От ВИЗа до НИЗа

На очередном «Горсовете» мы обсуждали Исеть. А именно, какую роль река играет в пространстве Екатеринбурга, как должны выглядеть набережные, какие дополнительные функции могут быть у Исети и как ее очистить от мусора. Публикуем расшифровку встречи и видео.

Дмитрий Колезев: Друзья, всем привет! Я издатель It’s my city. Это наш очередной, девятый по счету «Горсовет», который будет посвящен реке Исети, ее прудам и набережным. Мы проводим это мероприятие в пространстве «Паблик Маркет» в «Ельцин Центре». Наши партнеры — «Бюро 100» и компания «Атомстройкомплекс», которая поддерживает наши мероприятия. 

Представлю гостей. У нас сегодня довольно много спикеров и у каждого есть презентации, поэтому сегодня будет что посмотреть.

Андрей Викторович Молоков — главный архитектор Екатеринбурга. Спасибо, что дошли до нас, мы давно хотели с вами пообщаться. 

Евгений Волков — архитектор из бюро R1, раньше он работал в Бюро «ОСА», это важно, потому что по сюжету у нас это всплывет. 

Сергей Михайлович Мясников — «Федерация спортивного туризма Свердловской области».

Евгений Бурденков — сотрудник «Музея истории Екатеринбурга».

Александр Шилков из «Атомстройкомплекса» задерживается, но должен подойти.

Предлагаю начать с исторического экскурса, прошу Евгения Бурденкова рассказать о том, как Екатеринбург жил с Исетью и прудами последние практически 300 лет.

Евгений Бурденков:  Здравствуйте. Попытаюсь коротко рассказать о том, что такое Исеть с точки зрения историка. Я сделаю набор ассоциаций, по которым Исеть — это что-то важное для города Екатеринбурга. 

Я выбрал семь важных смыслов. Первый — это энергия, весьма определенная энергия, энергия водяных колес. Если посмотрим на карту Екатеринбурга 1826 года, то увидим огромное количество различных хозяйственных построек, работающих от водной энергии. Екатеринбургский завод в центре, Верх-Исетский завод, на притоке речки Мельковка находится фабрика Тета. 

Это уже южная часть города, и здесь мы тоже видим различные производства, присосавшиеся как пиявки. Помимо того, здесь нет Нижне-Исетского завода и двух Уктусских. 

Для Екатеринбурга Исеть — это первопричина, здесь никогда бы не появилось екатеринбургского завода, если бы не река Исеть. В историческом смысле у Екатеринбурга гораздо более плотное отношение к Исети, чем у других городов к своим рекам. Хотя сейчас это уже совершенно не так. 

Ну, и план Екатеринбургского завода. Здесь четко видно, как по водяным ларям проходит река Исеть, на которой крутятся водяные колеса, и идет производство. Это историческое ядро Екатеринбурга, его сердце, от которого, к сожалению, ничего не осталось. Сейчас на этом месте Исторический сквер.

Второе — это некая градостроительная ось. Если посмотреть на первый план Екатеринбурга 1730-х годов, то можно увидеть, что в его основании есть некий крест: сама река Исеть и поперек — Плотина, по которой проходит главная дорога. 

Город выстраивался на протяжении XVIII–XIX веков в основном в южном направлении вдоль реки Исеть. Это самая главная магистраль, градостроительная ось, вокруг которой развивался город. В XVIII–XIX веках основное направление развития города идет на юг, вдоль реки Исеть, потому что здесь можно было строить какие-то производства, небольшие мельницы.

Планировка Екатеринбурга очень часто зависела от течения реки Исеть. Сейчас мы находимся на улице 9 января, которая ориентирована на берег городского пруда, это бывшая Ссыльная слобода, где сетка немного меняется. Таких отметок Исети в Екатеринбурге огромное количество, кроме основного вектора, это еще и повороты улиц, коих в нашей планировке можно найти огромное количество. 

Также важно отметить, что река Исеть — это некий архитектурный waterfront, то есть береговая линия, которая украшена самыми знаковыми зданиями города Екатеринбурга. Эта история начинается с XVIII века, здесь мы видим waterfront конца этого века, пока он еще куцый.

А когда уже появилась фотография, мы можем отметить гораздо более симпатичные виды наших набережных. Самые главные здания, которые здесь находятся, — дом горного начальника Уральских заводов, дом купца Пшеничникова, дом Севастьянова и так далее. 

Это не закончилось в дореволюционном Екатеринбурге, а продолжилось в советском Свердловске. Было много проектов (в том числе, «Динамо»), формирующих архитектурный waterfront. 

Один из проектов, где мы видим библиотеку Горького, а также сам проект обустройства набережной. 

Или, например, обустройство УрГУПСа — государственного университета путей сообщения, тогда УЭМИИТ. Они заняли огромное пространство.И до сих пор эта история не заканчивается, мы продолжаем формировать waterfront реки Исеть и городских прудов. 

Следующий смысл — одна из составляющих waterfront набережная. Это благоустроенные в XIX веке территории  — Гимназическая набережная, Исетская набережная. 

Это Плотинный сквер, где находились главные святыни нашего города — памятник Екатеринбургскому заводу, памятник Екатерине I и Петру I.

В советское время история продолжается. Набережная пруда. Плотина, реконструкция 1962-64 годов, и непосредственно Исторический сквер. Примеров благоустройства набережных вдоль Екатеринбурга, на самом деле, можно найти очень много, вплоть до Химмаша. Я выбрал только самые центральные.

Следующий смысл — отдых, как могли горожане отдохнуть на реке Исеть. Просто покажу картинки. Дачи главных богачей дореволюционного Екатеринбурга, вот дача Ильи Ивановича Симанова, она находилась на месте ДИВСа. 

Вот дачи рядом с Царским мостом. 

Лодочная станция на том же месте, где и сейчас. 

Гуляние на Городском пруду в зимнее время.

Спортивные мероприятия. 1926 год, водная станция «Уралпрофсовета» прямо на территории городского пруда.

И еще картинка — люди в 60-е годы, даже в 50-е, ловят рыбу. 

Следующий смысл. Исеть — это преграда, которую постоянно надо преодолевать. Это история мостов города Екатеринбурга. Изначально наш самый главный переход с левого на правый берег, с восточного на западный, был по Плотине. Мосты стали появляться лишь в XIX веке, когда город разросся, и требовалась коммуникация. Но это уже отдельная тема. На городском пруду вплоть до 30-х годов XX века действовала лодочная переправа. В данном случае это скрин из «Уральского рабочего», 1928 год.  

Царский мост — это отдельная история градостроительных точек.

Сплавной мост — по улице Карла Маркса. 

Мост по улице Челюскинцев. Посмотрите налево, вот так мост выглядел в 1930-е годы. Удачная точка. 

Мост по улице Куйбышева.

И последняя тема. Канализация. Я ее не выделил, хотя надо было закавычить это понятие. У нас есть устойчивое представление, что в дореволюционное время это было очень красивое и симпатичное место, никак не пахнущее, в отличие от нынешней Исети. На самом деле, если посмотреть санитарные отчеты того времени, то мы бы удивились. Практически все бытовые стоки из частного сектора Екатеринбурга направлялись в реку Исеть. Она очень сильно пахла даже у Плотины и практически по всей ее длине. И эта история закончилась только в 1920-х годах, когда был построен канализационный коллектор. Это тоже отдельная история. Не было идеального отношения к Исети в Екатеринбурге в дореволюционное время. 

Покажу одну из картинок, которая об этом свидетельствует. Потребительское отношение. Это портомойня рядом с Каменным мостом на улице Малышева. И лошадей мыли, и во время половодья все спускалось со всех окраин в реку Исеть, так что она превращалось в нечто сложное в санитарном отношении. 

Вот семь исторических смыслов, которые я выделил, их можно полноценно раскрывать. Спасибо!

Дмитрий Колезев: Спасибо большое. Давайте сначала посмотрим все презентации, а потом перейдем к вопросам и репликам.  Андрей Викторович, расскажите, пожалуйста, как вы и ваши коллеги из городской администрации видите будущее реки Исеть в Екатеринбурге? Как мы ее будем обживать, какие функции у нее возникнут, как все это должно выглядеть?

Андрей Молоков: Здравствуйте! Ну, наверное, будем прослеживать историческую преемственность. 

Река Исеть — это, действительно, ось Екатеринбурга, вдоль которой он развивается. Но помимо этого, Исеть — это природная территория, которая объединяет наши природные части, такие как Шарташ, Калиновский лесопарк, Шувакиш, лесопарк на ВИЗе, Юго-западный лесопарк, Уктус и ЦПКиО.  Это кольцо лесопарков — наше достояние, которое нужно сохранять, а река Исеть — это связующее звено. Мы рассматриваем программу развития и благоустройства набережной Исети от ВИЗа до НИЗа: от Верх-Исетского завода до Нижне-Исетского завода, которого уже нет. 

На этой схеме показаны территории, уже имеющие освоение или в натуре, или в проектном качестве. А красным показаны территории, которые есть только в концепции, или те, по которым еще ничего нет. Черным показаны автомобильные мосты, а синим — пешеходные, которые есть и которые должны быть. 

Принципы, которые мы закладываем при рассмотрении и проектировании благоустройства реки Исеть: разнообразие, экологичность, идентичность, комфорт. Ничего нового, но по ним можно оценивать проекты — насколько они удачны и насколько отражают задачи, которые ставятся.

Сейчас я расскажу про конкретные участки реки Исеть, которые у нас в работе на разных стадиях. 

