Триада маниакально-депрессивного психоза Ларса фон Триера в своей заключительной стадии не обманула: здесь нет экспрессии великолепной Умы Турман, нет романтично-тягучей меланхолии детства, зато есть одиночество, тревога, ревность, месть, садизм, кровь и слезы. Фильм жесток, пронзителен и безнадежен. Есть ощущение, что Ларс выкручивает самоиронию на максимум, приправив ее традиционными религиозными специями. Западная и Восточная церковь – путешествие от Мадонны с младенцем к распятию, от наслаждения к мукам. Градус трагизма максимален. Натуралистичность граничит с учебником анатомии. Некоторые сцены кажутся бесконечными.
Во второй части «Нимфоманки», вместе с тем, сюжет становится совсем вторичным, гротесковым, местами совсем нелепым. Но «если женщины говорят, что им никогда не хотелось негра – не верьте им, они врут».
На первый план выходит эмоциональная сторона sexual addiction. Зависимости в самом широком смысле этого слова, она может быть любой, речь идет о ее разрушительной, трагической силе. Акцент смещен на то, что находиться в «среднестатистическом» обществе фактически невозможно. И цена этой зависимости – любая, в жертву приносится все.
Сцена с ребенком на балконе, обрамленная все той же Lascia Ch'io Pianga, с одной стороны, издевательский отсыл к «Антихристу». Вместе с тем это пролог предстоящего отречения Джо от ребенка. Физически он остается жив, но в реальности Джо он умирает.
«Избавиться от своей сексуальности невозможно. Получается у одного из миллиона. Но ты должна убрать из своей жизни все то, что напоминает тебе о сексе», – говорит психолог на групповой терапии. Фактически же это означает – отказаться от самой жизни, точка невозврата пройдена.
«Я люблю себя такой. Я нимфоманка», – вердикт безжалостен. На самом деле, у нее нет выбора. Любая терапия бессильна, нимфоманку не остановит ничто. Впрочем, это природа любой зависимости. Об этом и говорит Триер, используя язык секса как наиболее понятный. Может быть поэтому сцена с «разоблачением» педофила вызывает не гнев, не отвращение, а жалость, созвучную эмоциям Джо и совсем не понятую Селигманом. Он смог задавить и спрятать свою глубоко порочную страсть, но он не в силах от нее избавиться. Нимфоманка точно знает, о чем говорит.
В этот раз режиссер расположен к зрителю. Он ответит на все вопросы – откуда она взялась в этом переулке и чем кончится диалог в сумеречной квартире. Неизменным останется одно: «любовь – это секретный ингредиент секса». Но у терзаемых страстями даже любовь обретает лики девиаций. Особенно, если ты женщина. «Если бы все, что делала ты, делал мужчина, говорить было бы не о чем, это было бы естественно», – Селигман лучше любой терапии лечит чувство вины. «Я буду бороться изо всех сил, как то кривое дерево на скале». Но шансов нет.
Богемная публика московского предпремьерного показа обменивалась впечатлениями, немедленно закуривая на крыльце: «Нет, я считаю, что искусство должно нести позитив и радость!». Ни того, ни другого Ларс фон Триер никогда в ассортименте не предлагал. Но порыться в его голове и познакомиться с живущими там драконами – занятие куда более увлекательное! Черный квадрат в конце покажут, а как вы думали?
«Нимфоманка: Часть 2». Ларс фон Триер. Российская премьера – 6 марта 2014 г.
ТЕКСТЫ ПО ТЕМЕ:
Нам нужна ваша помощь! It’s My City работает благодаря донатам читателей. Оформить регулярное или разовое пожертвование можно через сервис Friendly по этой ссылке. Это законно и безопасно.