Столицу уральского рока посетила Джоанна Стингрей — американская певица, актриса, музыкальный продюсер и общественный деятель. Благодаря ей о советской и постсоветской рок-культуре узнали на Западе, она же поспособствовала появлению знаковых записей русского рока. 16 сентября Джоанна представила в «Пиотровском» свою новую книгу «Стингрей в Зазеркалье», продолжающей воспоминания о советской музыке и культуре конца 1980-х. IMC публикует несколько историй Стингрей о «тусовке» в СССР, музыке в ее жизни сейчас и личном топ-10, в котором, конечно, оказались советские рокеры.
О своих книгах и СССР в 1980-е
— Я сделала книгу о русских музыкантах, которые стали частью моей жизни. Они определили, кто я сейчас, и эта книга — закрепление наследия того, что они сделали. Я выпустила две книги о своей жизни в СССР, готовлю третью — там будет много фотографий и документов, даже из ФБР, а еще интервью с Виктором Цоем, Борисом Гребенщиковым, Сергеем Курехиным и другими.
Во время подготовки я смотрела много старых видеозаписей, много архивных фотографий, вспоминала, как все события в СССР поменяли мою жизнь и определили, какой я стала теперь. Это моя память, и после выпуска первой книги я поняла, что делаю что-то важное: говорю о том, что изменило наш мир.
Советские 1980-е для меня были очень странными, я как будто попала в Америку 1950-х и жила внутри старого фильма. Жизнь в СССР тогда была трудная — я приехала из Лос-Анджелеса, где вообще не было никаких трудностей. Даже погода там никогда не бывает холодной. В России я чувствовала, как людям тяжело жить даже в самых простых вещах: купить еду, ждать автобус после работы. Но зато я ощущала, что эта жизнь здесь гораздо острее, наполненнее, живее, чем в США. Трудности делают жизнь более многослойной и более интересной.
Я приехала сюда достаточно простым, одномерным человеком. А теперь у меня 500 измерений. Это было хорошее время — в Ленинграде мы все были вместе. И каждый раз, когда я приезжала туда, я знала — мы будем вместе, никто не уедет на гастроли и не будет занят другими делами. У нас сложилось замечательное братство близких людей. И я была единственной девушкой в компании мужчин — что может быть лучше! Каждый вечер, каждый день была тусовка — для меня даже это слово стало самым любимым. Америка — это место, где надо жить или работать. А в России была только тусовка, и именно она была реальной жизнью. Мне ужасно все понравилось, и я захотела стать частью этого.
Еще мне было странно, что все вокруг меня курят. Но тогда я об этом не думала, а уже после, когда снова вернулась в Москву, вспомнила, как это противно. Я из страны, где мало курят и не так много пьют, как в России.
О силе и слабости русского рока
— Несмотря на популярность, рок-музыканты тогда не были богатыми. Гребенщиков снимался в телепередачах советского телевидения, и в то же время ему было негде жить. «Кино» давали концерты на больших площадках, но не купались в роскоши, а просто делали музыку, как и остальные андеграундные группы. Бизнесменов в музыке не было, и поэтому в 1990-е многих рок-музыкантов использовали в своих интересах. Ты никогда не знал, сколько получишь денег на пластинку, которая выходит миллионными тиражами по всей стране.
Когда я выпустила сборник Red Wave (альбом с песнями четырех рок-групп СССР: «Аквариум», «Кино», «Алиса», «Странные игры», вышедший в 1986 году в США и Канаде — прим.ред), то открыла американцам современную русскую музыку. И получила отличную прессу в США — люди видели, что в СССР есть такие же рок–музыканты, что и в Штатах. Главная проблема в том, что русская музыка не так популярна — это язык. Мне очень жаль, что не получилась карьера Гребенщикова в США, хотя он записал хороший англоязычный альбом. Музыканты в России ничуть не менее талантливы, чем в остальном мире. Но порой не хватает удачи, чтобы продвинуться.
Мы издали в США пластинку «Кино» — альбом «Группа крови» — на русском языке. Виктор Цой никогда не пел на английском. Я очень рада, что его песни слушают и поют до сих пор — делают каверы, кое-что я слушаю. Даже в музее, где мы были сегодня (Музей Б. Н. Ельцина — прим. ред.), выставлены строчки из песни «Перемен!». Да даже мое фото там есть — и это в музее о советской истории!
О жизни и музыке сегодня
— Борис Барабанов спросил меня несколько дней назад: «Ты будешь снова петь свои песни»? Я не пела много лет, а в Америке я даже не слушаю музыку в машине, только разговорное радио. Через две недели выходит пластинка моей дочери, которую я продюсировала. Возможно, я буду играть у нее на разогреве, посмотрим. На репетиции у меня просто нет времени — Лос-Анджелес очень дорогой город, и мне приходится платить 10 000 долларов каждый месяц за ипотеку, воду, электричество, платить налоги. Чтобы добыть эти деньги, я работаю на трех работах, поэтому на творчество времени не остается.
Когда я уехала из России в 1996 году, то оставила эту тусовочную жизнь здесь — даже не видела друзей, которые у меня остались. Какую-то музыку мне присылали по электронной почте, но она меня уже не так интересовала. Подчеркну, что когда я впервые приехала в Ленинград, то в первую очередь меня интересовали люди, а не их музыка. Обо мне может сложиться впечатление, что я очень сильно погружена в музыкальную сцену, но это не так. Я слышала группу «Ленинград», вся Америка слышала Pussy Riot, но с новой музыкой из России я не сильно знакома.
Иногда я смотрю на Facebook, что делают «Звуки Му» с Александром Липницким, слушаю, что делает Гребенщиков — мы переписываемся в WhatsApp. Он присылает мне фото или короткие видео. Что я люблю в нем — каким Борис был 35 лет назад, таким и остался. Тогда его интересовали только две вещи: писать музыку и играть ее. И сейчас он сочиняет музыку и играет концерты. Борис Гребенщиков — «крестный отец» русского рок-н-ролла, и он всегда стоит особняком.
О ленинградском и свердловском роке
— Эпоха русского рока 1980-х — это время, когда сошлись все звезды, и происходящее в Ленинграде стало настоящей магией. В Америке это были 1960-е годы в Сан-Франциско — особое время в истории, которое бывает только один раз. Такое не запланируешь, это настоящая фантастика. Может, что-то подобное будет в музыке в будущем, но такие вещи трудно планировать. Они случаются раз в 100, раз в 50 лет. И это большая удача для Америки и России, что такое случалось у нас. Я чувствую себя самым удачливым человеком, что оказалась вместе с Цоем и Гребенщиковым в те годы.
Когда я впервые встретила взгляд Гребенщикова в метро — он выглядел, как все русские — я сразу поняла, что этот человек изменит мою жизнь. А после мы сидели на кухне у Севы Гаккеля, и там мне дали кассету. Я вставила ее в плеер, включила — и это было сильнейшее ощущение, и когда начался куплет, я уже знала, что больше ничего не стану делать, только буду рядом с Борисом. Он освещал меня своим светом, и мое знакомство с ним — это большая удача.
Примерно то же самое случилось на одном из концертов Ленинградского рок-клуба. Группа «Кино» начала играть песню «Транквилизатор», и я встала совершенно завороженная, по коже побежали мурашки. Это был......! (Джоанна свободно говорит на русском и знает в том числе нецензурную лексику — прим.ред.). В 1985 я впервые увидела «Алису» и Кинчева — когда он начал двигаться на сцене, все в зале растаяли. Столько в нем было магии и сексуальности. Именно тогда я решила включить в сборник Red Wave четыре группы.
Я мало знаю свердловских музыкантов, но Свердловск — очень важный город для русского рока. Я даже слышала, что он стоял сразу за Ленинградом, то есть был более важным рокерским городом, чем Москва. Я была знакома с Владимиром Шахриным, когда мы делали песню «Все это рок-н-ролл» и фестиваль «Рок чистой воды». Это очень добрый и близкий для меня человек. Бутусов мне менее знаком, все-таки их группа стала популярной позже, чем ленинградские.
Что послушать: 10 главных рок-музыкантов от Джоанны Стингрей
Партнерский материал
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.