К Всемирному дню поэзии мы решили рассказать об уральских поэтах, которые живут и работают в Екатеринбурге. Сегодня мы представим вам семь авторов, которые расскажут о том, как они начали писать стихи, что их вдохновляет, может ли поэзия стать работой и о многом другом. Разумеется, стихи поэтов вы также сможете найти в тексте.
СЕРГЕЙ ИВКИН
Фото: Вадим Балабан
Родился в Екатеринбурге в 1979 году. Автор книг «Пересечение собачьего парка» (Нижний Тагил, 2007), «Йод» (Нью-Йорк, 2012), сборников «Конецоценок» (Екатеринбург, 2008), «Воробьиные боги» (Челябинск, 2009). Один из редакторов третьего тома «Антологии современной уральской поэзии» (Челябинск, 2011), персонаж «Энциклопедии уральской поэтической школы» (Челябинск, 2013).
Общей схемы или принципа у пишущих нет. Каждый находит свой метод, свои законы, свои возбудители и раздражители для творчества. Для меня лично поэзия – разновидность музыки, записываемая буквами. Курт Воннегут говорил, что для него музыка – главное доказательство существования Бога на земле. И для меня самого стихи начались как сообщение о чуде. Нечто происходит с тобой, что обычными словами не высказать, потому что как рассказать о шаре, если в твоей лексике до этого момента существовали только отрезки, треугольники, квадраты и круги? Вот и начинаешь из имеющихся слов строить конструкцию, максимально приближенную к тому, что пока что имени не имеет. Изначально я рассказывал просто о собственных ощущениях, вплоть до телесных: сидит подросток в темной комнате и ощущает, как сквозь его голову проходят потоки ангельской информации, он только кабель для связи…
Моя названная сестра, поэт Инна Домрачева, однажды назвала мое творчество «монументальным импрессионизмом»: то есть мгновение жизни, раздутое до эпоса. Долгое время базовой темой я считал отношения человека и пространства. Во мне есть цыганская кровь, но ни петь, ни танцевать, ни заниматься угоном автомобилей не сложилось, так хотя бы тягу к дальним странствиям сохранить. Впрочем, путешествую я не часто, и не каждая поездка приносит стихи. Сейчас я понял, что для меня важно именно само переживание многомерности окружающего мира, а его испытать можно и не выходя из комнаты. Я пишу о том, что мы бессмертны, но пока живы, нельзя разделять душу и тело, понятия высокого и низкого весьма условны, все взаимосвязано, и наши решения многое меняют в устройстве мира вокруг нас.
Мой учитель Андрей Санников изначально говорил, что у поэта должна быть другая профессия, которая будет помогать ему уходить из книжного мира. Общая болезнь многих литераторов: стихи написаны через чужие стихи. Необходима плотная связь с текущим моментом. Но хобби поэзию назвать нельзя, потому что ты всегда поэт. Превращение поэзии в работу возможно, создание имени, преподавание или редакторство, но я для себя такого не ищу.
Опубликовать стихи очень легко. Есть интернет. Плохие стихи там продвигаются гораздо быстрее хороших. Для каждого пишущего может найтись свой читатель. Через интернет, если создается некий вес имени, можно попасть и в журнал. Книгу за твой счет напечатает без всякой цензуры почти любое издательство. Я две свои книги издал за свой счет – как я их видел сам. Две мне издали друзья – как мои стихи желали видеть они. Книга – это завершенный набор сведений и навыков, передаваемый тобой своему альтер-эго, с которым в реальности ты можешь и не встретиться, а встреча ваша необходима, и для него, и для культуры, в которой он растет.
Первое чтение моих стихов на публику было в пятом классе. Стихи были плохи. Они мне приснились и, как оказалось, частично были заимствованы подсознанием из народного эпоса. Меня обвинили в плагиате. После этого в школе я стихи на публику больше не читал. Предпочитал печататься, но не выступать. Обвинения во «вторичности», впрочем, продолжаются и по сей день. Я составляю свои тексты как из кусочков собственной жизни, так и кусочков мировой поэзии, музыки, живописи, кинематографа. 15 лет я проработал конферансье и дизайнером в молодежном музыкальном клубе «Свезар», так что сцена стала родным домом. И к публичным чтениям я стал относиться как к выступлениям вокальным: надо быть в голосе, в состоянии, в имидже. С 2006 года я попал внутрь огромного культурного проекта Виталия Кальпиди «Уральская поэтическая школа», так что теперь выступаю я достаточно часто, и в библиотеках, и в музеях, и в концертных залах. Но до сих пор четко разделяю то, что я выношу к публикации, и то, что я подаю на публику. Стихи глазами и стихи на слух – разные вещи. Но звучание в приоритете.
