Леонид Волков уехал из Екатеринбурга четыре года назад. За его плечами была работа заместителем генерального директора IT-компании «СКБ-Контур», деятельность на посту депутата городской Думы, участие в громких общественных акциях. В конце февраля он посетил город как глава предвыборного штаба Алексея Навального: вместе с политиком они открывали свердловское отделение. В беседе с IMC Леонид рассказал, почему не может пройти мимо уральских вывесок в Москве, какие плюсы дает конфликт из-за Храма-на-воде и сможет ли Екатеринбург войти в ряд ведущих мировых мегаполисов.
Леонид, как прошло открытие штаба?
Отлично! Волонтеров было больше, чем в пятимиллионном Питере. Однако более всего меня поразило огромное количество новых лиц. Интересно, что когда мы проводили пресс-конференцию перед открытием штаба, то 75% журналистов я знал в лицо, а 50% знал по именам еще со времен, когда я был депутатом гордумы. А на встрече с волонтерами среди 300 человек я сначала не увидел ни одного знакомого лица. Потом, конечно, подтянулись старые сторонники, но новых лиц было гораздо больше. Возраст примерно 18-19 лет, студенты. Получается, им было по 14-15 лет, когда я уехал из города 4 года назад, то есть это совершенно новое поколение. Огромная толпа прекрасных ребят, которые задают умные, правильные вопросы. Реально приятно посмотреть!
Очень интересно узнать ваше мнение о том, как изменился Екатеринбург за те 4 года. Может быть, отметите какие-то новые интересные места?
Единственное изменение, которое я успел почувствовать, это появление огромного количества новых гастрономических мест. Я так понял, что сейчас город переживает какую-то хипстерскую лихорадку. Даже «ДаблБи» открылся. Кстати, в нашем офисном центре в Москве расположен один из первых «ДаблБи», и, если честно, они меня заразили своей кофеманией. Я делаю дома аэропресс, у меня есть дриппер, то есть я привык к хорошему кофе и ко всем эстетским заморочкам. Но я заметил интересную особенность: если в московском «ДаблБи» подают только кофе и больше ничего, то в екатеринбургском обязательно будет и панакота, и тирамису, и всевозможные булочки.
То есть уралец пока не готов окончательно удариться в эстетство и хипстерство, и это хорошо.
Я кстати помню, когда в Москве в районе 2000-х был бум кофеен, в Екатеринбурге открылась «Кофейня № 7» на Малышева – 8 Марта. Так вот главным ее отличием от московских заведений было то, что у нас в кофейне продавались борщ и пельмени, потому что концепция «только кофе» здесь бы не сработала.
О грустных изменениях в городе: когда я ехал из аэропорта, с горечью обнаружил, что закрылся знаменитый старинный «Магнум», самый первый, который был на пересечении улиц Белинского – Декабристов. Этот «Магнум» я, между прочим, всегда приводил в пример, потому что Москва, конечно, велика и широка, но магазина с таким же хорошим и широким винным ассортиментом там нет. Я всегда удивлялся, как здесь выживает этот «Магнум», не слишком ли он сложен. Видимо, оказался все-таки сложным. Это очень печально.
У меня как раз был вопрос, чего вам не хватает в Москве из того, что есть в Екатеринбурге.
Ну, я ответственно заявляю, что в Москве нет такого винного магазина. Правда, теперь и в Екатеринбурге нет. Зато в Москве скоро открывается «Золотое яблоко», и там по этому поводу наблюдается ажиотаж. Я даже испытываю гордость по этому поводу, ведь теперь наконец-то москвичи узнают, что такое настоящий парфюмерный супермаркет.
Все московские барышни наслышаны про этот магазин, завидуют Екатеринбургу и ждут не дождутся открытия.
Вообще надо сказать, что у меня есть вот это местечковое, провинциальное чувство, когда сердце радуется при виде чего-то родного, уральского. Например, когда идешь по Тверской и видишь вывеску «Банк 24.Ру» (банка уже давно нет, просто помещение до сих пор не сдано), в голове сидит мысль: «Это были наши ребята, из Екатеринбурга». Или кафешки «Поль Бейкери». Я вообще не фанат этой сети, но когда я вижу знакомые желтые вывески в Москве, мне приятно, что наш бренд захватил рынок. Такие мелочи греют душу.
А вы вообще часто теперь бываете в Екатеринбурге?
