Экспедиции по руинированным зданиям XVIII и XIX веков в уральских селах от проекта Uralruin вышли за пределы обычных экскурсий. Впервые в селе Маминское под Каменском-Уральским архитекторы вместе с местными жителями провели фестиваль «Золотое лето» — традиционный День села дополнили квестом по руинам, бесплатным концертом от музыкантов, а художники «Стенограффии» превратили заброшенную гидроэлектростанцию в светящийся «Маяк».
Как прошел первый на Урале фестиваль на руинах, как встречают «сумасшедших городских» местные жители и почему даже в такое нестабильное время важно привлекать туристов в отдаленные поселки и заботиться об их архитектурном наследии, в интервью It’s My City рассказывает сооснователь Uralruin Артур Ларионов.
А еще мы поговорили с ним о том, как решить проблему с ремонтом и сохранением памятников, зачем в благоустройстве и архитектуре нужно «женить» Екатеринбург и Казань и почему в гонке больших городов уральская столица начала отставать.
Фото: Елена Елизарова / It’s My City«Местный парень сказал: „Обычно мы сидели и пили за Домом культуры, а сейчас бегали и все смотрели“»
— Uralruin провел первый фестиваль «Золотое лето» в селе Маминское в 70 км от Екатеринбурга. Как все прошло? Как жители села отзываются о «сумасшедших городских», которые решили провести у них то, к чему они не привыкли?
— Фестиваль в Маминском превзошел все наши ожидания, гостей было намного больше, чем мы предполагали. Наверное, мы очень недооценили себя, думая, что на мероприятие приедут полтора человека. Но в итоге нас посетили больше тысячи людей. Это, конечно, вау!
Фото: Елена Елизарова для UralruinПока перевариваем опыт, который мы получили, и в будущем надо будет все учесть. В следующем году уже планируем повторить фестиваль, но еще думаем, в каком формате и где.
Отзывы от жителей потрясающие. К нам подошел местный парень и сказал: «Огромное спасибо, вы сделали лучший День поселка за все время, что я здесь живу. Обычно мы с парнями сидели и пили за Домом культуры, а сейчас мы бегали и все смотрели».
За все время нашей работы мы ни разу не сталкивались с негативом в наш адрес. Жители Маминского поддерживают, всячески помогают, мы тоже их направляем и помогаем. Значит, у людей есть запрос. Получается такой симбиоз.
Хотя изначально работа началась с истории нашего большого провала: был субботник, мы привезли на него... ноль людей, никто вообще с нами не поехал из Екатеринбурга. Но мы взяли и приехали своей маленькой командой. Нас встречают местные жители:
— А где ваш автобус с туристами?
— Нет никого... Но у нас есть шуруповерт, гвозди, погнали что-нибудь делать?
В итоге через час собралось уже порядка 30 человек — и все местные жители.
Фото: Елена Елизарова для UralruinВ феврале мы провели воркшоп (с участием команды фестиваля «Стенограффия», «Том Сойер Феста» — прим. ред.), на который собралось много людей. Сперва очень сильно переживали, что, наверное, вообще никто из местных жителей не придет и никому это не надо. А пришли почти все, мы были в таком восторге! Да, поначалу у них был какой-то скепсис, мол, ну что вы тут нам расскажете?
Но за неделю работы на воркшопах жители под руководством кураторов сделали пять «проектов» и защищали их. Коренные жители, которые живут в Маминском давно, впадали в детство и ударялись в воспоминания. Мы собрали самые безумные местные легенды, игры, в которые жители играли в детстве, мероприятия, которые можно проводить. По итогу все участники единогласно решили, что в Маминском жить очень классно и надо что-то здесь делать. Мы предложили сделать микс из всех проектов и провести фестиваль.
У каждого маленького населенного пункта есть свой маленький праздник, просто о нем мало кто знает, обычно это междусобойчик для местных. Например, в Маминском празднуют День села. Мы подумали, что классно сделать супердвиж, позвать в гости всех вокруг, почему бы и нет? Так жители каждый год могли бы напомнить о себе, это был бы живой праздник.
Фото: Елена Елизарова для UralruinСреди тех, кто живет в Маминском, довольно много дачников, у которых в селе есть дом или участок, и они живут там только летом. Также в поселке живут айтишники на удаленке. Таким образом, в селе 50% городских жителей и 50% сельчан, которые ничем не отличаются от городских. И понятия «деревенька» в принципе давно нет. Поэтому мы быстро нашли контакт и увидели большую вовлеченность и заинтересованность.
Некоторые из активных жителей довольно возрастные. Например, у нас есть «самый лучший дед», у него даже есть футболка с такой надписью. Это самый возрастной человек в селе, но очень подвижный и активный.
Фото: Елена Елизарова для URALRUINЕсть еще несколько таких пенсионеров, которые всегда за движ, готовы всех напоить чаем с бубликами и домашним вареньем.
Мы столкнулись с тем, что у людей реально есть потребность просто по-человечески пообщаться, рассказать о себе, о месте, где живут, вспомнить молодость. И это здорово, потому что у многих есть запрос послушать, а у других — передать опыт и жизненные истории.
Фото: Елена Елизарова для Uralruin
Фото: Елена Елизарова для Uralruin«Нам говорят: „Никогда здесь хорошо не будет, вы безумцы, спасайтесь!“ Я так не считаю»
— Этот сезон мы провели качественно лучше, чем предыдущие. Во-первых, наладили работу с оформлением и позиционированием в соцсетях. Раньше мы занимались этим на коленке. Это дает определенные плоды: даже на последней экспедиции у нас был полный автобус, а нам продолжали звонить люди и просились ехать стоя. Такое внимание приятно и неожиданно.
Фото: Елена Елизарова для UralruinВ этом сезоне уже не успеем воплотить суперзадумку — сделать архитектурную подсветку для двух руин в Маминском, с которыми мы работаем. Это здание бывшей сельской управы и обновленная с художниками гидроэлектростанция «Маяк» (но на время фестиваля ГЭС все же ненадолго подсветили прожекторами — прим. ред.).
Мы нашли партнеров — компанию RSLG, которая делает освещение, например, в парке Маяковского. Нам были готовы бесплатно предоставить оборудование для этой затеи и мы терпеливо ждали все лето, пока разрешатся административные проблемы с подключением руин к электричеству.
Пока не получилось: возникли сложности со стороны администрации Каменского округа, в котором расположено Маминское. Процесс движется, но медленно, поэтому идею переносим на следующий год.
Фото: Елена Елизарова для UralruinМы хотим «перезапускать» и другие поселки, с которыми работаем. У нас изначально была цель проводить активности в разных местах, чтобы дать импульс к развитию, помогать местным жителям, научить их самостоятельно инициировать и проводить фестивали. Вся наша деятельность направлена на активацию территорий, которые пока что находятся в «полузамороженном» состоянии.
Друзья и знакомые относятся к нашему проекту по-разному. Кто-то считает, что мы вообще зря этим занимаемся, что нужно валить из России: «Какого черта вы тратите свой ресурс? Все плохо, никогда здесь хорошо не будет, вы безумцы, спасайтесь!» Примерно такая позиция.
Ну да, может, мы совсем спятили. Но я так не считаю. Это моя родина, и я помогаю людям как могу, мне не плевать на них. Не вижу смысла бежать и «спасаться».
Чем больше людей узнают об этих объектах и поселках, тем больше растет интерес и понимание, что есть что-то кроме максимально попсовых раскрученных мест. Наша область огромная, а мы пока рассказываем только про маленький ее кусочек. Нам часто задают вопросы про другие регионы. Тоже можно было бы ими заняться, но сперва наладим все у себя, а потом посмотрим, как пойдет дальше.
Авторы проекта Ольга Гордиенко (посередине) и Артур Ларионов (справа). Фото: Елена Елизарова для Uralruin«Чем больше здания охраняются, тем больше они разрушаются»
— Перейдем к «руинам» Екатеринбурга. У нас в городе настороженно относятся к девелоперам и строительству нового. Памятников архитектуры становится все меньше, и люди боятся, что застройщики снесут даже то малое, что осталось, и построят там свои высотки и муравейники. Как ты относишься к этому?
— Да, это большая проблема, но это массовая проблема разных городов страны. Например, в Москве сносят максимально много памятников, наследие исчезает как туман, рассеивается на глазах.
У нас по-дурацки устроена законодательная система по работе с памятниками архитектуры. Да, когда-то законы реально спасли многие здания от разрушения. Но сила закона такова, что на данный момент все эти здания настолько охраняются, что с ними вообще ничего нельзя сделать. И получается, чем больше они охраняются, тем больше разрушаются.
Если следовать букве закона, выкупать эти здания и проходить все процедуры по работе с памятниками архитектуры, это чудовищно большие деньги. Застройщику проще построить новое здание, чем взять ОКН и привести его в порядок.
Фото: Елена Елизарова для UralruinВторая проблема — а что делать со зданием дальше. Ну вот мы его взяли, починили. А какой бизнес-план? Какова рентабельность, окупаемость? Это же большие деньги, их нужно вернуть, так как мы говорим об экономике. Например, мы вложили огромные деньги в здание, полностью его восстановили, остается сделать лишь музей. Например, музей купца, который жил в этом доме. Стоимость билета будет 100 рублей, небольшая проходимость. Когда окупится этот музей, лет через 300? И поэтому бизнес не хочет работать с памятниками, потому что им не понятно, как вернутся вложенные деньги.
Показателен пример Нижнего Тагила, а именно Демидовского завода. Он потрясающий, но никто понятия не имеет, что с ним делать. Краеведческий музей, к которому он относится, ограничен в возможностях, потому что на территории этого завода находится около 50 памятников архитектуры, да и сам завод — это большой объект культурного наследия. У всего этого огромные зоны защиты, поэтому близко к заводу вообще ничего нельзя делать.
Все законы и акты по защите памятника были приняты очень вовремя, чтобы завод не распилили на металлолом. В Сысерти, например, так и произошло, там на заводе Турчаниновых-Соломирских, по сути, остались только стены. А зона охраны на Демидовском заводе позволяла выгонять тех, кто пытался оттуда что-то утащить или перестроить цеха XIX века на свое усмотрение и как попало. Конечно, успели сохранить не 100% завода, но большинство объектов. Но сейчас все эти суровые законы мешают его развитию, туда не могут инвестировать, не может зайти бизнес.
В Европе довольно гибкое законодательство, оно учитывает возможности экономического регулирования процессов и гибкости в плане подходов к работе с ОКН. То есть там можно полностью поменять функцию здания, оставив наследие.
— Но у нас в городе довольно много памятников, которые недобросовестно отреставрировали, оставив только фасад, а за ним отстроив стекляшку или достроив пару этажей. В основном все это было сделано в девяностые и нулевые, когда за ОКН следили плохо. И, возможно, если законы снова будут менее строгими, опять начнутся перегибы?
— Это проблема, такое может повторяться. Хотя в то время развивался архитектурный стиль капром (капиталистический романтизм — прим. ред.). Архитекторам резко стало все можно, дорвались, мол, будем строить как хотим, сколько хотим, из чего хотим и никого не будем спрашивать.
Надо знать, что конкретно является предметом охраны. Зачастую бывает, что предметом охраны являются только фасады, и поэтому мы можем переделать внутреннюю планировку. И это на самом деле неплохо, потому что мы можем поместить в здание ресторан или магазин, а не только музей в честь какого-то дяденьки или тетеньки, которые в этом здании ночевали несколько раз.
Но этим злоупотребляют, и в итоге мы получаем «Пассаж». Это самый вопиющий пример надстроя здания, где от старого «Пассажа» остались только две «нашлепки». Хотя они все сделали как бы правильно, просто воспользовались ходами в законодательстве.
Фото: Елена Елизарова / It's My CityНо сейчас в это уже наигрались. Все схватились за головы: «О, боже, что мы с этим всем будем делать?» У людей появляется вкус, который уже не допускает появления таких химер. Тут тоже нужно говорить про экономику: построишь здание абы как и абы из чего, но покупатель купит квартиру в соседнем ЖК за те же деньги, потому что там красивый фасад и качественное благоустройство. Рынок начинает потихонечку сам себя регулировать. И это хорошо.
Я думаю, что наступает момент, когда нужно ослабить хватку, потому что время идет, а здания разрушаются. Да, они стоят, да, их не сносят, но и ничего хорошего тоже с ними не происходит.
«Было бы круто „поженить“ Екатеринбург и Казань»
— Если разделить город по линии горизонта, то все, что выше, выглядит очень неплохо. У меня в разных городах живет много друзей, и они приезжают в Екатеринбург, чтобы посмотреть на нашу архитектуру. Кто-то смотрит на конструктивизм, а кто-то на новые здания, и им нравится.
Но все, что ниже линии горизонта, все, что касается экологии и благоустройства — все один большой провал. Было бы круто «поженить» Екатеринбург и Казань. Мы бы получили идеальный город, потому что в Казани научились очень круто работать с общественным пространством и благоустройством, но застройка, на мой вкус, странная. Но это, конечно, вкусовщина: там зеленые и синие дома, львы и сфинксы на фасадах, все намешано. Мне ближе то, что строится у нас.
Казанское бы благоустройство да с нашей архитектурой, это был бы идеальный город.
Меня очень расстраивает история вокруг нашей реки Исеть. У нас город и так особо без воды, есть небольшая река, но ей вообще никто не занимается. Такое чувство, что реку однажды просто закопают в трубы, чтобы она никому не мешала. Нужно создавать на берегах рекреационные зоны. Вроде город много рассуждает на тему зеленого каркаса, экологической обстановки, но, с другой стороны, ничего для этого не делается. Это боль.
В этом плане фестиваль «Атмофест», который проходил на площади 1905 года, ажиотаж, который вокруг него — это показатель того, что у жителей есть запрос на озеленение. Они настолько не удовлетворены тем, что обычно вокруг них, что толпами ходят туда.
Фото: Елена Елизарова / It's My CityВ наших парках абсолютно не хочется находиться: там темно, грязно, неухоженно, все это выглядит очень печально, даже плакать хочется. Я очень рад, что у нас развивается парк Маяковского. Ребята из кожи вон лезут, делают что могут. Надеюсь, однажды они перейдут к процессам, связанным с землей — созданием ровных тротуаров, нормальных тропинок, чтобы можно было погулять с коляской.
Еще меня очень расстраивают наши трамваи. Хорошо помню, как я ехал в трамвае и у него отпала входная дверь. Это не общественный транспорт большого и классного города.
Мне нравится Екатеринбург, у него огромный потенциал, он может развиваться больше и быстрее, но у него как будто палка в колесе, буксует.
«В гонке городов мы начинаем отставать, причем серьезно»
— Есть положительные стороны. У нас очень много бизнесов, хороших предприятий, общественных инициатив. Я приезжаю в другой город и не понимаю, как можно жить без «Жизньмарта»? Люблю рестораны в нашем городе, у них очень хороший уровень и обслуживания, и качества блюд, и оформления. В той же Москве, на которую все равняются, очень плохо обучены официанты, которые хамят, грубят, могут кинуть меню.
У нас очень много крутых местных брендов. Это в целом толкает город на развитие. У нас много сообществ, в том числе субкультурных. «Стенограффия», «Ночь музыки» — это же уникальные проекты.
Фото: Саша Зубковский / It's My CityНо есть «но».
Я в этом году довольно много времени провел в Нижнем Новгороде. В прошлом году у него был солидный юбилей — 800 лет. И к нему все очень сильно изменилось. Помню Нижний Новгород лет 15 назад, это была реально деревня. То, что произошло с городом, это колоссальный прыжок вперед.
У них есть ведомство — Институт развития городской среды Нижегородской области. Это как наш комитет благоустройства, только нормальный. Там работают молодые люди, они очень болеют за развитие города и области. И после 800-летия они вышли на какой-то космический режим работы. Оказывается, в парке можно сделать скамейки с беспроводной зарядкой для телефона. У нас были остановки c USB, но их все быстро сломали. В Нижнем поняли, что нужно убирать отверстия, чтобы их нельзя было разнести, и теперь у них все беспроводное.
Точно так же развиваются Ижевск, Якутск, Воронеж. И в этой гонке городов мы начинаем отставать, причем серьезно. Если мы хотим, чтобы город сохранял в себе человеческий капитал, то, наверное, нужно ускоряться, двигаться, потому что нас догоняют и перегоняют. Если раньше нам говорили, что мы третья столица, то сейчас это уже не говорят, у всех много вопросиков.
Фото: «Нижний 800 / «ВКонтакте»По многим рейтингам мы уверенно опускаемся вниз. Взять нашего соседа — Тюмень. Тюмень 10 лет назад и сейчас — это два разных города. Да, он своеобразно развивается, но они провели огромную работу. Идеально ровные дороги, развивается бизнес, он уже не смотрит на Екатеринбург, как раньше, а смотрит на Москву.
Мы для многих городов теперь не показатель, потому что они уже достигли этого уровня за короткое время и бегут вперед.
Гонка городов — это нормальная история, когда они конкурируют за привлечение людей и инвестиций, это борьба. И, мне кажется, здесь нужно ориентироваться на наших коллег, у которых получается более успешно, и надо пытаться перенимать их опыт.
It`s My City