Жемчуг
Без бюстгальтера, без макияжа,
сняв дешевые медь и латунь,
отражаешься в створках трельяжа,
оголив из-под майки июнь.
Мне с тобой говорить не комфортно,
я пытаюсь пристроить зрачки
на торшер, на обложку «Мир фото»,
на облезлой гардины крючки.
Проваливший аферу подельник
(даже если и наоборот),
я смотрю: совершенно отдельно
от лица раскрывается рот.
Обвинений подкожных припадок,
затяжные обиды в цвету –
и три ракурса острых лопаток
умножают твою правоту.
Я – толстеющий, вечно колючий,
увлеченный бесплатным трудом –
на тебя с наслаждением глючусь,
полыхая ушами притом,
потому что сквозь россыпь иллюзий
проступает, как сквозь трикотаж
на твоем перламутровом пузе,
благодарности высшей мандраж.
ДАРЬЯ КРАПИВИНА
Фото: Ксения Белкина Я родилась и выросла в Екатеринбурге. Окончила филологический факультет УрФУ, кафедру русской литературы ХХ и ХХI веков. Работаю с детьми: веду этикет и исторические танцы, ставлю с ними сценки и спектакли. Занимаюсь танцами, люблю яхтинг, фотографию, декор, путешествия. Стихи начала писать в 5 лет, в 1996 году была удостоена литературной премии «Призвание» в номинации «Серебряное перышко». В 2001 году вышла моя первая (детская) и очень красочная книжка стихов «Волшебные таблетки» с рисунками маленьких читателей, но тираж был совсем небольшой. Это, скорее, был самиздат, чем полноценная книга… После этой книги был поэтический застой, который продолжался почти восемь лет. В 2013 году совместно с Лешей Шестаковым мы выпустили поэтический сборник-перевертыш (с одной стороны его стихи, с другой – мои) под названием «Мама не поймет». Выпустили сами, без помощи Союза писателей. Издать стихи легко, если есть желание и деньги, однако нужно сразу понимать, для чего, для кого и в каком объеме это делать. Мы с Лешей изначально воспринимали все это как игру, а уже потом, когда книжка вышла, поняли, что к подбору стихов нужно было относиться более тщательно. Я снова убедилась в том, что после выхода сборника (а сборник это определенный итог какого-либо стихотворческого периода) трудно писать стихи. Уже стыдно писать хуже, чем было, нужно расти, не возвращаться к тому, что уже было тобой написано, признаться самому себе, что так, как ты писал раньше, уже нельзя. Сейчас я работаю над переизданием своих детских стихов, но не в формате поэтического сборника, а книжки для детей. Должно получиться кое-что очень интересное. О чем я пишу? Трудный вопрос, на который можно ответить очень просто: о любви. На данный момент это камерная ситуативная любовная лирика: сюжет закручивается в пространстве отдельно взятой истории, прорастает сквозь время и действие и становится большим, чем просто отношениями конкретной пары, мужчины и женщины. Вообще, свои стихи очень трудно анализировать, поскольку объективности здесь мало. Все истории, в стихах описанные, конечно, возникают в жизни; если писать о том, чего не было или о чем не знаешь, это будет выглядеть нелепо и смешно. Но не всегда все происходит именно так, как в мире реальном. Я бы даже сравнила поэта с режиссером. Режиссер видит всю картину в совокупности актерской игры, костюмов, декораций. Поэт, пережив какую-либо (часто стрессовую) ситуацию, подсознательно анализирует происходящее, калибрует слова, воссоздавая тот мир, в котором он тогда оказался, но при этом что-то меняет, выкидывает какие-то реплики, создает новый спектакль. Выходит, что сочинительство – своеобразная психотерапия, без которой поэту было бы очень плохо.
Луна с лицом младенца Рафаэля Здесь светит. А на том конце земли Ты жадно кофе пьёшь, но пьётся время, И дочь читает вслух Экзюпери. Молюсь за пыль души твоей и нашей, В земле чужой колени преклоня. Приняв прощенье из церковной чаши, За все твои грехи себя кляня, Я знаю, что нет дома, лучше сердца, Что всё пойдёт по кругу без причин. Пока звенит полуденная месса, Пока в моих руках лишь пять морщин, Пока река не льётся через Лувр, Пока отцы не шлют почтовых карт, Пока ты можешь, громко крикнув: «Дура!», Бежать среди шеренг метровых парт. Пока ты подворачиваешь брюки, Пока смеётся сахарный петух, Пока торгуют добрые старухи, Не говоря тебе ни слова вслух. Пока рояль ты можешь бить по крышке, Себе представив сказочный орган. Пока тебе, обычному мальчишке Никто ещё про смерть не рассказал.
ЯРОСЛАВА ШИРОКОВА
Я – поэт, соединяю строчки рифмой с того момента, как начала мыслить. Так и повелось, подарок на все праздники родным – мои стихи. Никто и не думал, что не брошу это занятие и в 21 год.
Я заканчиваю педагогический университет по специальности филолог-лингвист, работаю учителем английского языка для дошкольников. Вдохновляют меня хорошие стихи и выступления других авторов, а еще различного рода переживания – от слова «жить», моя работа с детьми и постоянное за ними наблюдение. Поэзия для меня – работа над словом и состоянием.
Выступаю со стихами я часто, это для меня лишний повод услышать стихотворение со стороны, пережить волнение за него.
***
Воровато проспав, я ломлюсь в половину себя. Дует спелой зимой, в этом крае все люди как совы. Заострённый рукав превращается по февралям в невесомость. Проводив Рождество до моста , искривляю маршрут и уже не спешу, по короткому ноги длиннее . Дети знают не всё, и поэтому ласково лгут как умеют.
КОНСТАНТИН КОМАРОВ
Поэт, литературный критик, филолог. Родился в 1988 году в Свердловске. Выпускник филологического факультета Уральского федерального университета им. Б. Н. Ельцина (бывш. УрГУ им. А. М. Горького). Автор рецензий и литературно-критических статей в журналах «Новый мир», «Вопросы литературы», «Урал», «Знамя», «Октябрь» «Гвидеон», «Вопросы литературы» и др., газетах «Литературная Россия», «НГ. Ex Libris». Лауреат премии журнала «Урал» за литературную критику (2010). Лонг-листер (2010) и финалист (2013) премии «Дебют» в номинации «Эссеистика». Автор трех сборников стихов. Редактор-составитель ряда поэтических сборников и антологий. Член редколлегии энциклопедии «Уральская поэтическая школа».
Стихи я начал писать лет с пятнадцати и очень быстро втянулся в это дело, ибо оно было связано с немыслимым кайфом от предельного уплотнения в строку мысли и эмоции, от самого процесса конденсации смысла.
Лирический сюжет отличается прерывистостью, пунктирностью, зигзагообразностью, в большинстве лирических стихотворений трудно выделить тему как таковую, скорее, стоит говорить о неуловимой и неформулируемой словесной цитоплазме, проще говоря – о чуде. Все стихи – о жизни, о смерти и о любви. О прекрасном и о страшном. Иного не дано. А если уж совсем конкретизировать, то каждое стихотворение – о самом себе, о том, как скрещивается уникальное, неповторимое индивидуальное его содержание с универсальным, общезначимым.
Публикация стихов и издание книг имеет достаточно опосредованное отношение к собственно творческому процессу, к очной ставке с чистым бумажным листом, к экзистенциальному разговору с Другим в себе. Издать поэтический сборник сегодня очень просто, тем паче за свой счет, но он, скорее всего, будет почивать в бозе, ибо времена нынче непоэтические и поэзия – наиболее ущербный сегмент литературного процесса. Лично для меня издание книг – это необходимость зафиксировать в виде некоего артефакта какой-то этап своей поэтики, отчеркнуть его, чтобы идти дальше. С публикациями все немного по-другому: есть «всеядные» ресурсы, на которых каждый может потешить свое самолюбие, есть серьезные «толстые» литературные журналы, публикация в которых, даже несмотря на резкую их девальвацию в общекультурном пространстве, остается статусной и авторитетной (все-таки у нас логоцентричная страна) и легитимизирует автора в качестве профессионального стихотворца, версификатора.
Я достаточно много публикуюсь и выступаю, и для меня это в первую очередь – ретрансляция каких-то кажущихся мне важными «месседжей» во внешнее пространство и профилактика дурной герметичности, проще говоря, способ не «закабанеть» в своей келье.
Человеку, считающему поэзию своим хобби, лучше тут же бросить писать стихи, ибо таким отношением к поэтическому слову он унижает и себя, и слово. Но и работой это назвать нельзя, ибо денег за это не платят. Мне близко идеалистическое понимание поэзии, как дела жизни, как некой высокой миссии по уменьшению энтропии в мире.
* * *
Наплевать, что слова наплывают
друг на друга в усталом мозгу.
Обо мне ничего не узнают,
если я рассказать не смогу.
Но не в этом ирония злая
задыхания строк на бегу:
о тебе ничего не узнают,
если я рассказать не смогу.
Снова рифмы морскими узлами
я в бессонные строфы вяжу.
Ни о чем ничего не узнают,
если я обо всем не скажу.
ЕКАТЕРИНА СИМОНОВА
Фото: Елена Баянгулова
Родилась в Нижнем Тагиле. Окончила филологический факультет Нижнетагильского педагогического института. Публиковала стихи в антологиях «Современная уральская поэзия: 1997–2003», «Современная уральская поэзия 2004–2011», «Братская колыбель», «Ле Лю Ли», журналах и альманахах «Воздух», «Вавилон», «РЕЦ», «Уральская новь», «Урал», «Транзит-Урал», «Стетоскоп», «Волга», «Новый берег», «Гвидеон» и др. Выпустила четыре книги стихов: «Быть мальчиком», «Сад со льдом», «Гербарий», «Время». Неоднократно становилась лауреатом фестивалей актуальной поэзии Урала и Сибири «Новый Транзит». Победитель турнира поэтов «Естественный отбор» (Екатеринбург, 2002), Большого уральского поэтического слэма (Екатеринбург, 2009). Номинатор премии «ЛитератуРРентген».
Стихов я никогда не любила. Писание их считала занятием бессмысленным, да и утомительным (а изучение оных – еще худшим грехом). Хотя стихи наизусть учила быстро и зачитывала вслух перед классом без сучка и без задоринки. Так что падение мое случилось совершенно приземленно и без душевных метаний. Помнится, в институте от скуки я, девушка филологическая и домашняя, начала подписывать друзьям и знакомым на праздники открыточки. Подписывала я их, естественно, синечулковски, библиотечнокрысно и невиннодевичьи – долго, тщательно и с фантазией. Дурная и неожиданная фантазия эта и довела меня до юношеского, но вполне простительного в возрасте 20 лет убеждения в том, что так-то я, пожалуй, и грандиозный талант.
…Со временем выяснилось, что стихоплетство не есть высокое искусство и стремление к вечному и прекрасному, а является всего лишь ничем иным, как дурной привычкой, вроде курения, пьянства, склонности к неразборчивым связям и легким наркотикам (про тяжелые я уже благоразумно промолчу). Избавляться мне от сей привычки поздно, да и… это же как насквозь прогнивший коренной зуб: и вырвать жалко, и лечить – дорого, да и смысл?
Впервые свои стихи я прочла в тагильской литературной студии «Ступени». Чувствовала себя полной дурой по факту прочтения. Это был полный сюр: газетное шуршание бумажек, позади – музейные витрины с отражающими в них зажженными в три часа дня лампами, странные незнакомые (многие – бородатые, хотя среднестатистические знакомые мне на тот момент мужчины предпочитали бриться по-нашенски, по-рабочему) люди, излишне серьезно меня слушая/делая вид, что слушают и крайне неопределенно качая головой. Со стихами выступаю и сейчас. Сначала мне это нравилось, теперь же я зажралась и равнодушна.
С любимыми поэтами – сложно. Когда у человека один любимый поэт – это, по-моему, не вполне нормально, ибо чересчур уж аскетически и маниакально, а когда много – могут сразу заподозрить в легкомыслии. А у меня их очень много. Иногда даже не поэтов, а любимых текстов. И все они постоянно меняются. Впрочем, как и жизнь вокруг нас.
О чем пишу? Не знаю. Абсолютно не предполагаю, чем текст закончится. Это, по-моему, вполне нормально. Всегда должен быть сюрприз. В общем-то, если вдуматься, все тексты пишутся авторами исключительно про самих себя. В этой жизни вообще все – только о самом себе. Такова уж человеческая натура.
Я бы хотела, чтобы поэзия стала мне работой. Но, боюсь, тогда бы она мне быстро наскучила. Ибо нет ничего хуже обязаловки. Но это точно не хобби. Это ж не собирание марок, в конце концов, или коллекционирование магнитиков. Скажу, увы, крайне пафосно (аж саму выворачивает от пафосности этой, простите): поэзия для меня – это моя жизнь. Но, снижая сию пафосность, рада добавить, что это нормальная, обыденная такая, мещанская жизнь. Каждодневная такая. И это меня радует. Я в охапку с этой жизнью твердо стою на ногах.
Вдохновлять, по-моему, могут только две вещи: красота (как вещественная, так и не она) и любимые люди. Но я говорю только за себя. Ибо вдохновение, как и голова, предмет темный и изучению не подлежит.
***
я больше не знаю, что будет завтра.
у Плотинки продают ландыши, все так же идет дождь.
у мокрых цветов всегда такой запах,
как будто ты не совсем живешь,
как будто повторяешь чужие дни,
тебе незнакомые, как всегда незнакомы
люди в дожде, люди после дождя –
серый воздух и свет – зеленый –
как будто кто-то тебя окликает:
«здравствуй, ты как?» –
вглядываешься, но узнать не можешь, откуда-то зная –
это время наклоняется над тобой, как рыбак –
над уловом, чью-то левую руку в правой руке сжимая.
АРТЕМ НОСКОВ
Лет мне почти 25, отучился я в школе, затем в институте, затем сменил несколько веселых и не очень работ. Стихи начал писать исключительно из патриотических чувств 9 мая 2004 года, а продолжил (и делаю это до сих пор) уже из корыстных соображений. Темы для стихов, равно как и вдохновение, приходят совершенно неожиданно и бог знает откуда. Последний раз вдохновение выпрыгнуло из темного подъезда. Основной темой, пожалуй, является ирония и самоирония, без этой штуки никуда. Нельзя слишком серьезно относиться к себе, иначе становишься снобом.
В первый раз, помню, читал на поэтическом вечере «Чтецы» в уже былинном клубе «2Ку» пять лет назад. Руки дрожали, голос дрожал, все дрожало. Не помню, как воспринял меня зал, но было здорово. Со временем выступать без обмороков стало проще, и, как следствие, контакт со слушателем начал крепчать.
Печататься, полагаю, не особо сложно, если ты, конечно, талантлив. В таком случае, будь спокоен, тебе помогут, направят, подскажут. А бездарности, как говорится, пробьются сами. На самом деле публикация не для представителя какого-либо поэтического клуба или школы – это дело случая. Вовремя выступишь, засветишься, где надо, и есть вероятность, что тебя заметят. Главное, как можно раньше бросить привычку писать в стол.
Выход
В парадной тьма парит как ртуть.
Квартира щелкает замками.
В карманах утонув руками,
Ногой нащупываю путь.
К душе приставленный скелет,
Спускаясь с лестницы подъезда,
Я будто погружаюсь в бездну,
На деле, выходя на свет.
Я оставляю за спиной
Дремоту лампы коридорной,
Любовь, похожую на порно,
И суп, не сваренный тобой.
АНАСТАСИЯ ВАУЛИНА
Фото: Елена Варзаносцева
Довольно обычное состояние – писать стихи. Этот процесс не делает меня кем-то особенным: я, как и всегда, нахожусь в сознании, чувствую запахи, слышу звуки, все вижу и все осязаю, вдыхаю и выдыхаю (и даже иногда параллельно ем). Не происходит никакого волшебства, просто, возможно, у меня получается облечь в слова нечто, что не имеет такого названия, как, скажем «дерево», «горечь», «холод». Зачем я это делаю? Мне нравится. Вот и все.
Я не помню, кто впервые прочитал мои стихи, кто впервые услышал, как я их читаю, но я точно помню, кто впервые назвал меня (ни о чем не подозревающую) поэтом – наш дорогой Юра Казарин. После такого «назначения» нельзя было не сунуться в поэтическую тусовку, благо, я живу именно в нашем прекрасном городе, где людей хлебом не корми – дай организовать какое-нибудь поэтическое мероприятие. Быть здесь – действительно большая удача, поэтическая жизнь Екатеринбурга очень насыщена, и стихи вдруг сами начинают жить активной жизнью, звучать на разных площадках (потому что этих площадок – много), появляться в журналах и альманахах (потому что эти журналы и альманахи – есть). Стоит только заявить о факте их существования, не прятать и не прятаться.
Ярослава Широкова, Сережа Ивкин, Даша Крапивина, Леша Шестаков, Артем Носков, Таня Просто, Семен Юрасов, Игорь Кынкурогов, Женя Орлов, Кирилл Азерный, Женя Чемякин, Костя Комаров, Юлия Подлубнова, Влад Семенцул, Катя Симонова, Руслан Комадей, Яша Белоцерковская, Леонид Антипьев, Саша Костарев, Елена Баянгулова, Ксения Каргаполова и все, кого я забыла или не знаю лично – я люблю вас и все, что нас связывает, с праздником!
Снег
тает под языком
у людей, которые могут ходить босиком
по льдам
У них
вместо зрачков - вода
И поэтому, наливаясь весной,
сердце стучит мной
Они называют это явление дрожь
а я - любовь
Небо играет само с собой
в дождь
Ветер играет сам с собой
в свист
Душа умеет летать оттого,
что не умеет смотреть
вниз
IMC благодарит Анастасию Ваулину за помощь в подготовке материала. Больше стихов здесь и здесь.
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.