Первая территория — Верх-Исетский пруд от Малого Конного полуострова до пляжа на пруду. Эта территория рассматривалась как благоустроенная набережная для ЭКСПО-2025. 

Вот победившая на предварительном конкурсе концепция, ее разработали до голосования за ЭКСПО-2025. Видите, что набережная имела какой-то вид, на берегу стоял большой зрелищный зал. Если бы это состоялось, она была примерно в таком виде. 

Сейчас нас ждет голосование по летней Универсиаде 2023 года, дай бог, чтоб состоялась. Планируется, что основные мероприятия Универсиады будут проходить на этой же территории, соответственно, набережная станет одним из ключевых элементов для ее развития. 

Следующая территория — от застройки фирмы «Астра» и до Верх-Исетского завода. Историческая территория, которую мы в 2017 году рассматривали на конкурсе по благоустройству набережной от улицы Папанина до Малого Конного полуострова. 

Сложность этой территории в том, что здесь есть коммунальные и промышленные участки: там, где вдоль набережной идут трубопроводы, где нет жилья и где река Исеть проходит через Верх-Исетский завод. Она исторически использовалась как движущая сила для механизмов, сейчас этого нет, но завод до сих пор располагается на реке, там до сих пор существуют исторические здания. В отличие от Плотинки эта территория впрямую напоминает о развитии промышленности на Урале.  Победитель конкурса здесь с нами и по возможности подробнее расскажет про этот проект. 

Это части проекта. У нас есть пирсы для лодок и яхт, которые ходят по Верх-Исетскому пруду. Пляжная зона. Зона яхт-клуба. Словом, это территория, которую нужно активно вовлекать в спортивно-рекреационную функцию, связанную с водой и водными видами спорта. 

Дмитрий Колезев: Это общественная зона? Там видны жилые дома. Подразумевается, что это зона для всех горожан или она привязана к тем домам?

Андрей Молоков: Это зона общегородского значения, а эти объекты — не для жилых кварталов, это объекты для спорта, отдыха, общепит, также есть офисы. 

Территория Верх-Исетского завода. Из плана трудно понять, какого рода там здания, но здесь видно, что у реки два русла — основное и «прорез», который использовался для привода механизмов. 

Если будет время, Александр Евгеньевич Кузьмин может рассказать более подробно про эту территорию. Мне кажется, это очень интересное решение. Чем больше людей узнает о нем, тем быстрее мы подтолкнем владельцев территории заняться ею, не просто сдавать ее в аренду, а сделать городской достопримечательностью. Это даст новую жизнь Верх-Исетскому району. 

Следующая территория — от Папанина до Макаровского моста. Вот так это выглядит сейчас, набережная в природном, скажем так, обрамлении, она заросшая. 

Мы не боремся с зеленью, а облагораживаем ее и сохраняем все самое ценное. Если надо, то проектировщики досаживают новые деревья и кустарники. Автор этого участка набережной тоже находится здесь — Наталья Аркадьевна Черлова. Можно ей напрямую задать вопросы по благоустройству этого участка. Кстати, это уже рабочий проект, реализация планируется на 2020 год.  

Вот элементы, которые должны появиться на этой набережной: скейтпарк, пешеходные и велодорожки в разных уровнях как продолжение набережной у Драмтеатра. 

Эта набережная — как природная кулиса для «Екатеринбург-Сити». Это зона центра и там будут высотные здания. 

Зону Драмтеатра мы показали очень условно, потому что прошел конкурс на благоустройство Октябрьского площади. Вот один из проектов, окончательного решения до сих пор нет. То, что мы сейчас имеем, критикуется. Мы планируем реконструировать, сделать более зеленым, более функциональным, с учетом тех функций, которые уже там существуют.  

Также на этом участке в Исеть впадает река Ольховка, Ольховский пруд. Администрация Железнодорожного района разрабатывает концепцию благоустройства набережной Ольховки со строительством пешеходного моста. Вот концептуальные предложения, которые прошли рассмотрение на совете по общественно-рекреационным пространствам. Были замечания, сейчас проектировщики дальше работают над этим проектом. 

Реплика из зала: Так она под землей! 

Андрей Молоков: Кто?

Реплика из зала: Ольховка.

Андрей Молоков: Ну, сходите, посмотрите.

Реплика из зала: Я там жил и знаю. 

Андрей Молоков: Хорошо. 

Макаровский мост. Сейчас мы смотрим противоположную часть набережной. Есть рабочий проект, и к 2022 году планируется реализация.

Вот проектное решение. Эскизы благоустройства этого берега. Основные принципы благоустройства набережных — озеленение, тротуары для пешеходов и велодорожки. Это все должно быть на каждом участке набережной, а функциональное наполнение зависит уже от конкретного участка. 

К Макаровскому мосту примыкает Макаровский квартал, строительство которого сейчас идет. На своем участке они делают благоустройство, здесь локальные очистные сооружения, все стоки с этой территории очищаются и сбрасываются в городской пруд. 

Макаровский мост — это транспортная развязка, но пешеходное движение вдоль берега решено сделать непрерывным, нет никаких пересечений, пешеходы и велосипедисты могут спокойно пройти или проехать под этим мостом. 

И теперь участки, сделанные в 2017 году КБ «Стрелка» и «ОСА». Сейчас идет дальнейшее проектирование и строительство. Это от Малышева до ЦПКиО. 

На фотографиях видно, что уже реализовано. Вот пешеходный мост, участки набережной со спусками к воде, освещение. Что касается озеленения, то старые и больные деревья были убраны, а ценные и хорошо сохранившиеся оставлены. Новые будут дополняться, чтобы набережная была зеленой и красивой. Не буду идти по зонам, потому что, это отдельная презентация. 

Реплика из зала: Там сплошная вырубка, лесоповал. 

Дмитрий Колезев: Давайте все вопросы и реплики потом.

Андрей Молоков: Еще очень важна связность. Мы сейчас не можем пройти вдоль набережной на большое расстояние, улицы, пересекающие Исеть, заставляют нас выходить на улично-дорожную сеть и переходить через светофоры. Еще в 2017 году были высказаны предложения сделать проходы под мостами на Малышева, Куйбышева и Декабристов, которые позволили бы идти вдоль реки Исеть без выхода на дороги. Это есть в планах, но не понятно в какие годы удастся это сделать. Но это даст дополнительный импульс пешеходному движению по набережным. 

Здесь показаны пешеходные и автомобильные мосты, которые должны возникнуть на этом участке реки Исеть. Этот кусок набережной планируется построить к 2022 году. 

На планшетах этот кусок набережной показан уже как проектное предложение, это развитие концепции КБ «Стрелка». Это рабочая стадия, учитывающая конкретные особенности участка: смежные границы, развитие территорий, которых не было в 2017 году, в частности, Ледовой арены.  

Это мост на Куйбышева. Предполагается с одной стороны сделать проход, с двух сторон это сложно сделать, потому что там у нас подземный коллектор.

Это мост на Декабристов, здесь уже существует сухая арка. Предполагается, что она станет связующим звеном между участками набережной, ее нужно подремонтировать, почистить, подсветить, и будет хорошая связность. 

Это участок, где строится жилой комплекс «Клевер-парк». Они частично осуществили участок вдоль своего комплекса — запроектировали и построили. 

Это пример, как застройщики участвуют в благоустройстве набережных, не нагружают город подобными задачами, а берут на себя. Качество достаточно хорошее. У нас сейчас на рассмотрении проект другого участка, рядом с уже построенным. Принципы те же, что я упоминал раньше. 

Вот так выглядит сейчас участок у «Клевер-парка». 

Сейчас показана территория, на которой идет проектирование, здесь будет построено несколько пешеходных мостов. Вот этот мост сейчас является переходом теплотрассы через реку. Мы планируем совместить пешеходный мост и теплотрассу. И два новых моста в этой части. 

Дальше у нас планируется благоустройство на улице Просторной, это за ТЦ «Глобус», Аквапарк, и вдоль жилого комплекса. Для этих территорий есть концепции, но это 2023 год. Тут два варианта: либо будет бюджетное финансирование, либо совместная работа с застройщиками, часть работ возьмет на себя администрация, а часть — застройщик. 

Предложения по благоустройству от «Атомстройкомплекса». 

Также пешеходные мосты запланированы.

Уктус Правобережный. Это за Аквапарком и торговым центром.

И последний участок, который у нас сейчас на рассмотрении. Это участок вдоль жилого комплекса на Щербакова. В таком виде планируется сделать набережную: она разноуровневая, также имеются пешеходные и велосипедные проходы, зоны отдыха. 

Все эти участки мы будем дополнительно рассматривать на подобных советах, чтобы жители могли что-то предложить и покритиковать, чтобы все это развивалось в правильном направлении. 

Спасибо.

(аплодисменты)

Дмитрий Колезев: Давайте передадим слово архитектору Евгению Волкову, который работал в бюро «ОСА», когда оно занималось проектированием части набережной. Я все правильно, Женя, сказал?

Евгений Волков: Все правильно. Добрый день. Евгений Бурденков уже все рассказал об истории Исети. Я на этом не буду долго останавливаться, скажу лишь одно. Идея того, что пойма реки Исети — это парк, связывающий между собой разные районы от ВИЗа и до НИЗа, абсолютно не нова. Впервые она появилась в Генплане «Большой Свердловск» архитектора Домбровского в 1930 году. В пояснительной записке так и было написано: «От ВИЗа и до НИЗа — это зеленый меридиан». 

В Генплане 1972 года, который делал талантливый коллектив под руководством Константина Узких, мы видим ту же самую идею. Этот Генплан был рассчитан на реализацию до 2000 года, но «что-то пошло не так», и большая часть дорог, развязок и прочего запроектированного там, до сих пор числятся в нашем Генплане.  