В декабре у мамы был день рождения, и я прилетал на денек, а до этого не был долго из-за подписки о невыезде (15 месяцев длилось расследование по так называемому «микрофонному делу», когда Леонида Волкова обвиняли в воспрепятствовании деятельности журналиста. – Прим. IMC). Сейчас у нас будет очень плотный график поездок по стране в связи с предвыборной кампанией, так что пока все мои визиты будут связаны с ней. Кампания требует поездок в 77 регионов страны, и в первую очередь я буду ездить туда, где будут какие-то сложности. А, судя по открытию нашего штаба, в Екатеринбурге у нас будет меньше всего проблем, так что, к сожалению, сюда я буду приезжать достаточно редко.
Что-то можете сказать про общее настроение в городе, со стороны вам сейчас, наверное, легче судить? Вообще следите за тем, что в Екатеринбурге происходит?
Конечно, слежу, и не устаю повторять, что уральская земля все-таки богата талантами. Вот Евгений Ройзман – к нему можно относиться по-разному, и я сам далеко не во всем с ним согласен, но я езжу по городам и вижу, что мэр, который доступен и открыт, который бегает с горожанами на Плотинке и у которого в мэрии нет охраны, намного лучше типичного унылого чиновника на «Мерседесе». Он задает очень правильный вектор и общее настроение, и это, конечно, повод для гордости. Ведь ни в одном другом российском городе такого мэра нет.
Или другой недавний пример, который меня очень вдохновляет и показывает особенность Екатеринбурга – две громкие отставки. Первая – Тимур Абдуллаев, главный архитектор, который ушел в отставку из-за ситуации с Храмом-на-воде, вторая – Евгений Липович, вице-мэр, который ушел в отставку из-за ситуации с транспортной системой. С одной стороны, это, конечно, плохая история. Жалко, что главный архитектор города не может заблокировать постройку, с которой он не согласен, а вынужден уйти в отставку. Грустно, что человек, который отвечает за общественный транспорт, не может провести пусть и непопулярную, но важную и нужную реформу, и поэтому уходит в отставку. Но, с другой стороны, назовите мне хоть один российский город, в котором чиновник уйдет в отставку по причине того, что он с чем-то не справился или с чем-то не согласен. Нет такого города.
Перед нами уникальный пример того, как в Екатеринбурге все еще морально-этическая сторона проблемы превалирует над деловой и финансовой.
В наше время это ужасно важно и это нужно ценить. В Москве такого нет уже очень много лет.
Почему, на ваш взгляд, так получилось?
Наверное, воздух здесь такой. На Урале всегда жили свободные, талантливые люди, а таким людям нужно разнообразие. Современная цивилизация – это цивилизация городов. 99% того, что создается в мире: от «Убера» до современного искусства, от нового формата заведений до технических открытий, происходит в больших городах. Всего в мире таких городов штук 30-40: Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Торонто, Лондон, Париж, Берлин, Токио, Сингапур, Шанхай, Москва и так далее. Все важное в мире создается в системе этих городов. Это города с населением 10-20 миллионов, некие конгломерации. И там люди могут объединиться по любым критериям и всегда найдут себе единомышленников. Можно организовать какой угодно бизнес, и для него будет рынок просто потому, что это большой город. При этом, с одной стороны, сам город является питательной средой для появления разного рода идей, а с другой стороны, для своего развития город требует этого разнообразия. При совпадении этих двух факторов в данной среде вырастают успешные стартапы, барбершопы и гастропабы. Это базовое требование конкурентоспособности в современном мире. Сейчас, когда границы стерты, когда перелеты стремительно дешевеют, человек выбирает не страну, в которой он хочет жить, а город. Человек выбирает между Лондоном и Сан-Франциско, а не между Великобританией и США.
Москва при этом развивается очень разнонаправленно, в чем-то она эту конкуренцию выигрывает, а в чем-то проигрывает. Ситуация в стране, конечно, тоже влияет на восприятие конкретного города, и Москва в этом смысле, увы, сейчас представляется менее конкурентоспособной.
Где же здесь место для Екатеринбурга?
Понятно, что он не является глобальным мегаполисом, который будет генерировать новые тренды. Однако Екатеринбург может успешно внедрять и адаптировать уже прижившиеся лучшие мировые практики, для которых есть рынок. Здесь уже появились хипстерские кофейни с деревянными интерьерами, барбершопы и сервисы такси. Это, кстати, тоже требует определенного состояния умов и культурной среды. Екатеринбург конкурирует с другими российскими городами за ощущение места, где люди, что-то создающие в новой экономике, хотят и готовы жить. Ему сложно в этой конкурентной борьбе, но есть какие-то базовые компоненты, которые его выгодно отличают. Один из ценнейших компонентов – относительно свободный воздух. Это важная интегральная часть разнообразия.
Очень показателен в этом плане пример Сан-Франциско – города, где впервые открытый гей стал муниципальным депутатом – Харви Милк. Это связано с последующим экономическим чудом Кремниевой долины. Связь эта не прямая, а через культуру, через то самое разнообразие, где люди могут взаимодействовать, привносить свой опыт и культурный бэкграунд. Потом на этой почве вырастают «эпплы», «уберы» и прочие прекрасные вещи, которым мы обязаны современному миру.
Вы сказали, что сейчас человек выбирает не страну для жизни, а город. Почему вы выбрали Москву?
Я выбрал Москву, потому что понял для себя, что хочу реализовываться в политике, а политика в России, к сожалению, делается только в Москве. У нас как раз написано в одном из ключевых слоганов кампании: «Доверять людям, а не решать все в Москве». Очень важно сделать Россию полицентричной, децентрализованной. Как в Америке, где ты можешь получить одинаковое качество жизни и разнообразие практически во всех крупных городах страны. В этом залог успеха. Не нужно всем ехать в Нью-Йорк или Вашингтон для самореализации. Сейчас все стартаперы стремятся в Сан-Франциско, но там уже арендные ставки выросли в 2-3 раза. Вырастут еще, и новая Силиконовая долина появится в условном Бостоне.
Так уже произошло в Европе, где всю жизнь столицей стартапов был Мюнхен, а сейчас из-за дороговизны все стремительно перетекает в более дешевый Берлин. А в России ничего не может перетечь из Москвы. Все сосредоточено в столице. Это огромная проблема, которая препятствует развитию страны.
Нам нужно сделать так, чтобы Екатеринбург, Казань, Новосибирск и еще несколько городов включились в эту конкуренцию, насколько это возможно.
При этом мы видим, и это нас очень вдохновляет, что в регионах нашу кампанию встречают с огромными ожиданиями и гораздо теплее, чем в Москве, потому что люди почувствовали, что от них что-то зависит.
Я не могу не поднять тему строительства Храма-на-воде. Тем более что именно вы в 2010 году организовали митинг в защиту площади Труда. Вы верите, что храм построят?
Я ни разу не верю в то, что храм построят. В 2010 году была куда более благоприятная ситуация для постройки храма на площади Труда. Была политическая воля сильного губернатора и архиепископа, но и тогда у них ничего не получилось. При этом я напомню, что митинг 10 апреля 2010 года произошел в тот же самый день, когда упал самолет президента Польши под Смоленском. Так что у нас не было никакой федеральной паблисити, не вышел ни один сюжет на федеральных каналах, и все равно нашего тогдашнего стихийного протеста хватило для того, чтобы на долгие годы отложить идею строительства храма на площади Труда. Заметьте, сейчас всячески подчеркивается, что никто не собирается трогать площадь Труда и другие знаковые для города места. А сейчас 200 человек прошлись вдоль пруда, взявшись за руки, 23 февраля, и об этом написали все федеральные СМИ. Тема уже в поле зрения, ее не получится замолчать. Все, что нужно сделать – добиться, чтобы в следующий раз на улицы вышло не 200, а 500 человек.
Я воспринимаю эту ситуацию крайне оптимистично и считаю, что если горожане не отступятся от уличного протеста, то победа не просто вероятна, а неизбежна.
Здесь мы можем провести параллель с транспортной схемой. Люди были против предложенных изменений, и власти решили не принимать непопулярную реформу в предвыборный год. Как вы думаете, в итоге все-таки Екатеринбург проведет реформу общественного транспорта?
Я боюсь, что сейчас эту реформу надолго забыли. Вообще, признаюсь, что новая транспортная система – это моя боль, потому что у меня даже в детстве была такая игра: я ползал с карандашами по карте Екатеринбурга и придумывал новую схему транспорта. Так что мне всегда это было очень интересно, и я ужасно завидую людям, которые занялись реформой общественного транспорта. На мой вкус, в итоге получилась очень крутая схема. При этом, как я уже писал, город провалил PR-сторону ее внедрения. Также отмечу, что новую схему нельзя вводить без нормальных пересадочных узлов и без повременной оплаты.
Так или иначе, на примере реформы общественного транспорта мы увидели, что более-менее организованный гражданский протест и явное неприятие со стороны горожан привели к тому, что эту реформу отодвинули, если не похоронили. И это еще раз нам доказывает, что если горожан что-то не устраивает, то самый действенный способ – организованный уличный протест. Вся история последних лет нам это доказывает.
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.