«Не хотелось бы подсказывать прокуратуре, чьими делами можно заняться»
Власти России пригрозили отменой решений о реабилитации некоторых жертв репрессий. Чем это опасно
На днях Генпрокуратура опубликовала проект приказа, согласно которому российские суды смогут пересматривать дела жертв политических репрессий в СССР и отменять решения о реабилитации некоторых из них. Лишать статуса реабилитированных смогут, если современное государство посчитает этих людей изменниками Родины, пособниками фашистов или военными преступниками.
Как именно может работать эта практика, зачем власти решили заняться этим сейчас и чем могут быть опасны подобные решения, разбираемся с исследователем репрессий на Урале Олегом Новоселовым и адвокатом Георгием Красновым.
Что конкретно меняет этот документ?
— В конце июня правительство России уже внесло изменения в Концепцию государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий. Изменения концепции связаны прежде всего с обезличиванием, — говорит Олег Новоселов.
В новой редакции Концепции не указано, кто подвергался репрессиям, кто их проводил и кто несет ответственность. Теперь прокуратура перешла от слов к делу — появился проект приказа генпрокурора Игоря Краснова. Стоит обратить внимание на несколько моментов.
В первую очередь прокуратура предлагает изменить сам способ подачи заявления на реабилитацию. Если сейчас попросить об этом может любой человек, то по новым правилам это право хотят оставить только для самих репрессированных или их родственников. Естественно, многих уже нет в живых, а их прямые родственники далеко не всегда инициативны.
Историю о том, как любой заявитель мог обратиться с заявлением о реабилитации репрессированного, вспоминала историк литературы Мариэтта Чудакова в лекциях о романе Булгакова «Мастер и Маргарита».
В романе упоминался Алоизий Могарыч — журналист, который написал донос на Мастера и впоследствии поселился в подвальчике писателя. У этого персонажа был прототип в реальной жизни — Эммануил Жуховицкий. В поисках информации об этом человеке Мариэтта Чудакова обратилась в архив ФСБ, подозревая, что бывший осведомитель в итоге мог сам попасть в жернова террора. Так и оказалось: дело на Жуховицкого существовало, но выдать историку его отказались, поскольку он не был реабилитирован. Тогда она отправилась в военную прокуратуру.
Тогда рассматривали в первую очередь те дела, по которым были обращения родственников, а по делу Жуховицкого никто не обращался. У Чудаковой возник вопрос: «А кто может обратиться с таким прошением?» Сотрудник прокуратуры ответил: «Например, вы». Она тут же взяла ручку и написала заявление о том, что просит рассмотреть возможность реабилитации Жуховицкого. Через два дня она получила приглашение из военной прокуратуры. Ей вручили справку о реабилитации человека, который был вхож в дом Булгакова и доносил на него.
— Еще одно важное дополнение — прокуратура хочет запретить реабилитацию и оправдание людей, «виновных в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, военных преступлений, преступлений против мира и человечности». Также прокурорам предписывают «на постоянной основе организовать работу по выявлению и отмене таких решений», — объясняет Новоселов.
Таким образом, лица, осужденные за военные преступления и при этом признанные виновными и по политическим статьям, автоматически не подлежат реабилитации. Насколько это юридически правомерно и каким образом вина по одной статье лишает их права на реабилитацию по политической статье — вопрос правоприменительный.
Адвокат Георгий Краснов отмечает, что в этой части новый документ ничего не меняет. По закону о реабилитации от 1991 года, ей и так не подлежат люди, в делах которых есть достаточные и реальные доказательства по обвинениям в измене Родине, шпионаже, выдаче военной или государственной тайны, военных преступлениях, пособничестве оккупантам и других схожих преступлениях. То есть если человека осудили за антисоветскую агитацию (что теперь не считается общественно опасным) и за измену Родине, его не реабилитируют.
По мнению Краснова, опубликование проекта приказа лишь обозначает политический вектор на попытку найти необоснованно реабилитированных по «политическим» статьям реальных военных преступников и реальных изменников Родине, например, перешедших на сторону Германии.
— Среди сотен тысяч реабилитированных по политическим статьям действительно по ошибке могли оказаться коллаборанты (в том числе из-за сокрытия этого факта), но их процент ничтожно мал, это могли быть единичные случаи, но никак не массовые.
Сам по себе поиск ошибочно реабилитированных военных преступников даже с учетом их ничтожного количества — нормальная деятельность, направленная на торжество справедливости. Но публичная постановка этого в качестве приоритета государства вызывает недоумение, поскольку не восстановлены права многих обоснованно реабилитированных граждан и их детей.