В последний год возникло понимание того, что надо что-то делать с поймой Исети. Уже в 2013 году был проект на тот участок, который впоследствии мы делали с КБ «Стрелка». 

Там тоже были велодорожки, пешеходная связь между Малышева и вниз к ЦПКиО, проход под мостом. Все эти идеи не новы, их авторство ни в коем случае не принадлежит КБ «Стрелка» и даже АБ «ОСА». 

Примерно то же самое, что показывал Андрей Викторович, проход под мостом, в данном случае на Декабристов. Это было предложено уже в 2013 году.

Был проект Владимира Злоказова и Елены Кропаневой, тоже 2013 года. Там задача связанности городской набережной решалась по-другому — с помощью мостиков под мостами. Злоказов это первым предложил, по крайней мере, из того, что было опубликовано. Они у него были в более капитальном виде, с велодорожками. Прямо под мостом на Куйбышева должен был пройти такой мостик, и прямо под мостом на Декабристов — тоже по середине. Вот так это выглядело в их предложении.

Потом началась хорошо всем знакомая история, по крайней мере, она хорошо освещалась. Это программа «Комфортная городская среда», привязанная некоторым образом к Чемпионату Мира. В России было выбрано 40 городов (не только тех, где проходили матчи), в которых по федеральной программе предлагалось сделать благоустройство. Оператором всего этого со стороны федерации выступало известное многим КБ «Стрелка». КБ «Стрелка» в каждом городе искало какого-то партнера, где-то это были местные проектные бюро, в данном случае «ОСА» и ARCHINFORM Тимура Абдуллаева. А в каких-то городах это были иностранцы. 

В рамках этой концепции для того же участка было сделано новое предложение. Идеи те же: связность, единые прогулочные пешеходный и велосипедный маршруты вдоль реки. Акцент на природные, ландшафтные составляющие, ничего не заковывается в бетон. 

Впадение реки Монастырка на Большакова (наверняка, многие даже не были на этом месте) — там заросли, соловьи поют. Планировалось этот ландшафтный характер сохранить.

Проходы — мосты под мостами, чтобы это все связать между собой. Не хочу вдаваться в архитектурные дискуссии, обсуждать, у кого более красивый рендер или лучше нарисована велодорожка. Можно сказать, что в принципе, идеи одни и те же. 

Что отличало этот проект от предыдущих? Наличие общественного обсуждения. В Екатеринбурге многие помнят, что в Ельцин Центре было три или даже четыре мероприятия, на которых горожане сначала обсуждали техзадание, потом они собирались на этапе рассмотрения проекта, а потом мы отчитывались о корректировках, внесенных на основании первых рассмотрений. Корректировки были довольно существенные. Это все было публично.

Мы встречались с разными стейкхолдерами. На этой фотографии обсуждаем с директором Дендрария на 8 Марта как конкретно провести дорожку, чтобы меньше рубить деревьев.

Известные горожане присутствовали. Все было открыто, любой человек мог прийти и задать свои вопросы. Администрация города сидела за одним столом с общественностью, все сидели вперемешку. Мне кажется, это был очень хороший формат. Каждый мог внести предложение, они фиксировались, потом на сайте Еkbdialog.ru все вопросы фигурировали, а мы давали на них развернутые вопросы.

Свое предложение мог внести как депутат Городской думы, так и любой хипстер. Они рассматривались в равной степени. Это очень сложно для нас как для архитекторов, потому что архитекторы привыкли согласовывать что-то с Главархитектурой, заказчиками, но мало кто привык публично выступать и защищать свои решения. Это тяжело. Чтобы тебя на этой презентации не завалили, надо постараться и заранее учесть многие вопросы. 

Например, у нас была дискуссия с Владимиром Злоказовым по поводу велодорожек. Мне пришлось научиться ездить на велосипеде, чтобы побывать в его шкуре и понять, как лучше делать. 

У нас хорошо прошло с градозащитной общественностью, потому что мы посвятили время изучению архивных вопросов. Предложили на Декабристов восстановление исторического характера набережной. Такие же беседки были на архиерейских дачах. Тогда мы убедили общественность, что мы не собираемся все снести и застроить. Это уважительное к среде и истории места решение.

Теперь самые болезненные точки. То, от чего, к сожалению, администрация города решила отказаться, или отложить, по крайней мере. Это пешеходные мостики, в частности, деревянный мостик на Куйбышева.  

На самом деле, смысл этого моста не в том, что он деревянный, и не в том, что это мост, а не туннель. Его задача связать все берега, он как паучок, по нему можно пройти из одной точки в любую другую. В принципе, эту задачу можно решить и туннелем, но особенность этой конкретной программы в том, что она была привязана к федеральному финансированию. На этот проект можно было получить средства от Минстроя  (и город их частично получил), и у него был конкретный срок реализации — 2018 год. Если бы город решил делать этот мост, то он сейчас мог бы быть реализован. Проблема туннеля в том, что у него нет конкретного срока реализации. Не знаю, сколько он стоит, может быть, есть какие-то проработки, и он будет через пару лет сделан, но что-то мне подсказывает, что это не так.

В результате всех обсуждений этот проект, как мне кажется, стал не просто проектом КБ «Стрелка», как сейчас любят говорить. В нем нет вещей, за которые мне было бы стыдно, типа, москвичи навязали. Проект широко обсуждался, даже Константин Киселев, который изначально был критиком этого проекта (на первой презентации он очень критично отнесся), сейчас в Facebook пишет, что этот проект был обсужден с горожанами, почему от него отказываются? Удалось добиться того, что горожане воспринимают эти решения как свои. 

Немного абстрагируемся от Екатеринбурга и от нашей уральской повестки. Я хотел бы привести в пример город Белгород. В прошлом году мне повезло пройти отбор, и я попал в сотню счастливчиков, которые прошли обучение по программе «Архитекторы.РФ». Это федеральная программа, оператором которой тоже выступает «Стрелка», так что можете считать, что «Стрелка» меня купила, потому что я бесплатно прокатился по Европе и по России. Я посмотрел много хороших и интересных примеров, побывал на «Стрелке». В частности, нам показывали российские города, которые поучаствовали в программе благоустройства. Вот Белгород. 

Там в 2017 году предлагалось примерно такая же концепция — ландшафтный берег, уточки, мостики, спуски к воде. 

Мост под мостом — примерно такой же. Здесь я подчеркну, когда мы в администрации показывали мост под мостом, у управления благоустройства возникла большая головная боль, поскольку это, вроде бы, противоречит антитеррористической безопасности, сейчас под мостами вообще нельзя проходить. Мы видим, что около «Клевер-парка» под мостом все обнесли колючей проволокой и повесили табличку «Зона контртеррористической безопасности», не дай бог! При этом в Москве под Крымским мостом никакой колючей проволоки нет, там сам Путин ездит — и ничего! 

Я спрашивал у главного архитектора Белгорода про контртеррористическую безопасность, пускают ли они пешеходов под мост? Она покрутила пальцем у виска и сказала: «Закон как бы есть. А вы его исполняете?». Это уже решение конкретного чиновника, если он боится что-то делать, то всегда найдет кучу отмазок, почему нельзя делать, сошлется на этот закон. А если он может взять на себя ответственность — ну вот, она в Белгородской области взяла на себя такую ответственность, и там сейчас строится такой мост. 

Этот проект реализован. Мост они делают в этом году, все остальное, в принципе, уже готово. Все очень скромно, ничего золотом не вымощено. Обычные дорожки, расчищенный берег, спуски к воде. 

Деревянные помосты, как и у нас. Это, действительно, очень востребовано у горожан. Люди там ходят, сидят на деревянных настилах.

В летнее время там собирается куча народу. Когда был чемпионат мира, в Белгороде не стали делать отдельную фан-зону (как у нас в Парке Маяковского), не стали мостить огромную территорию  для одного раза. Они сделали прямо на городской набережной, на берегу стоял экран, напротив сидели люди и смотрели матчи на открытом воздухе. 

Это все функционирует. Можно все сделать, воспользовавшись федеральной программой. 

Сейчас небольшая фото-загадка. Давайте посмотрим на эти картинки. Вот тут реечка хипстерская, современная, туалет, вписанный в ландшафт.

Тут прудик с деревянными мостиками. Как вы думаете, какой это город? Подскажу, он в России.

Ответы из зала: Казань?

Евгений Волков: Близко, но нет. Это Грозный. В Грозном тоже по этой федеральной программе КБ «Стрелка» пригласила норвежских архитекторов, и они сделали там очень классный парк, он уже готов и пользуется большой популярностью. Казалось бы…

На этой картинке я буду заканчивать. Хотел бы сказать две более абстрактные вещи. Первое — отношение к участию в федеральной программе и к идее привлечения «Стрелки» к благоустройству российских городов. Мое личное отношение  — у меня расходятся политические и эстетические взгляды. Эстетически мне нравится то, что делает «Стрелка», это современно, по-европейски, в струе. А политически — мне кажется неправильным благоустраивать 40 городов России из Москвы. В прекрасной России будущего должны быть сильные городские бюджеты, все налоги не должны уходить в Москву, у городов должны быть свои деньги и возможность распоряжаться, что и как благоустраивать. Хотим ли мы деревяшки, чугунину или гранит. Но для этого, извините, должен быть и выбранный мэр. Когда выбранный народом мэр вам скажет, что хочет гранит, тогда, пожалуйста. В нынешней ситуации у нас нет выбранного мэра и нет должной бюджетной самостоятельности, чтоб мы могли тратить деньги на то, что нам хотелось бы. Но есть вот такие программы. Выбор у города не в том, чтобы делать или не делать гранит, выбор в том, чтобы участвовать или нет в программах, которые финансирует Москва. Это можно реализовать с большой пользой для города, как мы видим на примере Белгорода или того же Грозного. Но можно не участвовать и ждать, что оно само все случится. 

