Сегодня главные редакторы екатеринбургских медиа вышли на одиночные пикеты в поддержку Ивана Сафронова, сотрудника Роскосмоса, а до этого — журналиста «Коммерсанта» и «Ведомостей», специалиста по военной промышленности. Его задержали утром 7 июля — и в этот же день стало известно, что против него возбуждено дело по статье о госизмене. Судя по тому, что на работе в Роскосмосе Сафронов доступа к секретным материалам не имел, обвинят его из-за журналистских материалов.
Ощутимый резонанс вокруг дела Сафронова — в основном в профессиональном журналистском цеху. Но история далеко не единична, а подогрета недавним судом над псковской журналисткой Светланой Прокопьевой, написавшей о взрыве в здании Архангельского ФСБ; сломанной рукой петербургского корреспондента Давида Френкеля, пришедшего фиксировать нарушения на избирательном участке; арестом издателя «Медиазоны» Петра Верзилова и обвиненного в сокрытии второго гражданства; и конечно прошлогодним делом о подбросе наркотиков журналисту-расследователю Ивану Голунову.
Как будто бы происходящее с Иваном Сафроновым мало касается большинства граждан нашей страны. Тем более, что насилие силовых структур и уголовное преследование гораздо чаще направляется на менее экзотические статьи, чем госизмена. Можно поискать, какая социология у дел о распространении наркотиков. Или почитать о насилии и пытках в полицейских участках, СИЗО и колониях — там ведь тоже не шпионские дела разбирают.
И получается, что системе в общем-то неважно, кто ты и что делаешь. Был бы человек, а статья найдется — фраза из времен сталинских репрессий все более мрачно намекает, куда мы возвращаемся. И это совсем не сгущение красок.
В Екатеринбурге несколько лет устанавливают таблички «Последнего адреса» в память о репрессированных в 1930-е свердловчанах (правда, в этом году они кому-то намозолили глаза, и их сорвали с домов), а музей истории города публикует их истории. Среди них тоже были «шпионы», например, экономист мебельной фабрики «Союзмебель» Андрей Збыковский и главный бухгалтер на предприятии «Востоксталь» Наталья Збыковская, расстрелянные по обвинению в членстве «шпионско-диверсионной организации». А сегодня гособвинение запрашивает 15 лет строгого режима для историка Юрия Дмитриева, изучающего многотысячные захоронения жертв политических репрессий в Карелии и дающего информацию о жертвах «Большого террора».
Что будет, если журналистам, да и всем гражданам ограничат свободу слова? Мы не узнаем, что происходит в городе и стране. Почему вокруг сквера ставят забор, зачем сносят старые кварталы и куда уходят бюджетные деньги на благоустройство. Написал что-то про ФСБ — террорист, разбирался с закупками оружия — изменник Родины, изучал госзакупки и теневую экономику — драгдилер.
Когда я работал главным редактором It’s My City, то брал интервью у Питера Бурбы, консула США по вопросам культуры и образования. Мы говорили о том, как ему нравится Екатеринбург, какие культурные программы он хочет сделать здесь и даже немного поболтали про футбол и сериал «Твин Пикс». В конце разговора он спросил меня, какие бары или кафе в городе я могу посоветовать, и я рассказал о паре мест. Сейчас я не работаю в СМИ, но после вала новостей про преследования журналистов все больше думаю, посчитают ли когда-нибудь информацию о сортах крафтового пива из закрытого города Заречный в баре Jawsspot государственной тайной или нет.
Публикации рубрики «Мнение» выражают личную точку зрения их авторов.
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.