Например, до сих не исполнено постановление Суда России № 39-П от 10 декабря 2019 года, согласно которому государство должно обеспечить «детям ГУЛАГа» жилье в том месте, где они проживали до ареста или ссылки. Представляется, что вначале надо заняться восстановлением прав ныне живущих реабилитированных и их детей, а уже потом искать ошибочно признанных, — считает Краснов.
Адвокат также напоминает, что в сталинские годы признательные показания из обвиняемых часто просто выбивали. Под пытками люди признавались в шпионаже и подготовках к терактам, что было абсолютным вымыслом органов госбезопасности.
— Это та ситуация, когда суды могут обнаружить отсутствие самих доказательств совершения преступления и прекратить уголовное дело даже по «статьям-исключениям». В этом случае люди имеют право на реабилитацию.
Кроме того, в проекте приказа также говорится, что информацию об отмене заключений о реабилитации для иностранных граждан будут передавать в Министерство иностранных дел. В свою очередь МИД должен передавать другим странам решения о том, что их граждан лишили статуса реабилитированных.
Из этого можно предположить, что дереабилитация точно коснется пленных солдат гитлеровской армии. По всей видимости, прежде всего это граждане Германии, Австрии, Венгрии, Финляндии, Румынии. Насколько эти решения об отмене реабилитации являются политическими, может быть понятно из того, будет ли это применяться в отношении пленных венгров, ведь сейчас Венгрия — единственная страна Евросоюза, с которой Кремль поддерживает дружеские отношения, — предполагает Новоселов.
Сотрудники прокуратуры уже ищут подобные дела в архивах
— Хотя пока есть только проект приказа, а концепцию по увековечению памяти репрессированных изменили 20 июня 2024 года, уже с весны этого года в архивах работали сотрудники прокуратуры, которые просматривали большое количество дел реабилитированных.
Из своих наблюдений об их работе в архиве могу сказать, что хотя работа проводилась по большому количеству дел, просматривались дела достаточно тщательно.
В основном это были дела послевоенного периода граждан с немецкими фамилиями. Предполагаю, что это пленные, оказавшиеся в лагерях на Урале. За что они были осуждены повторно с 1947 по 1949 год, неизвестно. Реабилитировали их в 1992 году. Доступ к этим делам ограничивали, так как не прошло 75 лет с момента создания каждого документа. Теперь же доступ к этим делам могут ограничить из-за отмены реабилитации, — отмечает Олег Новоселов.
Фото: It's My CityПомимо дел с немецкими фамилиями работники прокуратуры занимались делами с русскими, украинскими и еврейскими фамилиями. Можно предположить, что это были пленные красноармейцы, не прошедшие проверку органов СМЕРШ после возвращения из плена, а также советские граждане, угнанные на принудительные работы в Германию.
Судя по всему, на данный момент подобрали некоторые дела, которые подходят для отмены реабилитации. Затем эти дела должны пройти через суды, которые вынесут решения о пересмотре реабилитации. Такие процессы должны быть открытыми.
— Судебные заседания по подобным вопросам по умолчанию проходят в открытом режиме, если участники не заявят ходатайство о его закрытии. Однако проблема здесь не столько в открытости, а в том, что отследить проведение такого судебного заседания практически невозможно. Мы не можем заранее знать фамилию лица, по которому пересматривается вопрос о реабилитации.
Это может произойти, только если прокуратура или суд сами решат уведомить об этом общественность. С учетом нынешних реалий, думаю, что стоит рассчитывать только на сообщение об уже состоявшемся пересмотре без гласного детального обсуждения конкретного дела, — заключает адвокат Георгий Краснов.
Чем грозит этот процесс для историков и исследователей?
— После отмены реабилитации дела попадут в закрытые архивы и не будут выдаваться, а исследователи потеряют к ним доступ.
В регионах у органов прокуратуры появится механизм отменять реабилитации, ссылаясь на действие новой концепции и приказ генпрокурора. В дальнейшем количество причин для отмены реабилитации может вырасти.
Из послевоенных дел на ум приходят дела «харбинцев», арестованных органами СМЕРШ осенью 1945 года. Некоторые из них — бывшие белые эмигранты и их дети, поступившие на службу в японскую армию, полицию или работавшие в качестве инструкторов. Не хотелось бы подсказывать прокуратуре, чьими делами можно еще заняться.
Также это грозит тем, что архивы станут еще более закрытыми, начнут работать в духе новой концепции, будут менее лояльны к исследователям и чаще будут скрывать информацию о сотрудниках НКВД. Ведь уже сейчас предоставляя копии документов родственникам, сотрудники многих архивов вымарывают фамилии чекистов, подписавших документы, — говорит Олег Новоселов.
It`s My City