И здесь второе соображение на тему утопическое мышления, которое, на мой взгляд, очень опасно. Приведу такой пример. Михаил Венидимович Голобородский сейчас большинству известен, к сожалению, как автор Храма-на-воде. Мне и другим студентам Архитектурной академии он известен как блестящий преподаватель Истории архитектуры. На младших курсах он говорил нам, что если посмотреть на датировки романских соборов в Европе, то можно увидеть, что там почти ничего не строилось в 970-е, 980-е и 990-е годы. Знаете, почему? 

Потому что в 1000-м году ждали второго пришествия, зачем начинать строить, если через 30 лет будет апокалипсис? На самом деле, магия даты очень опасна, а мы все время говорим про всякие ЭКСПО-2025 и Универсиады. В этом году будет разрабатываться Генплан, актуализация до 2035 года. У журналистов снова будут заголовки в будущем времени, как они любят: «К 2035 году в Екатеринбурге будет построено то-то и то-то». Это опасно! 

На мой взгляд, нужно обратиться к истории и включить здравый смысл. У Генплана Домбровского 1930 года тоже был какой-то срок реализации, допустим, до 1950. У Генплана 1972 года срок реализации был до 2000. Это все круглые, красивые даты. Но ничего не случилось. 

Можно с уверенностью сказать, что случится только то, что уже заложено в бюджет на следующий год. Можно сказать, что это будет. Все остальное (неважно, какие цифры стоят, 2023 или 2033) ничего не значит. Когда мы начинаем ориентироваться на эти цифры, мы думаем, что эта вещь появится сама по себе, потому что она запланирована, и делать для этого ничего не надо. Это как если бы человек сказал: «Я вообще, стратегически, худею, но сегодня булку съем».  Мы можем говорить, что у нас в Генплане пойма Исети — это линейный парк, но фактически мы около Царского моста воткнули бизнес-центр «Царский мост». Или «Огни Екатеринбурга» откосом вышли на набережную (пришлось уколоть «Атомстройкомплекс»). Фактически как не было благоустройства реки, так и нет. 

Мое предложение — меньше думать о 2035 годе, Генплане и всех перспективах, а больше о том, что мы конкретно можем сделать в следующем году, чтобы идти в правильном направлении. Спасибо! 

(аплодисменты)

Реплика из зала: Сейчас будет новый катаклизм — 300 лет! 

Дмитрий Колезев: Жень, можно вопрос? Ты сказал про мэра и гранитные набережные. Я был на встрече с главой Екатеринбурга Высокинским, где он говорил почти теми же словами: «Придумали нам какие-то мосточки». Видимо, намекал на проект «Стрелки». «Это не нужно, сделаем гранитную набережную, чтобы было на века, солидно, с чугуном, потому что в Петербурге красиво, и у нас так же должно быть». Ответь на это предложение профессионально как архитектор или как горожанин. Чем это плохо?

Евгений Волков: Я бы не сказал, что это плохо. Я бы сказал, что это неактуально. Посмотрите интервью Натальи Фишман (у нее огромный опыт по благоустройству в Татарстане), она говорит, что основной запрос горожан сейчас — это природные набережные, они хотят валяться на траве, подходить и трогать водичку. Наш опыт публичных презентаций показывает, что люди не просят чугунину или гранит. Были разговоры про удобства, каблуки, коляски. Но про гранит не говорил никто. Это представление из 90-х или еще раньше. 

Это что касается эстетики, а что касается политического момента — если у Екатеринбурга были бы деньги на гранитные набережные прямо завтра, то делайте, пусть даже они никому не нравятся. Но это утопия! У нас есть куча других нереализованных проектов — мост на Папанина-Готвальда, связывающий целый район Заречный с центром города, развязка у «Калины». Если у Екатеринбурга появится пара лишних миллиардов, то приоритет никогда не будет за набережной. Есть гораздо более важные инфраструктурные проекты. Деревянный мостик стоит 2-3 миллиона рублей, это очень мало. Гранитные набережные и тоннели стоят очень много. Когда появится выбор между двумя дорогостоящими проектами, то набережная, скорее всего, останется такой, какая она есть, в зарослях.

Дмитрий Колезев: Может быть, солидная гранитная набережная — на века, а твои мостика развалятся через три года. Что делать?

Евгений Волков: Думаю, что не через три года. Да и за три года ими воспользуются тысячи и сотни тысяч горожан.

Дмитрий Колезев: А потом подремонтировать или поставить за те же три миллиона новый мостик. 

Евгений Волков: Потом можно тоннель сделать, если будут деньги.

Дмитрий Колезев: Давайте еще раз поблагодарим Женю. Спасибо. Андрей Викторович, по поводу реплики Высокинского про гранит и чугун. В том, что вы показывали, я не увидел никакого гранита и чугуна. Идея гранитно-чугунной набережной (может, где-то за Макаровским мостом) существует? Или это просто личная реплика главы города?

Андрей Молоков: По моему мнению, это была реплика. За все хорошее против всего плохого. 

Дмитрий Колезев: То есть у вас, как у главного архитектора, нет планов сделать что-то гранитно-чугунное?

Андрей Молоков: Я показывал то, что у нас в планах.

Дмитрий Колезев: Я понял, спасибо. Друзья, у нас еще одна презентация. Мы сейчас архитектурный разговор разбавим функциональным. Помимо того, как должны выглядеть набережная и река, нам еще нужно поговорить о том, как ее можно использовать. Есть разные предложения. Я передаю слово Сергею Михайловичу Мясникову из «Федерации спортивного туризма Свердловской области». Он расскажет про один из проектов. 

Сергей Мясников: Добрый день! Я прошу не удивляться тому, что написано про создание гребного канала. Гребной канал в ведении «Федерации спортивного туризма». 

Это не гладкая вода, хотя здесь мы видим гладкую воду. Это город, за стенами видны дома. Ниже Декабристов. Можно подумать, что плывешь по каким-то джунглям, если б не высотки, которые иногда выглядывают из-за крон деревьев. Два года подряд мы сплавлялись по Исети от того самого ВИЗа до НИЗа с представителями «Атомстройкомплекса» и сотрудниками СМИ. Это было настолько интересно, что нынче они снова попросили организовать что-то даже более массовое. 

Я предлагаю посмотреть на реку как на реку, как на место, где жили наши предки, которые использовали реку как дорогу, как кусочек природы (о чем говорил предыдущий спикер). «Нам надо на травку», — говоря словами песни одного из современных бардов, — «нам надо в лесочек, потрогать козявку, понюхать цветочек». Чтобы потрогать и понюхать, нужно проплыть. 

Это Малышевский мост, начало лета. В хорошую воду река представляет собой неплохой участок для того, чтобы получить удовольствие от сплава. Не только от движения по чугунным, каменным иди деревянным мостам. Просто проплыть по ней — банальное удовольствие от сплава в центре города. 

Два года подряд, достаточно много катамаранов, много свидетелей этого процесса, очень много просьб сесть на катамаран и проплыть с нами. 

Вы видите людей, шагающих по дну реки в самом центре города, воды нет. Это еще не самые неаппетитные места.  Есть участки, где дно просто-напросто видно.

Это, конечно, не Екатеринбург, это не река Исеть и даже не Казань или Грозный. Это река Влтава, центр Праги, полтора километра от Карлова моста. Обратите внимание на эти странные преграды для воды. При большем количестве воды (это видно и сейчас) такие преграды позволяют лодочкам и катамаранам крутиться. Это интересно. 

Над водой висят полосатые палочки — это вешки. Три вида спорта: гребной слалом, рафтинг и спортивный, конкретно водный туризм используют эту реку. Преграды и вешки нужны для того, чтобы проводить соревнования. По сути дела, река — это некий стадион или цирк, как угодно можно воспринимать, а спортсмены, которые там крутятся, проводят тренировки и соревнования, —  это актеры или тигры в цирке, на которых интересно посмотреть.  Смотреть на них можно и с гранита, и с дерева. 

Кстати, снимок сделан в декабре.

Это единственный в России гребной канал — в Окуловке Новгородской области. Достаточно далеко от середины России, от Урала, туда не наездишься даже из Москвы (это около 500 километров). Единственный канал!

Почему бы не сделать нечто подобное у нас, прямо на реке, не выдумывая особых сложностей? Есть участки с подходящим уклоном, например, ниже Верх-Исетского пруда, используя пруд, как накопитель воды, из которого можно периодически ее сливать. Или участок в районе начала Кольцовского тракта, там тоже неплохой уклон. Создав искусственные преграды и почистив берега, можно сделать достаточно необычный стадион, которым можно будет пользоваться довольно протяженный период времени в году. Несмотря на то, что плюсовые температуры у нас недолго, тренировки и соревнования в наших видах спорта продолжаются чуть ли не полгода, с конца марта до середины октября. А если создать какую-либо конструкцию над водой, поддувать туда теплый воздух (что, конечно, сказка), то чуть ли не круглогодично можно будет это делать.  

Многие удивятся, но это та же река Исеть, порог Ревун, 80 километров от Екатеринбурга. Видите, кустики без листов, это весна, воды много. Вот что можно сделать в черте города, пусть и не в таком же виде, но в похожем. 

Это спортсмены. Сами понимаете, что зрителей в центре города будет гораздо больше. Это, в принципе, достаточно зрелищное мероприятие. Город получит что-то необычное, отличающее его от других мегаполисов. 

Там была заставочка с темным прямоугольником, это фильм «Федерации гребного слалома». Они показывают, как дети, вырастая, учатся жить нормальной жизнью на реке, на воде. Вы сами понимаете, что на самом деле человек — это то, что он видит, ест, пьет. У меня все.

Дмитрий Колезев: Скажите нам для понимания — сколько стоит сделать гребной канал? 

Сергей Мясников: Во-первых, нужно выбрать место, где его устраивать, исходя из имеющейся по берегам инфраструктуры. Нужно расчистить берега, возможно, как-то отвести воду — опыт двух сплавов говорит о том, что амбре там иногда такой, что мама, не горюй!

Дмитрий Колезев: Ну, это комплексный вопрос!

Сергей Мясников: Это комплексный вопрос, поэтому говорить о цене — мне, неспециалисту, невозможно. 

Дмитрий Колезев: Хорошо, спасибо! 

(аплодисменты)

Дмитрий Колезев: У нас подошел Александр Шилков. Как раз хочу вас спросить. Тут зашла речь о сотрудничестве администрации города с застройщиками в вопросах освоения и строительства набережных. Какие цели преследует застройщик? Это нагрузка от администрации города? Или у вас есть коммерческий интерес, потому что квартиры лучше продаются там, где набережная благоустроена? Из чего вы исходите, когда занимаетесь этими проектами?

Александр Шилков: Всем добрый день. Интерес застройщика понятный и очень простой. Его задача — сделать максимально качественную среду, максимальное количество функций в своем объекте, чтобы купили именно его объект, а не соседний. 

Тут есть такая особенность. Река Исеть, как и любой водный объект, является собственностью Российской Федерации. Я об этом хотел поговорить. Андрей Викторович правильно сказал, вроде, «Клевер» как-то благоустраивает свою набережную, но юридически это очень сложно. У нас есть прибрежная территория, водоохранная зона. У нас есть Водный Кодекс, право собственности на реку, закрепленное за Российской Федерацией. Работать на берегу реки крайне сложно. Куча вопросов с мостами, чей он? Мост на Щорса, оказывается, ничей, ни на чьем балансе не стоит.

Проходы, о которых говорили (Евгений предлагал хорошее решение),  — там тоже очень много вопросов, связанных с собственностью. Река — федеральная. Любой застройщик с радостью прибежит благоустраивать территорию, потому что на вложенный здесь рубль ты заработаешь три, если тебе разрешат сделать хорошую набережную, как ты хочешь. Но, во-первых, тебе не разрешат, а во-вторых, что значит, хорошая? Наши специалисты рисовали много проектов, они были в слайдах. Но нам они даже внутри компании не всем нравятся, и есть риск, что вложишь деньги, и окажется, что сделал неправильно — не так и не там. 

Я бы выделил две проблемы. Первое — нам надо определиться, мы вообще реку закапываем или раскапываем? 

Я недавно был в Валенсии, там старинная река Турия. Они приняли решение, в самом начале реки сделали зоопарк, далее ее канализовали, прямо убрали в землю. Но землю не застроили, а сделали огромный линейный парк. Тысячи людей там бегают, прыгают, занимаются спортом, лучшие детские площадки. Очень круто и здорово. Линейный парк шириной 100 метров, проходящий через весь город. В конце река снова выходит из-под земли, очищенная хорошая вода выливается в море. Вариант!  Вроде провокационный, но очень хорошо работает! Посмотрите в интернете. 

Дмитрий Колезев: А другие реки кроме этой там есть? Или она единственная на весь город?

Александр Шилков: Одна река, хотя есть небольшие каналы. Но они приняли такое решение. Метрика одна и та же, она тоже примерно 20 километров. 

Нужно определиться — закапываем или раскапываем? Мы говорим о проектах благоустройства, привлекаем «Стрелку». Наконец-то начались какие-то дискуссии. Я догадываюсь, что мы ее все-таки раскапываем. Хочется ее сохранить. 

Но есть второй аспект. Можно укатать все в гранит или засеять-зазеленить, но река нуждается в реабилитации. Опыт сплавов, как сейчас говорили, показывает, что эту реку даже курица перебредет, она мелкая, грязная, затхлая. Там очень много мусора, илистых отложений, наносов и так далее. Реку Исеть в современной истории, наверное, глобально ни разу не чистили. Представляете, на протяжении 20 километров, пыль, смог с дорог — все это вначале попадает в пруд, а потом в виде стоков течет и постепенно осаживается на дне. С этим надо что-то делать, потому что со временем она просто заилится, грубо говоря, канал забьется. Что мы благоустраиваем? Вложим деньги в берега, а у нас вода просто исчезнет. 

Какие пути решения? Мы разбирались, смотрели, общались со специалистами. В свое время мы обсуждали тему о восстановлении Паркового пруда, вот, Евгений знает. Несколько лет назад они делали концепцию развития ЦПКиО. Была идея восстановить Парковый пруд. Сунулись, посмотрели, оказалось, что дно этого пруда — два метра опасного осадка. Вся болячка, которая шла по Исети через город, оседала в этом своеобразном шламоотстойнике. Чтобы его очистить  и восстановить, надо было потратить, по-моему, полтора миллиарда рублей. Все схватились за голову, это нереально. Огромные деньги для любого застройщика и для города! 

Но мы стали смотреть. Оказывается, есть программа развития водного комплекса Российской Федерации. Ну да, эта магия цифр, Евгений, действует до 2020 года. Типа, уже не успели. Программа на 120 миллиардов рублей, по ней каждый год в России расходуется семь-восемь миллиардов. Она рабочая! Набережную Волги восстанавливали, каких-то мелких рек и так далее. Это программа будет пересмотрена. Сейчас 2019 год, что, к 2020 году у нас все реки будут в порядке? Нет, не все. Программа поработала, надо смотреть результаты, уточнять ее, корректировать и снова делать, до 2025 или 2030 года. 

К чему я призываю? Было бы круто подойти к этой проблеме с экологической точки зрения. Во-первых, наши пруды почистить: Городской, Верхний, Нижний. Было бы здорово восстановить Парковый пруд, ЦПКиО от этого приобретет, и территория заиграет. В-третьих, есть серьезная проблема  в переулке Базовом. Вспомните, несколько лет назад по весне начало топить Объездную дорогу. Был 50-летний максимум. Я после этого разговаривал с гидрогеологами. Ведь это форс-мажор для города, Объездная дорога — важнейшая транспортная артерия, и она заблокирована! Представляете? Это очень тревожный сигнал, река уже сама дает эти сигналы, невозможно ее бесконечно подравнивать местами, спрямлять или канализовать. Мы не производим по ней серьезных мероприятий. Поэтому она подает определенные сигналы. 

Реплика из зала: Она мстит!

Александр Шилков: Примерно так. Природа умнее, чем мы думаем.

Я считаю, что очень важно со стороны города попытаться зайти в «Федеральную программу восстановления и экологической реабилитации водных объектов». Если в реке будет условно чистая вода, которая хотя бы перестанет плохо пахнуть, то появится рыба  — а это городское хобби. Новая функция. Не только бегать, гулять по берегу и сидеть на траве, а еще и рыбачить. Уток кормить или каких-то других птиц.

Жаль, что не пришел представитель «Водоканалпроекта», они серьезно изучали реку. Они все это знают. В городе наработано огромное количество материалов, надо собрать их в одну кучу.  Город знает, что надо делать, есть шесть-семь проектов, у нас, у «Стрелки». Мозаика есть, осталось ее собрать. 

Мое предложение  — организовать некий «Комитет Городского пруда», создать некое сообщество, в которое будут входить эксперты. Тот же Киселев, депутаты, общественники, чиновники, опытные специалисты по гидрометеорологии. Экспертное сообщество, в которое будут входить представители всех групп потребителей реки: бегуны, мамочки, собачники, пенсионеры. Пусть это будет неформальное объединение, может, на вашей площадке, с регулярными, системными встречами. В течение года можно выработать большой правильный документ и разбить его на направления. Кто-то займется экологией, кто-то — природной частью берега, кто-то  — урбанизированной частью берега, кто-то — развитием функций торговли и сервиса, фудтраки и т. п. Тогда получится определенное движение вперед. 

Я был на обсуждении, которое проводила «Стрелка», оно было великолепно модерировано, но, к сожалению, из предложений в проекты попало процентов три-пять. В следующий раз люди уже не придут. Я это власти говорю. Если вы делаете публичное обсуждение, то будьте добры, результаты диалогов не прятать под стол. 

Проекты по отдельности все хорошие, но нужен городской диалог. Если будет диалог, то появится тысяча помощников, которые будут помогать и продвигать эту тему. У кого-то найдется виртуальный родственник в Москве, который сможет помочь с программой экологической реабилитации реки. Короче, надо вовлечь людей, мне кажется, тут ключ. 

А застройщики… любой застройщик с радостью придет в это сообщество. У него есть интерес, он хочет сделать, но не может, по причинам, которые я вам объяснял. Деньги есть. Нужна техническая возможность и общественное одобрение. А общественное одобрение сегодня — это самый дорогой товар, который есть на рынке. Надо научиться его как-то получать, зарабатывать, всем нам — и администрации, и застройщикам. 

(аплодисменты)  

Дмитрий Колезев: Спасибо. Друзья, у нас есть сорок минут на реплики и вопросы. Если кто-то хочет высказаться или задать вопрос, пожалуйста, поднимайте руку. Начнем с вас.

Вопрос из зала: Спасибо. Панкратов Вадим Николаевич. Я бы хотел сказать, что не человек — царь природы, а природа — царица всему. Река, как и вся наша планета — живой организм. Мы огород копаем, гвоздь в дерево забиваем… Скворечники у 9-й гимназии прибиты гвоздями! Дереву же больно! Себе гвоздь вбей! Землю экскаваторами загребаем, камнеугольными фрезами режем… Река тоже живой организм, нельзя относиться к ней пренебрежительно, она отомстит и накажет. Это первое. 

Второе. Я вообще удивляюсь, куда смотрит природоохранная прокуратура. Застроили Шарташ вместо того, чтобы там устроить заповедник. Шарташ — это наш Байкал, неужели непонятно! 

Река имеет природоохранные границы.  Я бы сделал по километру на каждый берег, в крайнем случае — 500 метров. И от Решет до Истока сделать зеленую прогулочную зону по берегам. 

Вот пример рачительного отношения к природе: пивзавод, Поклевский-Козел, там пруды были не только с утками, там лебеди были, там карпов ловили и прочее. И в центре была рыба.

В свое время я жил на Финских коммунаров, которых сейчас почему-то не стало. По Некрасова, Железнодорожная больница, где как раз Ольховка, золотодобывающая плотина. Была река Ольховка, уходила вплоть до поселка «Звезда», ее истоки за Пехотинцев. Сейчас этой реки нет. Генеральские дачи были, прекрасное место отдыха. Зачем испохабили? Другие скверы, не буду перечислять. Мельковку испохабили, прекрасная река была, текла по заводу Ятеса. Завода не стало, но зачем ее в землю? Оградили бы, был бы приток, красиво же! Как в Ленинграде, Малая Мойка, Большая Мойка. А мы превратили в помойку, извиняюсь, ради «Космоса» или еще чего-то. Остальные притоки — Акулинка текла мимо особняка.  

Дмитрий Колезев: А в чем предложение? Раскопать реки обратно?

Вадим Панкратов: В принципе, да, можно. Это было бы здорово! Вот товарищ говорил — надо разобраться, зарываемся мы или раскапываемся. Исеть тоже ведь сужается. Я понимаю, гранитную набережную сделать — это как метро. Мы также обсуждали строительство метро, многие говорили — пустить скоростной трамвай по берегам вместо того, чтобы рыть. Гигантомания! Мне сказали — чем больше объект, тем он финансово дороже, отмыть и по карманам рассовать проще.

Дмитрий Колезев: То есть, вам кажется, что гранитная набережная больше нравится администрации по этой причине? 

Вадим Панкратов: Да. 

Дмитрий Колезев: Потому что она дороже.

Вадим Панкратов: Да!

Дмитрий Колезев: Возможно.

Вадим Панкратов: Мостики сделать легче. Ну, разрушится, его тут же починили, но представляете набережную по течению всей Исети! Ну, а гребной канал, это как Москва-река. Я даже написал: «Москвичи, на берегах вашей реки парков и скверов не счесть. Почему бы нам на уральской реке Исеть этого не иметь?» Это ответ Безрукову.

Дмитрий Колезев: Давайте резюмируем, чтобы не затягивать.

Вадим Панкратов: Все зеленая зона! И навострите природохранную прокуратуру, там новый прокурор на букву «Я», он, видно, бездействует. 

Дмитрий Колезев: Мы поняли. Зеленая зона, прокурорский надзор и раскопать речки. 

Вадим Панкратов: Раскопать — обязательно! Это будет наш возврат к природе. Акулинка у цирка…

А, да, я против второго моста, однозначно. Проходы сделать. Необязательно за счет арок моста, там можно сделать дополнительный туннель, у цирка идет возвышенность. Без моста! 

И последнее — пожалуйста, можно Акулинку восстановить, там же во время войны была водолечебница, там лечили раненых. Вода помогала! За особняком старовера на Куйбышева, где сейчас Сбербанк. Безнадежных больных, уже умирающих привозили, бросали прямо в водоем. 

Дмитрий Колезев: В Исеть! И они поднимались!

Вадим Панкратов: Да! 

Дмитрий Колезев: Целебная исетская вода. 

Вадим Панкратов: В Туринске, по-моему, Россель хотел восстанавливать. Там же был госпиталь, сейчас там сделали прудик, там люди купаются. Там аналогичный госпиталь был.

Дмитрий Колезев: Спасибо большое.

Вадим Панкратов: Всего доброго. 

Дмитрий Колезев: Андрей Викторович, прокомментируйте идею раскопать речки, не обязательно все. Была же идея в Екатерининском квартале открыть Мельковку? Насколько это сложно?

Андрей Молоков: Насколько я знаю, проектировщики рассматривали такой вариант, даже сделали вскрытие. Оказалось, что она очень глубоко. Но у меня неполная информация, потому что я не сильно владею этим проектом. По рассказам, река сейчас достаточно глубоко. Она протекала через завод и во время войны, действительно, использовалась варварски с точки зрения мусора. Посчитали, что бюджет вскрытия реки и ее чистки для этого застройщика очень велик, поэтому, видимо, такая судьба Малаховки. Идея красивая, но в условиях плотно застроенного города…. Надо каждый участок внимательно смотреть, оценивать его и с экологической, и с технической, и с эстетической стороны. Поэтому как декларация — я за! Как реальность — каждый участок надо прощупывать и анализировать.

Дмитрий Колезев: Насколько я понимаю, там же сразу возникает водоохранная зона по берегам, которую нельзя застраивать. Тот же застройщик оказывается в ситуации, когда ему какой-то участок нельзя застраивать.

Андрей Молоков: Да. 

Александр Шилков: Я по цифрам хотел добавить — для понимания. Есть такая речка Патрушиха на Широкой Речке. Только проект переноса ее русла, по памяти, стоил пять миллионов рублей. Длина участка примерно километр — 1,2. Все вещи, связанные с водой, очень дорогие. Условно говоря, километр любой речушки, если ты с ними начинаешь возиться,  — это минимум 100 миллионов рублей. У нас по городу 20 километров Исети. Объем затрат понятен? Чтобы начать заниматься этим серьезно и вдумчиво нужно два миллиарда. В очередной раз говорю, что без федеральных денег этого не сделать. 

Дмитрий Колезев: У нас программа подготовки к 300-летию Екатеринбурга — 240 миллиардов рублей, по-моему. Там что только не записано!

Александр Шилков: Отлично! 

Дмитрий Колезев: Храм за 3,5 миллиарда записан.

Реплика из зала: А какой налог придется платить за этот подарок?

Александр Шилков: Я только за. 

Дмитрий Колезев: Хорошо.

Вопрос из зала: Добрый день, меня зовут Анна Колодеева. Мы рады, что попали на такое событие. Большое спасибо всем спикерам. Больше всего я благодарна Александру. Он поднял тему, которую хотелось бы услышать в первую очередь, по поводу экологии нашей реки Исеть. Мы небольшое сообщество, нам еще нет месяца. Мы не знаем куда идем, мы сегодня услышали какие-то цифры, возможности, чтобы почистить реку Исеть. Действительно, может начать с чистоты, потому что, разбирая этот проект, погружаясь в него глубоко, мы нашли очень много возможностей чистить реку, нашими силами или, не знаю, привлекая заграницу. Как только мы заявили о себе, то увидели огромный отклик горожан, которые хотят присоединиться к проекту. 

Дмитрий Колезев: А вы не могли бы объяснить, про что вы говорите? Вы — это кто? 

Анна Колодеева: У нас проект называется «Река жизни». Он создался немного хаотично, очень многими предпринимателями из разных городов. Почему он называется так обширно — это касается не только реки Исети, но и реки Кубани, реки Москвы и реки Иж. Мы оказались в одном месте с одной проблемой и решили создать такое сообщество. 

Чем больше нас становится, тем больше к нам присоединяется экологов, людей, которые занимаются чистками рек. На самом деле, это возможно. Когда мы говорим о миллиардах — становится грустно. Нам тоже поначалу было грустно, но на самом деле, это возможно. 

Идея почистить реку Исеть, привести ее в порядок откликается в первую очередь, мы идем к этому. Если есть интерес — группа Вконтакте «Река жизни». Если позволите рекламировать (смеется)

Дмитрий Колезев: Да ради бога.

Анна Колодеева: Спасибо!

Вопрос из зала: Меня зовут Антонина Викторовна. Я живу на улице Рощинской. Я здесь, потому что узнала, что тот участок берега, где я живу, входит в программу очистки. В связи с этим у меня два практических вопроса. Где я могу проследить за этим, сроки, кто это делает, будет ли это вообще?

Второй вопрос. Третий год я там живу и вижу, как гибнет берег и природа. Это левобережный Уктус. Про правобережный сказали, там застройщик «Сказы Бажова» что-то будет делать. На нашем берегу очень быстро растут дома, там уже шесть «человейников», то есть человеческая нагрузка на природу увеличивается.  На берегу люди отдыхают, жгут костры, привозят жаровни, пиво, все прочее. Туалетов там, кстати, нет. Я бы хотела узнать, существует ли организация или документы, регламентирующие поведение городского жителя на берегу реки, именно в пределах города. Все, к кому я обращалась, говорили, что это ничья земля, почему нельзя? А там выжженный берег. Когда я приехала, то была просто счастлива — кусочек природы в пределах города, сейчас, это уже не природа, это человеческий зоопарк.

Реплика из зала: Правильно!

Антонина Викторовна: Я пыталась разговаривать, кстати, с этими людьми, но они не понимают, говорят, что все сжигают за собой (включая полиэтиленовые пакеты). И глаза такие… Как можно решить эти вопросы без скандала, без противостояния?

Дмитрий Колезев: Может, эти вопросы как раз решаются созданием какой-то среды?

Андрей Молоков: Депутат Городской думы по Чкаловскому району — Сомиков Виктор Александрович, насколько я знаю, поднял этот вопрос.

Антонина Викторовна: Я к нему третий месяц не могу попасть, он отгородился от нас, простите.

Андрей Молоков: Вот, пример — делайте сообщество, петиции…

Антонина Викторовна: Я понимаю, мы можем чистить этот берег каждый раз по понедельникам.

Андрей Молоков: Проекта благоустройства этой территории нет. В планах его пока тоже нет. Чтобы этот берег появился в планах — нужно делать заявку. Есть администрация Чкаловского района, которая с этого года будет ежегодно получать финансирование на благоустройство общественных территорий. Набережные входят в общественные территории. Пишите заявки в администрацию района, пишите заявки в администрацию города, делайте свои предложения и вас услышат.

Антонина Викторовна: Я о другом. Жечь костры на берегу можно?

Андрей Молоков: Думаю, за городом можно, в городе, наверное, нет.  

Дмитрий Колезев: Скорее всего, вопрос нужно задать прокуратуре.

Вопрос из зала: Шевченко Ольга Александровна. Я бы хотела привлечь внимание общественности и администрации города к одной очень неприятной и критической ситуации, которая активно формируется в верховьях Исети. Речь идет о создании парка «Истоки Исети». 

Почему проблема так остро встает именно сейчас? Министерство природных ресурсов выдало 15 лицензий на добычу щебня взрывным способом. Получается, что все горки, находящиеся в верховьях Исети, выше города Екатеринбурга, идут под снос. Эти горки невысокие, максимум 400-500 метров в высоту. Гора Толстая — 495, это сагринский «Толстик». Они все будут понижены до отметки в 300 метров. Мы теряем вершинки. Вершины гор играют роль конденсаторов влаги. Мы живем не в Альпах, у нас нет снежных вершин гор, которые являются надежным источником воды в течение всего года. Река Исеть питается за счет конденсации влаги из атмосферы. Вершины гор сложены разборной гранитной скалой, обломками гранитных булыжников, то есть наверху «сыпуха». Вершинки холодные, когда они соприкасаются с теплым влажным воздухом, на них конденсируется влага. Она поступает внутрь горы и выходит в виде родников на отметке где-то в 300-320 метров. Эти родники питают ручьи, вода поступает в Исеть. Это происходит в течение всего года, и зимой, и летом. Это источник наполнения воды. Когда мы теряем эти вершины, у нас сокращается поступление воды в Исеть. Очень вероятно, что в дальнейшем у нас возникнет ситуация сокращения расхода воды в русле Исети. 

Я считаю, что надо внимательно рассмотреть этот вопрос и вернуться к теме создания парка «Истоки Исети». Надо сберечь лес и эти горы. 

Лес тоже играет очень важную роль в регулировании водостока в Исети. Весной, когда оголены склоны гор, снег тает очень быстро, буквально за несколько недель. Если эти же склоны покрыты лесом, как это было раньше, снег тает намного медленнее. При голых вырубленных склонах гор у нас будет высокий паводок, высокий уровень воды весной, который мы не можем накопить в наших прудах, потому что наши плотины не рассчитаны на такой высокий уровень. Нам придется сбросить эту воду и посмотреть ей вслед с печалью, а потом будет длинный засушливый летний период и недостаток влаги, с которым мы уже и так каждый год сталкиваемся. Вынуждены покупать воду в Челябинской области, гнать ее по Чусовой и платить за это деньги. При этом мы почему-то игнорируем возможность сохранить воду, которая собирается прямо на нашей территории.

Мне непонятно, почему это происходит? Парк «Истоки Исети» был включен в схему территориального планирования Свердловской области, она была утверждена. Почему после этого затормозился процесс организации парка, почему не были отмежёваны его границы? Я не понимаю. Почему вдруг на этой территории началась деятельность, которая прямо противоречит задачам создания парка: вырубка и снос гор на щебень. 

На этой территории еще и большое количество археологических памятников. Там предполагалось создание Археологического музея под открытым небом. Это территория, на которой уже пять тысяч лет назад или чуть позже возникла первая металлургия, здесь один из очагов ранней металлургии в мире. Здесь добывалась медь, с которой мы сейчас живем и везде ее экспортируем.  Это наш хлеб.

Там могла бы быть прекрасная экспозиция, все материалы есть в Областном Краеведческом музее. 

Дмитрий Колезев: Мы вышли за границы Екатеринбург. У нас нет никого из министерства природных ресурсов. Кто-то мог бы прокомментировать?

Сергей Мясников: Я хотел обратить внимание присутствующих на известное высказывание: «Войны выигрывают не генералы, а школьные учителя и священники». Если культура жизни в природе — невырубания лесов, бережного отношения к окружающим элементам рельефа (горы это или реки), не будет внедрена в сознание каждого человека, мы немногого добьемся и денег не найдем на то, чтобы все свои «хотелки» удовлетворить. Культура активной жизни (а физическая культура — это, безусловно, часть культуры) должна присутствовать на реке, в том числе, в черте города. Поэтому я призываю всех, как вновь создаваемые сообщества, так, например, и федерации видов спорта (которым, как нашей — до сотни лет) в случае необходимости принять активное участие в эксплуатации реки, но не в варварской эксплуатации, а в бережной. И не только набережной, но и самой реки. 

Ольга Шевченко: В настоящее время ведется разработка схемы Екатеринбургской агломерации. Эта территория полностью укладывается в рамки этого проекта, в рамки разработки схемы. Поэтому сейчас есть еще возможность использовать эту ситуацию и развернуть ее в нужном направлении. Исправить ее. 

Реплика из зала: Академия Наук говорит, что там целая цивилизация была, ее надо сберечь! Музей под открытым небом!

Вопрос из зала: Здравствуйте. Саша, простой горожанин. Большое спасибо за прекрасную беседу. И большое спасибо главному архитектору. Я двадцать лет живу в этом прекрасном городе и всегда думал, что главный архитектор — это мифологическое существо как Баба Яга или Дед Мороз, потому что ничего в этом городе не говорит о том, что он существует. Спасибо, что вы показались. 

Дмитрий Колезев: Андрей Викторович, между прочим, проектировал некоторые здания, заметные в этом городе. Персонаж совершенно реальный. 

Саша: Я говорю не про отдельные прекрасные здания. Смотрите, вот здесь нужен мостик на стрелке, там нужен мостик на Кренкеля. В чем функция главного архитектора, если бы он был, как я себе это представляю — городу нужна связность. Это первое. 

Второе. Городу нужно уменьшить нагрузку. Вот эти дурацкие «человейники». Мы должны брать большие деньги и нафиг выносить стройки, учитывая высотность зданий, допустим, в сторону Малого Конного переулка.

Что главное в архитектуре? Как в войне, главное — деньги. Кто у нас в городе контролирует деньги? Или мэрия, или Городская дума — есть две версии. Получается, без контроля за мэрией и Городской думой активные горожане не смогут сделать ничего хорошего. Большое спасибо. Спасибо прекрасным застройщикам. 

Дмитрий Колезев: Спасибо. Может, у Андрея Викторовича есть реплика в ответ на реплику о главном архитекторе? 

Андрей Молоков: Я не первый и не последний главный архитектор. А роль главного архитектора не в том, чтобы все было одинаково или как хочет главный архитектор. Он некий дирижер. 

Саша: А оркестр?

Дмитрий Колезев: А оркестр — это застройщики и архитекторы всего города?

Андрей Молоков: Если говорить про облик города, то нам есть чем гордиться. Когда мы здесь живем, у нас глаз замыливается, мы считаем, что мы второсортный, второстепенный, некрасивый город. Давайте свежим взглядом посмотрим. 

Александр Шилков: Я хотел бы добавить. Действительно, Екатеринбург — один из немногих городов России, который сохранил и не дал застроить берег пруда и набережную, сохранил в приличном виде. Съездите в Тюмень, еще в какой-то город, там просто…

Дмитрий Колезев: Что это значит — сохранил и не дал застроить? Мы только что говорили о том, как надо застраивать берега пруда.  То, что он не застроен, — это преимущество или недостаток?  В чем концепция? Я не понимаю. 

Александр Шилков: Вот это общественное место, где мы находимся, на берегу. Это публичное общественное место, полезное для всех жителей города. 

Дмитрий Колезев: Вот, напротив строится жилой комплекс «Макаровский квартал». Это хорошо или плохо? А «Атомстройкомплекс» строит на берегу — это хорошо или плохо?

Александр Шилков: Я в контексте того, что через главного архитектора, наверное, и выполняется баланс сил. Застройщик многого хочет. У застройщика свой интерес, у города свой интерес. Главный архитектор в данном случае, выражает интересы горожан.

Дмитрий Колезев: Хотелось бы думать.

Александр Шилков: Должен, в моем понимании. Он должен договариваться. Через него происходит диалог. А архитектура…

Андрей Молоков: Она многообразна.

Александр Шилков: Да, многообразна.

Дмитрий Колезев: У нас самый первый «Горсовет» был посвящен вопросам архитектуры, тут был предшественник Андрея Викторовича Михаил Борисович Вяткин, мы много разговаривали про роль главных архитекторов. Так что сегодня давайте больше про реку.

Вопрос из зала: Добрый день. Меня зовут Равиль Фаритович Аудеев. Я вот здесь послушал, мне очень понравилось выступление наших архитекторов. Хочу сказать, что у нас замечательные архитекторы и масса идей. Это позволяет прорабатывать и продолжать. Если не отступать, а действовать, то в этой ситуации мы можем добиться неплохих результатов в положительном ключе. 

У меня есть вопрос. У нас люди мусорят. Все это видят, создаются сообществ. Я сегодня, например, тоже убирал мусор вместе с сообществом. Дело в том, что у нас почему-то не ужесточаются законы. Человек, например, начал бросать окурки на дорогу, сфотографировали, отправили в полицию, штраф — 1000-5000. В реку кидает бутылки  — штраф. Не заплатил в первый месяц, во втором — удваивается, снова не заплатил — берешь метлу в руки и пошел. С помощью полиции. У нас накопится денег, и бюджет моментально пополнится, я вас уверяю! И мы с помощью этих денег…

Дмитрий Колезев: Очистим реку.

Равиль Аудеев: Это будет более эффективно, с моей точки зрения. 

Еще один немаловажный момент. Видел на Е1 статью, что на 2021 год планируется очистка Шарташа и еще чего-то — либо пруда, либо реки, я точно не помню. Было прописано — какие очистительные сооружения планируются. Будут ли привлекаться какие-то европейские люди, у которых большой опыт в этом деле? Я вижу, что не все так плохо. Потихонечку, но прогресс идет в этом направлении. 

И еще момент. Вот, заводы, фабрики, птицефабрикы. Я общался с некоторыми директорами, они признают, что сливают в реку: «А что вы хотите? К нам приходят природоохранные инспекторы и предписывают делать очистительные сооружения, но они очень дорого стоят. И сразу вопрос. Нам птицефабрику или завод дальше развивать или просто закрыться?» И они пытаются искать варианты, чтобы договориться. Вы поймите одну вещь, очистительные сооружения — это недешевое удовольствие. Предприниматели не могут этого, они просто закроются. Но если вы хотите решить эту задачу, нужно это делать совместно! 

На правительственном уровне сейчас решается вопрос об экологическом налоге. Это один из вариантов, когда люди будут платить деньги. Но мы всегда задаемся вопросом: «А почему мы?»

Я отвечу так: «А кто еще?»

Мы же сами засоряем. Обычные люди засоряют реку, а винят чиновников. Зачем? 

Подытожу: нам необходимы сообщества, но нужны и законодательные вещи, чтобы ужесточать наказание для тех, кто мусорит. Тогда мы в комплексе решим эту задачу.

Дмитрий Колезев: Спасибо. По поводу промышленных предприятий, которые сливают отходы в Исеть, насколько я знаю, это очень актуальная проблема. По-моему, в Генплане только до 2035 года значится установка очистных на всех промышленных сбросах. Так что сейчас ситуация продолжается, в том числе поэтому, река такая грязная.

Вопрос из зала: Добрый вечер! Меня зовут Сергей Ермак  у меня четыре конкретных вопроса четырем людям. Сначала к Александру. Вы сказали, что вам кто-то мешает благоустраивать набережную. Вопрос простой. Кто вам мешает благоустраивать набережную? У меня такое ощущение, что Главархитектура только за, если застройщик вложится и сделает красивую набережную.

Александр Шилков: С точки зрения земельных отношений прибрежная полоса не может быть в чьей-то собственности. Я только об этой проблеме говорю. Если нам Главархитектура скажет: «Делайте под свою ответственность, но это ничье», ну, мы пойдем, с удовольствием будем делать. Так «Клевер», кстати, сделал прибрежную зону, никого не спросив.  Получилось красиво, все радуются.

Сергей Ермак: Почему вы не можете сделать, никого не спросив? В тех же «Огнях Екатеринбурга» довольно грустная набережная, прямо скажем. 

Александр Шилков: Там благоустройство выполнено строго в границах нашего участка, к сожалению. 

Сергей Ермак: Второй вопрос Андрею Молокову. Сколько денег заложено на благоустройство Исети в 2019–2020 годах, если такая цифра есть? Это к вопросу о воздушных замках, граните, чугунине и подобных вещах.

Андрей Молоков: Парадокс в том, что департамент архитектуры не осуществляет строительство своими силами и не выполняет функций заказчика. Мы не владеем финансовой стороной, мы только направляем этот процесс в нужном русле. Поэтому не отвечу вам.

Сергей Ермак: Хорошо. Вопрос Жене Волкову. Мне кажется, что было бы разумнее посмотреть на реку целиком, а не делать ее как лоскутное одеяло, что сейчас происходит. Где-то «Стрелка» поработала, где-то застройщики пришли, «Клевер» или еще кто-то. Получается лоскутное одеяло. Это разумно в нынешних условиях или было бы лучше посмотреть на реку целиком?

Евгений Волков: Действительно, было бы лучше посмотреть на реку целиком. На моей памяти, такая инициатива была, она исходила как раз от застройщика. Идея была очень хорошей, грубо говоря, застройщики за свой счет заказывают разработку концепции, чтобы появились единые правила игры. Чтобы застройщикам было понятно, как работать с участком реки, какие требования, как должно здание подходить к берегу, где должна быть велодорожка или что-то еще. Такая концепция была бы очень полезна. Другой вопрос в степени детализации. На мой взгляд, нет смысла прорабатывать и все расчерчивать, как это делается сейчас на участках, для которых нет реального финансирования.  Когда до них дойдет дело, исходные данные поменяются, продолжат какую-нибудь другую сеть, построят здание, и это утратит актуальность. Концепция реки в целом должна прорабатываться в довольно общем виде, чтобы было общее понимание: какой берег пологий, какой — крутой, где застраивается, где не застраивается, где велодорожки, где бегуны. Тогда это общее понимание в дальнейшем можно было бы фрагментировать.  Но насколько я понимаю, у Главарахитектуры и сейчас есть общее понимание. Проекты, которые Андрей Викторович показывал, друг другу не противоречат. Велодорожки идут из участка в участок, за этим Главархитектура следит, слава богу, чтобы они потом между собой состыковались. 

Сергей Ермак: Последний вопрос к Музею истории Екатеринбурга. Вы классно рассказали про историю, семь пластов, эмоции, которые можно испытывать от реки. А можно ли сейчас воплотить эту историю, сделать историческую зону на каком-нибудь участке, например, на Патрушихе, где были первые железоделательные заводы? Есть какие-то подобные идеи? 

Евгений Бурденков: Это к историкам меньше всего имеет отношение. Такие проекты были и в советское время, когда пытались как раз у речки Патрушихи пытались сделать исторический сквер, связанный с первым Уктусским заводом. Это было в 1960–70-е годы, но ничего не получилось. Вообще есть ощущение, что в Екатеринбурге история не воспринимается как ресурс. Получается, что Екатеринбург живет без истории. Когда архитекторы берутся за какие-то проекты, история практически исключается. 

История — это некая традиция бытования города. Никто этим не пользуется, и это никому не нужно. Думаю, что даже у большинства сидящих здесь есть ощущение, что у Екатеринбурга нет истории. Я могу доказать эту теорему, пройдясь по конкретным примерам. Каждый раз архитекторы, заказчики и городская власть (до революции или после), как будто кладут белый лист, и все делается заново. 

Одно из самых больших преступлений, совершенных по отношению к реке — уничтожение «Монетки»: Екатеринбургского монетного двора, гранильной фабрики, частично Екатеринбургской механической фабрики. Это Исторический сквер, который мы получили, недоделанный, и, если честно, убогий в отношении исторических смыслов. А ведь это был наш Екатеринбургский «Кремль», который объяснял, почему Екатеринбург находится в этом конкретном месте, почему Исеть — это главная его прелесть, его главное чудо. Почему Екатеринбург очень прочно связан с Исетью.

Наши большие архитекторы — Алферов, Узких, они приняли решение, что надо сделать некую площадку без всего, то есть снести Екатеринбургский монетный двор, который 150 лет делал монету. А это был бы один из лучших музейных комплексов. Когда я сравниваю, кто как к себе относится, то понимаю, что Нижний Тагил в этом отношении выигрывает на 100 процентов, это честный уральский город с историей. 

В Екатеринбурге к истории относятся как к пиар-проекту, журналистам нужно что-нибудь «интересненькое». И у застройщиков примерно такое же отношение. Они тоже обращаются в Музей истории Екатеринбурга за чем-нибудь «интересненьким». А как важный ресурс история не используется.

И последнее, что хотел сказать. Что такое история для меня? Это лицо Екатеринбурга — серьезное, осмысленное.  У Екатеринбурга нет лица, которое бы соединяло все его пласты: дореволюционный Екатеринбург, советский Свердловск и современный. Это три раза разных лица, и порой, доходит до шизофрении. Я говорю не в плане архитектуры, а вообще в историческом смысле, когда ты из одной исторической области в другую переходишь, такое нагромождение смыслов, что «башню сносит». Говорить серьезно о том, что у кого-то в этом городе есть интерес к истории, нельзя. Спасибо.

Дмитрий  Колезев: На этом мы закончим. Друзья, спасибо! Благодарю всех спикеров, которые приняли участие. Было содержательно и интересно. Приходите на следующий «Горсовет». Мы его проанонсируем.      

Организаторы — ItsMyCity.Ru и Бюро 100.

Площадка — «Паблик Маркет» (Ельцин Центр).

Партнер — «Атомстройкомплекс».

Фото — Игорь Брук.

Видео — Михаил Некрасов.

Расшифровка — Екатерина Петрова. 

Поделись публикацией: