На улице 8 марта накануне была завершена одна из последних работ юбилейной «Стенограффии» в Екатеринбурге — «Малахит» Данилы Шмелева. Две зеленые стены, на которых изображен рваный полиэтиленовый пакет, расположились за Мытным двором, недалеко от ЦУМа и «Пассажа». IMC на час отвлек автора от работы, чтобы узнать, что скрыто за «пакетом», почему в Екатеринбурге наиболее благоприятная среда для уличных художников и есть ли конфронтация между легальным и нелегальным стрит-артом.
«Малахит» из пластика
— Сначала я хотел на «Стенограффии» сделать работу в другом стиле. Я предоставил команде эскиз, а они сказали: «А можно пластик, пожалуйста»? Пластик — эффектный материал. Он блестит, прозрачный, дает небольшую каустику (имеется в виду огибающая отраженных или преломленных лучей — прим.ред.). Работа называется «Малахит» из-за цвета. Когда я начал делать эту работу, выкрасил все цвета, попробовал все имеющиеся пять баллончиков на стене и фасадную краску, я понял, что по цвету очень похоже на малахит, что ассоциируется с Уралом.
Эту серию работ я начал с холстов. Потом на стенах я воплощал муралы с пластиком, всего у меня три работы в этом стиле. Первая находилась в Антверпене, которую я выполнил в рамках фестиваля Tizarte, но она прожила очень недолго. Это была стена ночного клуба, и, казалось бы, изображение идеально подходило, хотя оно было достаточно агрессивным: руки прорываются через черный целлофан. Работа, на мой взгляд, идеально вписывалась, однако прошло меньше месяца, и работу закрасили владельцы заведения. Но закрашивание — дело привычное. Стрит-арт — это взаимодействие с пространством и с людьми, которые там живут.
Пластик в моих работах напоминает о том, что мы живем в пластиковом мире. А дырки на нем — это освобождение от него. В Советском Союзе, например, пластик не использовался так широко. А другие материалы перерабатывали: сдавали бутылки, пионеры собирали макулатуру. Был такой строй, что вещи производили на долгое время потребления. Одежда, обувь делались с расчетом на то, что носиться будет 10-15 сезонов. А сейчас покупаются кроссовки каждый сезон, телефоны, которые выходят из строя или устаревают уже через два года. В системе капитализма будет сложно от этого избавиться, потому что это просто никому не выгодно.
Это очень грустно еще и потому, что порождает много мусора. Экология находится в ужасном состоянии, но для того, чтобы сохранить природу, делается недостаточно. Хотя возможности спасти природу есть, просто никому это не выгодно. Я сам стараюсь по возможности разделять мусор. Но в том районе Москвы, где я живу, никто не знает о раздельном сборе: у нас стоит контейнер для пластика отдельно, но в него выбрасывают мусорные пакеты. С этим ничего не поделаешь, это надо менять на законодательном уровне.
Рваный пластик — это еще и символ свободы от всего этого.
Где столица стрит-арта?
— В Екатеринбурге люди достаточно подготовленные к стрит-арту с не обязательно с красивым посылом — цветочки, бабочки, портреты девушек. Здесь уже 10 лет проводится «Стенограффия». Люди привыкли к стрит-арту больше, чем в Москве. В Москве не так много граффити и стрит-арта. В столице очень жесткие баффы (закрашивание стен, от англ. жаргонного buff — полирование, прим.редактора), поэтому нелегальный арт живет недолго. Легальный — чуть дольше. Но иногда даже легальные, авторские фасады закрашивают без зазрения совести. В Москве сложилась такая ситуация, что запретили делать стрит-арт на фасадах, но есть несколько персонажей, которые имеют доступ к этому делу. На этом зарабатывают деньги. Например, на фестивале «Лучший город Земли» было сделано большое количество интересных авторских фасадов. Но кто-то увидел, что это неплохой способ заработать деньги, и после этого начали штамповать сначала ужасные псевдопатриотические изображения, коммерческие фасады, а авторские произведения ушли в прошлое. Они еще есть, но их осталось очень мало, многие закрасили.
Есть ли разница между граффити и стрит-артом
— Я делаю граффити с 10 лет. Меня вдохновил сам факт, что люди подходят и рисуют что-то на стене. Я видел на улицах теги, надписи. Однажды я попросил у мамы денег, купил баллончик и нарисовал свой первый шрифт. Стрит-артом же я занимаюсь с 2015 года. С тех пор и участвую в «Стенограффии».
Я разделяю граффити и стрит-арт, и нелегальным стрит-артом не занимаюсь. Нелегальные у меня только граффити. Граффити — это не всегда искусство. Чаще всего граффити — это просто нарисовать свой максимально большой шрифт максимально быстро. Это называется бомбингом, таким я тоже занимался. Но есть и другое направление граффити — райтинг, нечто более «замороченное», красивое, что может понравиться обывателям и требует больше времени.
Стрит-арт же — это нечто более вписанное в городское пространство, когда ты вписываешь работу в контекст города и в само пространство, взаимодействуя с ними.
Со стены — на продажу
— Сначала были стены. Только потом появились холсты. Именно со стен все начиналось. Первые рисунки были на стенах пещер, дети сначала начинают рисовать на стенах, за что их ругают родители, а потом уже на бумаге. Холст сделан искусственно, чтобы на нем рисовать. А стены уже есть — подходи и рисуй.
Стрит-арт за границей от стрит-арта в России мало чем отличается, разве что на западе больше коллекционеров. Многие российские художники продаются именно на западе.
Но в продаже стрит-арта, да и вообще искусства есть нюанс: многие «ловят звезду» и застревают в рамках своего стиля, не развивая новые темы дальше. На мировом арт-рынке обычно больше ценят то, что делают в рамках амплуа, где почерк автора наиболее очевиден. Например, у Моне кувшинки намного дороже других его работ. А чем больше кувшинок, тем дороже будет произведение. Глупо, но так и есть: узнаваемая работа стоит дороже. Но лично мне всегда интереснее смотреть работы художников, сделанные нестандартно, не те, что они обычно делают, а на что-то, что выбивается из их всеми узнаваемого стиля. Так же и со стрит-артом.
О (не) легальности
И легальный, и нелегальный стрит-арт имеет место. Но это разные вещи. Лично я не занимаюсь стрит-артом на остросоциальные темы. Хотя… Наверное, только работы из серии с пластиком можно назвать такими. Но в целом, для меня не очень актуально пережевывать какие-то вещи, связанные с политикой. Просто не мое. Я занимаюсь меня легальным стрит-артом и нелегальным граффити.
Когда делаешь стрит-арт, делаешь его для людей, для города, чтобы людям он нравился и находил отклик.
Но это не значит, что я не ценю нелегальный стрит-арт. Из нелегального — мне понравилась работа с «Карт-бланша», — проект Олега Кузнецова из Питера. Проект, конечно, жестокий, — он нелегально закрасил часть нелегальных работ других художников этого же фестиваля. С точки зрения современного искусства, это радикальный и сильный жест. То, что он закрашивал работы с этого же фестиваля, конечно, неприятно. Я понимаю агрессию остальных участников, мне было бы неприятно, если бы закрасили мое произведение, но с точки зрения именно его проекта это было очень интересно.
В том, что некоторые участники со «Стенограффии» потом участвуют в «Карт-бланше», я не вижу ничего плохого. И в самом нелегальном стрит-арте нет ничего плохого, если он интересен своей задумкой. Конечно, между легальными и нелегальными художниками есть некая конфронтация, но я не хочу, чтобы меня это касалось.
Фото: Марина Молдавская / IMC
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.