. Небязательно его просто взять и перенести. Но как-то развивать его, на мой взгляд, логично. За животными интересно смотреть в максимально естественной среде обитания. Нужно встраивать их как-то в те места, где есть ландшафт, по типу европейского зоопарка. И максимально вписывать эту историю в том числе в процессы, которые связаны с образованием, с волонтерскими проектами, с помощью. 

У нас есть Кирилл Потапов, он занимается реабилитацией хищных животных в Сысерти — волков, медведей. Мы хотим сделать волонтерский центр, развивать тему ветеринарии. Создавать, возможно, какие-то реабилитационные центры для домашних животных, чтобы можно было лечить, пристраивать бездомных.

— Это на уровне идеи пока существует?

— Кирилл серьезно этим занимается, пишет концепцию готового кластера.

«Если бы были прямые выборы, я бы не стал главой Сысерти»

— На пост главы Сысертского округа вас назначил Евгений Куйвашев и выбирали депутаты. Когда я была на одном из собраний в Сысерти, местные жители активно высказывались за прямые выборы мэров. В Екатеринбурге тоже это продвигают, но пока безуспешно. Как вы относитесь к призыву вернуть прямые выборы?

— Если бы были прямые выборы мэра, наверное, я бы не стал мэром Сысерти.

— Потому что не местный?

— Ну, почему я здесь оказался? Я прошел конкурсный отбор, у меня есть характеристики, компетенции, меня рекомендовали. Депутаты проголосовали и выбрали. Там, может быть, тоже выбрали бы, но шанс, что я бы здесь оказался — минимален. Пришел бы другой человек, который, может быть, работал бы лучше или хуже. Решение об отмене выборов тоже, наверное, вызвано определенными процессами, которые происходили. Не было управляемости, компетенций, контроля, взаимодействия должного. Новая система точно не делает процесс управления и жизнь хуже, потому что от главы на самом деле мало чего зависит. Все зависит от того, насколько хорошо работает бизнес на территории, сколько налогов мы собираем. Россия — очень большая страна, поэтому, наверное, погрязнуть в выборах… Не знаю, хорошо это или плохо. Все хотят не выбирать, а жить лучше. Только все почему-то уверены, что для этого нужно обязательно что-то выбирать. 

— Думаю, люди хотят влиять на что-то.

— Так пожалуйста! Столько вариантов — выйти прибраться во дворе, не кидать чинарик на дорогу. В садовом товариществе у всех шесть соток благоустроенные, а в многоквартирный двор заходишь — там живет 60 квартир, 100 человек и те же самые шесть соток земли — все засрано. Хотя по закону это ваша земля. Начните влиять хотя бы на то, что вам принадлежит, на состояние подъезда. Мы получили деньги в 2018 году на благоустройство большой дворовой территории, 5% надо было скинуться. Пять раз проводили собрания, нам сказали: «Нет, вы и так сделаете». И вот 15 млн отдали обратно в бюджет.

— Ваш срок истекает в 2022 году. Что вы планируете делать дальше? 

— Я не знаю, чего могут захотеть мои руководители, но внутренне я испытываю ощущение, что должен здесь реализовать те проекты, которые мы начали. Когда мы создавали Агентство развития Сысерти, я понимал, что надо сделать такую организацию, которая вне зависимости от того, кто здесь будет главой, будет нужна бизнесу и людям. Я понимаю, что за пять лет это сделать невозможно, сейчас я вынужден как любой политик проходить через определенные циклы, принимать какие-то решение, оставаться или уходить, это нормально. Но если будут спрашивать мое мнение — то я бы продолжил работать в Сысерти.

— Почему не планируете возвращаться в Екатеринбург?

— Есть определенные обязательства, перед людьми ответственность. И хочется что-то после себя оставить. Может, возраст уже такой. Я чувствую, что я трачу время на то, что нужно конкретным людям, предпринимателям, общественникам. Наверное, этот этап тоже когда-то закончиться. Может быть, вообще придется поменять сферу деятельности. Все будет зависеть от того, как будет меняться отношение к чиновникам. Устаешь быть под прицелом всех этих правоохранительных органов. Все время ты во всем виноват. 

— Вы имеете в виду, что мэра в России легко могут посадить?

— Ну, это вообще как с добрым утром для любого чиновника. Такая сегодня работа… цена любой ошибки высокая. Их просто нельзя допускать.

Поделись публикацией: