«Музыку нужно приезжать записывать в Екатеринбург, а не в Лондон»

В  Свердловской области собираются запустить креативные кластеры в шести городах — Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Арамиле, Невьянске, Новоуральске, Сысерти — и в поселке Черноисточинск. Большой проект курируют власти региона, фонд поддержки предпринимательства (СОФПП) и Агентство стратегических инициатив (АСИ). Кто будет его финансировать, зачем чиновникам понадобились кластеры, когда они запустятся и как будут работать — все эти вопросы It’s My City задал руководителю Центра городских компетенций АСИ Татьяне Журавлевой, которая приезжает в города и помогает продумывать концепции таких «третьих мест».

«Это должно быть место свободы»

— Мы знаем, что в Свердловской области запускается несколько кластеров, причем пространства в Новоуральске, Черноисточинске и Нижнем Тагиле должны открыться первыми. Все так?

— У нас нет «первых трех», «вторых трех», «четвертых трех». Мы буквально сейчас закончили совещаться по этому вопросу с сообществом в регионе, и у нас получилось восемь-девять площадок. Мы будем смотреть, какая из них сможет запуститься и заработать. Нет такого, что мы делаем только три площадки. Мы ориентировали, что, наверное, оптимальное количество площадок — три. Если регион в состоянии сделать больше — почему бы и нет.

— Как устроена работа по запуску кластеров на Урале?

— В регионе формируется продюсерский центр, который имеет кураторские, инвестиционные и нормативные компетенции, возможности по вовлечению людей. Есть несколько площадок. Продюсерский центр помогает им запуститься, при этом за каждой площадкой стоит уже своя команда. Какой кластер запустится раньше, мы увидим в течение полугода.

Команда продюсерского центра сбалансирована — половина чиновников, половина предпринимателей. В Свердловской области это Ян Кожан, Катя Третьякова, Игорь Воронин из Новоуральска, Женя Нестерова из Дома Маклецкого в Екатеринбурге, Вадик Самойлов и Анна Акимова из Уральской биеннале.

— Какими должны получиться идеальные кластеры, в вашем понимании? Вы говорили, что стоит ориентироваться на примеры пространств в Санкт-Петербурге и Москве. 

— Нет, мы говорили о том, что в Санкт-Петербурге и Москве есть такие кластеры. Они там существуют в своеобразных формах — в одних случаях это спонтанные инициативы, в других предприниматели или компании вкладывают большие деньги в проект. Но идеального креативного кластера в нашей стране сейчас нет, потому что любое креативное пространство формируют конкретные люди и культура региона, и они получаются очень разными.

Мы стараемся ориентировать не на конкретные примеры кластеров, а на базовые принципы. Первый — креативное пространство должно быть про людей, а не про площадку. Нужно понимать, кто к вам зайдет — «Макдональдс», авторская уральская кухня или паб? Каких людей вы ждете, сколько им лет, чем они хотят заниматься? Не нужно устраивать музей на Химмаше — никто туда не пойдет. На Химмаше нужны другой центр притяжения и культура, которую необходимо формировать. Когда есть понимание целевой аудитории, появляется и концепция, и продуктовая стратегия.

Второй принцип — это должно быть место свободы. Свобода — особое слово на Урале. Она должна проявляться во всем — в праве на ошибку и изменение стратегии, в тактике развития. Свобода должна быть в каждом действии, только в этот момент появится креатив.

Третий — креативные пространства должны быть бизнес-ориентированными. Мы не будем зазывать 25 художников, раздавать им гранты и говорить: «Здесь у нас выставка, посвященная 150-летию чего-то там, рисуйте это». Понятно, что в любом креативном пространстве будут дотационные сферы и социальная нагрузка. Но базовые резиденты должны быть ориентированы на то, что они окупают себя и само пространство. Чем больше их будет, тем больше вероятность того, что из них вырастут «единороги». Я не смеюсь! Нужно поддержать тысячу стартапов, чтобы два из них сформировались в классные функционирующие проекты. Такая же история с креативной индустрией. Это про бизнес, про свободу творчества в первую очередь, про людей.

— Что вы подразумеваете под свободой творчества? Как эти красивые слова реально будут работать в проекте, на который дал добро президент? 

— Давайте на простом примере. В прошлом году к нам (АСИ — прим. ред.) приходил поселок Черноисточинск с идеей креативного пространства. Они прошли нашу программу и запустили пространство по предварительной концепции, которую еще надо докручивать. Мы им не мешали, старались только помогать и поддерживать. Когда они попросили помочь им выйти за пределы щерновской темы (Щерная — Черная, сокращение от Черноисточинска — прим. ред.), мы пригласили художника из Питера Володю Абиха, который выставляется в «Гараже» (московский музей современного искусства — прим. ред.), в Париже и т. д. Мы сказали: «Володь, вот тебе здание, вот территория. Нам надо, чтобы на этом здании появилось современное искусство». Он неделю там прожил, неделю ходил, общался с людьми и появилась надпись «Навсегда», которая имеет концептуальное значение — это здание будут сносить. Вот оно — чистое творчество, свобода без рамок и без границ.

— Если художник будет в пространстве кластера высказываться на политические темы, эта свобода будет ограничиваться?

— Все зависит от политики управляющих этим креативным пространством. Я не знаю, что они ему на это скажут, но что-то скажут, наверное. Мы стараемся, чтобы не было политических дискуссий и каких-либо других острых споров. Креативный кластер — не место для них. С дискуссиями идите в думу, пожалуйста. Здесь история именно про творчество, даже про новое качество творчества — оно должно быть другим на Урале, потому что Свердловская область задает тренды. Но я не исключаю, что управляющие кластером скажут художнику: твори на любые темы.

Поскольку у нас нет сейчас жесткой разнарядки по поводу выделения денег из государственного бюджета, которые мы тратим на что-то определенное, нет и жестких границ. Задача нашей лаборатории разработать устойчивую инвестиционную модель.

«Зачем вливать в это большие деньги?»

— Пока нет понимания, как будет финансироваться каждый кластер?

— Таких моделей нет. Более того, нет даже понимания, нужно ли нам финансирование.

— Власти Нижнего Тагила говорили, что перед открытием в кластере будут проводить ремонт. На это тоже нужны деньги. 

— А почему резиденты не могут сделать этого сами? Зачем вливать в это большие деньги? От ремонта никогда ничего не зависит. Это большое заблуждение — давайте мы сделаем классный ремонт и появится «единорог». Такого не бывает.

Есть хорошая байка про архитекторов. Они всегда думают, что сделали классное пространство, поставили два пуфика — новых, современных очень дорогих, желательно — и на них сядут два молодых человека и придумают новый iPhone. А они садятся на эти два пуфика и утыкаются в этот iPhone. Да, пространство имеет огромную роль, но оно должно меняться, в нашем случае под конкретного резидента. Для этого не нужны колоссальные вливания. Безусловно, ремонт будет происходить. Но, например, в проекте «Лето на заводе» это происходило за десятую процента от общего бюджета. Идея лаборатории заключается в том, чтобы прежде всего запустить эти креативные пространства, посмотреть, насколько они приживутся, готовы ли туда заходить резиденты и менять кластер под себя. Этот тестовый этап очень важен.

— Можете рассказать про инвестиционные модели, которые сейчас разрабатываются?

— Их как минимум пять. Сейчас единственная инвестиционная модель в России, которая окупает себя — это модель, где есть жилье. Нам нужно придумать другую модель, потому что сносить что-то и строить новое мы не планируем — все объекты очень важные. Точно могу сказать одно — иногда суммы, которые проекты просят в качестве финансирования, на самом деле им не нужны, потому что переварить эти деньги и окупить вложения они не смогут. Поэтому мы будем разрабатывать модели и проверять их в течение двух-трех лет.

— В какой период все это будет реализовано?

— На первом этапе появится верхнеуровневая концепция — что такое креативные индустрии для региона, в чем их смысл. Дальше каждая площадка отвечает на вопрос, зачем нужен кластер в их городе. Следующим шагом возникает тактический план на месяц, расписанный по дням. Я должна четко понимать — в этом городе происходит это, в этом то, поэтому я нужна вот здесь как эксперт, который постучит ногами и скажет, что надо все переделывать, или как человек, который скажет: «Вау, как здорово».

Тактический план — это проверка всех гипотез. После этого мы снова встретимся через месяц-полтора, и будет следующая волна гипотез. Планируется три таких этапа. И к сентябрю этого года каждая площадка должна запустить минимальный жизнеспособный продукт. Это часть площадки с понятными резидентами, которые либо уже зашли, либо вот-вот зайдут.

«Будем разбираться, в чем проблема работы с памятниками»

— Екатеринбург вошел в список городов, где появится кластер. Пока об этом проекте мы почти ничего не знаем. Уже определились со зданием, где откроется креативное пространство? 

— Сейчас коллеги обсуждают Уралмаш. Там целый комплекс зданий, но в каком конкретно здании появится кластер, пока сказать не могу. Это знаковое место для города, которое стоит переосмыслить.

— Насколько я понимаю, кластеры будут возникать в промзонах и зданиях-памятниках. Почему именно в этих местах?

— У нас слишком много заброшенных зданий в стране. От того, что вы построите что-то красивое, старый ОКН в порядок не придет. Поэтому мы решили сфокусироваться на более сложной задаче. На примере конкретных объектов — у нас в городах есть федеральные, региональные ОКН — будем разбираться, в чем ключевая проблема работы с памятниками. Какие барьеры нужно убрать, чтобы этот путь был не такой трудоемкий. Вот есть у нас Белая башня — сколько ее хранители прошли перипетий, чтобы им дали что-то делать в ней? Мы в состоянии вырезать лишние звенья, чтобы это было быстрее.

— Это было бы отлично. К слову, Сысерти уже удалось возродить жизнь вокруг заброшенного некогда завода. Как вы оцениваете этот опыт?

— Это хорошая история с нескольких точек зрения. Они сломали стенку под названием «креативного кластера в маленьком городе быть не может». Вовсе нет — и проходимость может быть нормальная, и тусовку там можно организовать, и проблем рядом с объектом федерального наследия не будет (чего раньше многие боялись). Поэтому мы и попросили Яна выступить на форуме перед президентом. Они — прецедент.

Но «Лето на заводе» — это фестиваль, там пока нет кластера. Сейчас наша задача — продумать такой формат, чтобы «Лето на заводе» начало существовать осенью, зимой и весной. Для этого мы с Яном работаем над месседжем. Вот про что Сысерть? Я должна четко понимать, зачем я туда еду. Потому что у меня будет возможность создать свой бизнес и запустить свой стартап? Потому что меня там не будут ограничивать и я смогу спокойно творить? Или я туда еду на тусовку? А может, еду поесть вкусную пиццу? В других городах тоже есть такие фестивали, но зачем их жителям ехать именно сюда? Я сама с Урала, поэтому я знаю, что такое Сысерть. Но когда я рассказываю о ней в Сколково, меня переспрашивают: Сы́серть? Нет, Сысе́рть! А еще нет Верхней Пы́шмы и города Березо́вского.

— Мне кажется, все три направления, которые вы назвали, Ян Кожан и пытается воплотить одновременно.

— В этом и беда. Нет фокусировки. Должен быть четкий фокус, почему я должен этот бренд выбирать, а не другой.

— Идея кластера в Сысерти возникла снизу — у местного предпринимателя. Те кластеры, которые сейчас будут появляться в регионе, уже нельзя назвать низовыми инициативами…

— Нет, они как раз низовые. Сбалансированность команды с точки зрения участия государства необходима не для контроля, а для того, чтобы государство поняло, как общаться с креативным профессиями и бизнесами. Пока эта машина не понимает, как с ними работать, а для государства важны правила игры. Должен появиться нормативный документ и т. д. Этим занимаются сейчас на федеральном уровне, но, я надеюсь, что Свердловская область на региональном уровне впереди пойдет.

За каждой площадкой стоят предприниматели и общественники, которые эти проекты готовы развивать. Вадик Самойлов — это «Агата Кристи», а не чиновник. Я как-то ему сказала, что у меня болит душа за здание рок-клуба. Он говорит: «Рок-клуб маленький, мне нужна площадка побольше». Вот начали искать площадку, возникли и другие интересанты на Уралмаше. Все инициативы низовые.

«Музыку нужно приезжать записывать в Екатеринбург, а не в Лондон»

— Вы рассматривали под кластер площадку Свердловского рок-клуба?

