«Никто не хотел отделяться от России»

За последний год Екатеринбург и некоторых его жителей все чаще стали обвинять в желании отделиться от остальной России. Все началось с высказываний Владимира Соловьева, который назвал город центром мерзотной либероты и припомнил бывшему губернатору Свердловской области Эдуарду Росселю его стремление создать Уральскую республику.

Затем историю уральского сепаратизма начал раскручивать режиссер Никита Михалков. В авторской программе «Бесогон» он рассказал о существовании некой уральской партии, на стороне которой якобы играет действующий губернатор Евгений Куйвашев. А позже Михалков обвинил в попытке развалить страну Музей истории Екатеринбурга, чей научный сотрудник Вячеслав Печняк назвал освоение Урала русской колонизацией.

В конце концов о некой угрозе разделения России на «уральцев» и «московитов» заявил Владимир Путин. На этом фоне появляется все больше разговоров об уральской идентичности и о том, можно ли вообще противопоставлять ее общероссийской. В чем заключается эта идентичность, как она сформировалась и почему Уральская республика — это история не про сепаратизм, в колонке для It’s My City рассказывает историк Антон Кочнев.

Фото: Ольга Анисимова

Уральская идентичность не равно сепаратизм

— Наша страна напоминает лоскутное одеяло. Это и разные этносы, и разные культуры. Чистых россиян нет, за каждым человеком из региона стоит какая-то своя идентичность, каждый ассоциирует себя с какой-то региональной спецификой. Исключением могут стать москвичи, потому что они в эпицентре российской культуры. 

Но я бы не стал делать антагонистами российскую и региональные идентичности. Конечно, российская идентичность все в себя впитывает и распространяется на всех: она стоит за скобками и применима ко всем российским регионам.

Под уральской идентичностью сегодня, прежде всего, понимается самостоятельность в принятии решений. Это какая-то непримиримость с тем, что пытается навязать центр. Но это не значит, что Екатеринбург обязательно настроен как-то агрессивно (по отношению к центральным властям — прим. ред.) и каждый второй уралец — сепаратист.

Урал всегда считал себя самостоятельным. Это такая особенность нашего региона именно потому, что не Урал обязан Москве, а Москва Уралу. Столица обязана нам победой в Великой Отечественной войне, энергетическими ресурсами.

Уральцы сильно отличаются от жителей других регионов России, начиная с высокой скорости речи и заканчивая напористостью в движениях. Все это проявление нашей идентичности, пограничной культуры, которая вошла в симбиоз с древним наследием Урала. 

Под уральской идентичностью понимается и особая серьезность. И это тоже неудивительно для людей, живущих в городе-заводе. Но несмотря на суровость и приземленность, наши люди тянутся к культуре. Здесь нельзя не упомянуть и уральский рок-клуб, из которого вышло огромное количество групп, и конструктивизм, которого так много на улицах города.

Пограничный статус плюс гордость за свой край: как формировалась уральская идентичность? 

— Идентичность Урала связана с его фронтирностью (пограничным расположением — прим. ред.). Екатеринбург — это регион, который занимает промежуточное положение: уже не Европа, но еще не Азия. Регион формировался в условиях острой необходимости, когда Петр I вел Северную войну. Было решено, что нужен город, который в первую очередь будет заниматься производством металлов. Поэтому Екатеринбург уже занимал привилегированную позицию в сравнении с другими регионами.

Еще раньше, во времена колонизации Урала (под нею в исторической науке понимается хозяйственное освоение — прим. ред.), русские столкнулись с коренным населением. Уже тогда, в условиях противодействия агрессии со стороны местных племен, начала зарождаться та самая уральская идентичность. К слову, первая крепость на территории Екатеринбурга сразу же подверглась нападению башкир. Позднее удалось наладить отношения с местными племенами и начать выстраивать свой быт. 

Фото: Музей истории Екатеринбурга

В XIX веке все еще были актуальны противоречия между старообрядцами и приверженцами официальной православной церкви. При этом в Екатеринбурге старообрядец мог спокойно быть купцом или же главой города (например, город дважды возглавлял предприниматель из семьи старообрядцев Аникий Рязанов — прим. ред.). Этот момент показательный, ведь в городе они изначально могли чувствовать себя свободно. Похожая ситуация была и с ссыльными каторжниками. Сосланным на заводы постепенно разрешали заводить семьи и обретать собственные дома. 

На уральскую идентичность повлияла и советская история. Бесследно не прошел и «красный террор», у нас было огромное количество репрессированных. Я и сам правнук репрессированного. Конечно, люди не хотят продолжения этой истории, поэтому к любым политическим процессам у нас относятся очень серьезно.

Во время Великой Отечественной войны Екатеринбург стал промышленным центром страны. Также в эти годы Урал стал преемником культуры того же Санкт-Петербурга. Много фондов Эрмитажа хранилось именно в Екатеринбурге. В этом плане Екатеринбург закрепил за собой статус «опорного края державы». Это тыл, где куется победа, где производят металл и машины. Конечно, это очень сильно сказалось на уральской идентичности — появилась гордость, что именно твой регион стоит на страже всей страны. 

В советские годы также появились целые районы, строящиеся вокруг предприятий. Наверное, в мире нет такой концентрации промышленных заводов, как у нас возле станции метро «Машиностроителей». Безусловно, это формировало свою культуру людей, работающих на этих производствах, а также их детей. С одной стороны, это были работяги — люди суровые и приземленные. С другой стороны, инженеры, довольно интеллигентные люди, имевшие хорошее образование.

Фото: Елена Елизарова / It’s My City

Безусловно, на уральской идентичности сказалось и формирование различных группировок в 1990-е. Мало кто помнит, но именно в то время в Екатеринбурге проходила крупнейшая сходка криминальных авторитетов России. Теперь даже по кладбищам, где похоронены криминальные авторитеты, проводят экскурсии. Это была история про веру в свою неуязвимость. Такой бандитизм тоже своего рода проявление уральской идентичности — желание показать, что мы сами тут все решаем.

Сегодня, когда меня спрашивают про Екатеринбург, я отвечаю, что он причастен к развалу двух государств на территории нашей страны: здесь был убит последний император и здесь начинал свою карьеру первый президент.

Никто не хотел отделяться от России: зачем была нужна Уральская республика?

— Учитывая историю региона, идея создать Уральскую республику в 1990-е, конечно, появилась не с пустого места. С чего вообще все началось? Саму идею, связанную с преобразованием российских регионов в несколько республик, впервые озвучил Борис Николаевич Ельцин еще до своего вступления в должность президента. Тогда он выдвигал тезис о семи автономных республиках: Центральной России, Северной, Южной, Поволжье, Урале, Сибири и Дальнем Востоке. 

В апреле 1993 года в Свердловской области провели референдум, где рассматривался вопрос о расширении полномочий региона. Около 80% людей проголосовали «за». После этого летом Свердловский облсовет принял решение о провозглашении Уральской республики (у республик было больше свобод, чем у областей — прим. ред.) и начал работать над Конституцией. 

Позднее прошли встречи с главами соседних Челябинской и Курганской областей, где обсуждалось возможное сотрудничество между регионами. В конце октября Конституция Уральской республики вступила в силу. Позднее губернатор Эдуард Россель говорил, что Ельцин поддержал инициативу, но в итоге Москве это не понравилось и уже в ноябре главу региона отстранили от должности. Вышло так, что Уральская республика просуществовала лишь несколько месяцев.

Фото: v-tagile.ru

Почему в Москве, несмотря на симпатию самого президента, не одобрили идею республики? В то время по стране прокатились процессы децентрализации. Идея расширения полномочий витала в воздухе практически во всех регионах. Особенно сложной была ситуация с Татарстаном и Чечней. Наверняка власти не хотели создавать опасный прецедент, который мог бы повлечь за собой развал всей страны.

При этом нужно понимать, что никто из уральских политиков того времени не хотел отделяться от России. Прежде всего, это была история про экономическую независимость от Москвы. Также это могла быть такая радикальная идея, шантаж, чтобы показать Москве, что с нами тоже нужно считаться, потому что Екатеринбург всегда претендовал на звание третьей столицы. 

Обо всем быстро забыли. Сложно всерьез воспринимать идеи о каком-то отделении от страны, когда регион находится в географическом центре России.

Почему Москва снова обеспокоена уральской идентичностью

— Об уральской идентичности начали говорить снова после отмены прямых выборов мэра Екатеринбурга. Горожане не хотели просто так отдавать право выбора. Евгений Ройзман, ушедший в отставку после решения Законодательного собрания Свердловской области об отмене выборов, очень хороший пример представителя уральской идентичности. 

Фото: Марина Молдавская / It’s My City

Позднее это проявилось и в истории со сквером, когда в какой-то момент уральцы заявили о себе и показали, что не будут мириться с несогласованным изменением облика города. Могу сказать, что это было противостояние «нового купечества» в лице наших бизнесменов и простых горожан. Это привлекло внимание к Екатеринбургу, и Москва очень озаботилась. 

Появились теории, что все эти протесты раскачивает Запад или люди с «майдана», что нам платят за протесты деньги. Но все понимали, что Екатеринбург не остановится и будет продавливать свою линию.  

И теперь, во время проведения «спецоперации» в Украине, Москва снова обеспокоена уральской идентичностью. Это понятно — всегда, в любой кризисный момент, особенно связанный с внешней политикой, центр хочет убедиться в благонадежности регионов.

«Урал невозможно сделать лояльным с помощью нападок»

— При этом власть понимает сложность региона. Обвинения летят, скорее, от пропагандистов. Да и, честно говоря, пропагандисты сами себя дискредитируют. Тот же Никита Михалков, который в чем-то обвиняет Музей истории Екатеринбурга. Этот человек отрицал существование коронавируса, как можно прислушиваться к его мнению? Такие нападки кажутся мне попыткой самоутвердиться за счет темы «города бесов».

Фото: Елена Елизарова / It’s My City

При этом обвинения летят и в сторону высокопоставленных чиновников. Тут можно вспомнить недавний конфликт губернатора и Евгения Пригожина. Хотя сам Евгений Куйвашев родом из Тюменской области (географически располагающейся в Западной Сибири), ответил он очень по-уральски. 

Я считаю, что центральная власть обязательно должна повлиять на негативные комментарии в сторону Екатеринбурга, чтобы не допустить какой-то дискредитации области. Если власть хочет, чтобы на регион можно было бы опереться, нужно уважать наше мнение. Урал невозможно сделать лояльным с помощью нападок.