— Да, мы изначально ее рассматривали. Из интервью Дудя я случайно узнала, что сейчас это здание принадлежит РПЦ. Начала поднимать всех на уши, мы поговорили с Самойловым, он провел соцопрос с мастодонтами, участниками рок-клуба. Они сказали, что это маленькая, старенькая площадка, бог с ней, давай делать большое, масштабное, классное пространство. Он загорелся этой идеей. Я предложила поставить условную амбицию, что музыку нужно приезжать записывать в Екатеринбург, а не в Лондон. Почему мы не можем сделать здесь крутой саунд-продакшен? Там, где он есть, сразу появляются продюсеры, музыканты, целая индустрия. Тем более у нас есть Ural Music Night. Сейчас мы смотрим, как это можно упаковать в рамках креативного кластера. Но не бывает креативного кластера только про музыку. Там бывает сразу все. Тот же музыкант может продавать здесь мерч, и уже появится fashion.

— В Екатеринбурге будет один кластер или несколько?

— Мне показывали еще одну площадку — сад Нурова на Чапаева, 1. Тоже пока непонятно, что здесь будет, но мы будем помогать им формулировать концепцию. Это одна из девяти площадок в регионе. У нас есть всего полгода, чтобы вложить все, что нужно, в продюсерский центр, который поможет площадкам выжить.

— Окей, в сентябре кластеры откроются. Будет ли у них какой-то план работы? Допустим, за месяц привлечь определенное число резидентов, за год запустить несколько стартапов и т. д.

— Мы же не маленькое государство (смеется). Кто может составлять такой регламент? Есть понимание площадки, понимание денег, сколько в нее нужно вложить и сколько в итоге получать. Возможно, один резидент покроет нам все расходы. У нас есть практики в стране, когда креативное пространство существует на одних резидентах и за счет этого строится финансовая модель. Нет четкого KPI — «с каждого по разнарядке 10 резидентов, которые генерят по полтора миллиона рублей в неделю». Кластеры могут и не запуститься, мы это понимаем.

— Как долго будет работать кластер, который в итоге выживет? 

— Он начинает работать осенью, а дальше будет жить и развиваться. Вопрос в той амбиции, которую ставит перед собой кластер. Если он хочет поддержать те проекты, которые сейчас здесь находятся, то такой кластер быстро разовьется и недолго будет существовать. Если это будет амбиция создать место, куда приезжают со всего мира писать музыку, то это большая работа. Лет на пять точно.

— То есть это точно не временный проект. Если он выживет, он будет существовать долго.

— Да, конечно. Ну, если с людьми ничего не случится. Если они не решат — все к чертям, уеду в ретрит в Заречный.

— Вы говорили, что будете помогать проектам избежать типичных ошибок в процессе создания кластера. Какие это ошибки?

— Начинать открытие кластера с коворкинга. Это делать ни в коем случае нельзя. Коворкинг открывается в последнюю очередь — когда есть резиденты, все площадки заняты арендаторами и вы понимаете, что у вас просто не хватает места для всех и открываете коворкинг. Таких деталей очень много.

Самая большая ошибка, которую допускают при открытии нового пространства — это ответы без вопросов. Мы все придумали, знаем, где кто будет сидеть и что делать. У нас нет в стране культуры кастом девелопмента. Мы не умеем разрабатывать продукт вместе с потребителем. Пространство формируется под резидентов, исходя из резидентов.

— Зачем вообще кластер нужен городу?

— Во-первых, это место, где сейчас может появляться новая экономика, основанная на интеллектуальном труде. Это все отрасли деятельности, где доля интеллектуального вклада составляет 50%. Вы можете продавать алмаз, а можете кольцо Cartier. Путь от алмаза до Cartier — это и есть креативная экономика. Кластер должен помогать проектам появляться и идти дальше. Поэтому такие пространства могут возникать и умирать, у них должен быть жизненный цикл. 

Но кластер — это в то же время третье место, он не может существовать как отдельно взятое здание, например, как офис РМК. Это отличный проект, но среды вокруг этого здания пока нет. Они благоустроили некоторые дорожки, но этого мало. Креативный кластер должен сформировать новую среду — там должно происходить то, куда мы будем в состоянии пойти вечером после работы. Мы не пойдем в ДК на концерт самодеятельности, если там не выступают наши родственники. Но если это будет место, где можно выпить вина, послушать диджея в лаунж-зоне, вкусно поесть, посмотреть выставку, остаться на рейв — это другое дело. Креативное пространство не может быть ограничено чем-то. И забором тоже.

Поделись публикацией: