Когда говорят об уличном искусстве Екатеринбурга, на ум приходят не только громкие имена художников и названия фестивалей, но и стрит-арт-экскурсии Алексея Шахова. Он начал показывать людям работы уличных художников пять лет назад, еще до того, как стал главредом The Village Екатеринбург.
За это время из журналиста Алексей превратился в полноценного исследователя стрит-арта и его ответвлений: придумал десятки новых маршрутов для экскурсий, записывает подкаст «Росстритартнадзор», ведет тематический телеграм-канал и даже собирается издать книгу об истории городского уличного искусства.
Алексей стал новым героем рубрики «Горожанин», которую мы выпускаем с «Атомстройкомплексом». Он рассказал, с чего началась его любовь к рисункам на улицах, как работа в журналистике помогает ему исследовать искусство и поставил точку в многолетнем споре, является ли Екатеринбург столицей стрит-арта.
«Поступлю в университет только после того, как попробую все, что нравится»
― В школе я был подростком-неформалом: ходил с длинными волосами, тусил у Драмтеатра. И отношения со всеми в школе у меня были не самые хорошие, поэтому после девятого класса я пошел в Техникум дизайна и сервиса.
Там интересно преподавали литературу и историю, но в остальном образование мне не очень помогло в том, чем я стал заниматься. А когда обучение подходило к концу, мои друзья только переходили на вторые курсы вузов и уже были разочарованы.
Тогда я и решил, что в университет поступлю только после того, как попробую все, что мне нравится. В итоге это и привело меня в профессию без вышки.
На последних курсах меня много чего интересовало. К тому моменту у меня был опыт работы в школьной газете, потом в учебном издании техникума. Поэтому я устроился писать новости в Ura.ru, затем недолго печатался в Znak.com, а потом чуть меньше года был редактором журнала «Выбирай», где, наконец, прощупал жанры развлекательной журналистики.
Моим источником вдохновения в медиа всегда были столичные веб-проекты типа «ВОС». Я хотел делать у нас что-то похожее, брать максимально смелые темы, а не просто подсвечивать какие-то культурные события, о которых тогда мало писали. Вообще мне кажутся очень классными СМИ, которые используют все возможности интернета, делают материалы интерактивным, а не просто читабельным.
Еще я люблю проекты с совершенно отбитой версткой. Помню, было одно СМИ, печатавшее белый текст на белом фоне. Чтобы его увидеть, нужно было все выделить. Также существовало издание, в котором журналисты показывали работу над материалами. Читатели могли в любой момент зайти и посмотреть, что происходит в документе, как меняется текст и структура. Короче, вот такая хипстерская отбитая журналистика на меня больше всего и повлияла.
Первое знакомство со «Стенограффией» и тусовки в галерее «Свитер»
― Параллельно с работой в медиа я стал знакомиться со стрит-артом. В 2013 году мне попались объявления фестиваля «Стенограффия» о том, что они ищут волонтеров, и я захотел пойти. На самом деле, даже не помню почему. Когда ты подросток, часто пробуешь кучу нового, пока организм не подведет.
Первый объект, над которым я помогал работать, до сих пор существует, хотя ему уже почти десять лет. Это будка Андрея Репаса и Евгения Черви на Малышева, 84. Мы веселились с художниками, приятно проводили время, и после этого я стал погружаться в тему. Мне было достаточно пообщаться с ребятами, чтобы что-то понять и поймать какие-то мысли. Я, конечно, находил публикации в сети про уличное искусство, но небольшие. В то время российский стрит-арт еще прихрамывал и про него не было хороших и больших ресурсов.
Когда я волонтерил, это было максимально свободолюбивым занятием. Одни ребята просто тусили с художниками, другие переводили, если художники зарубежные, третьи красили стены, а четвертые снимали все это на видео и помогали пресс-службе. Сейчас фестиваль очень разросся. Такое чувство, что в одной только пресс-службе человек десять.
После первого фестиваля я стал внимательнее следить за художественной повесткой и пошел на открытие галереи уличного искусства «Свитер». Некоторых художников я уже знал, с другими только начинал знакомиться. Ну и со временем это место стало обычной точкой моего дневного маршрута. В 2013 я уже был редактором The Ekb Room (лайфстайл-медиа о Екатеринбурге, существовавшее с 2013 по 2018 год ― прим. ред.) и не только не пропустил в «Свитере» ни одной выставки, но еще и почти каждый день приходил туда просто так, чтобы встретиться со знакомыми и поболтать.
Отказался от постоянной работы в журналистике и выбрал свободный полет в стрит-арте
― В 2018 году, когда я решил уйти из The Ekb Room, ребята, которые делали «ВОС», «Медузу» (власти считают издание иноагентом) и другие хорошие СМИ, устраивали выездной обучающий лагерь для журналистов. Я поехал туда и познакомился с Леной Бабушкиной, которая вскоре стала издателем екатеринбургской редакции The Village и позвала меня стать главредом.
Я был в шоке: создавая The Ekb Room, я учился на The Village, брал как пример. А тут меня зовут стать шеф-редактором неповторимого оригинала.
Работая на The Village, я наконец-то взаимодействовал с редакцией, а не мотивировал случайных отбитых людей написать что-то близкое им. Один из немногих удачных командных опытов, когда ты и главный, и тебя могут направить в верном направлении. Я все еще чему-то учился, это было бесподобно.
Можно сказать, что в 2020 я перегорел. Понял, что перенял все, что мог, поэтому написал заявление об увольнении в удачное время — через две недели после началась «коронаистерика». Я бы умер от нервов, если бы мне пришлось отрабатывать эту тему в СМИ. Решил отвлечься от всего этого и вернулся к стрит-арту — тому, что меня больше всего и привлекало. Это задало новый вектор в моей жизни.
Мне все еще нравится бесконечный процесс создания текстов. Люблю быть и автором, и редактором, и генератором идей. Так что я однозначно продолжу заниматься всем этим.
А учитывая, что за все время знакомства с уличными художниками у меня накопилось гигантское количество документации всей истории екатеринбургского стрит-арта, мне скоро придется написать самый огромный текст в своей жизни.
Я решился на создание печатного издания — книги с хронологией нашего уличного искусства, и сейчас ищу финансирование.
Конечно, кажется, что в современных условиях гораздо логичнее было бы где-нибудь заземлиться и работать. Но мне комфортнее быть в свободном полете и иметь время заниматься своими проектами ― экскурсиями и текстами про стрит-арт в телеграм-канале.
Кто был первым уличным художником в Екатеринбурге и извечный вопрос: как отличить стрит-арт от граффити?
― Часть наших гидов активно продвигают Старика Букашкина, который рисовал на стенах города еще в советское время, как первого стрит-арт-художника. Исследователи называют этот период прото-стрит-артом, то есть предшественником нынешнего. А вот реально что-то похожее зародилось только в 1990–2000-х годах. Граффити же ― это чисто субкультурное явление, которое считывают только свои люди. Они могут писать просто свое имя или имя команды.
А в стрит-арте содержится послание, доступное любому человеку. Я бы сказал, что это вид современного искусства с каким-то сообщением, которому не нашлось места в галерее.
Определений паблик-арта при этом больше. Я же считаю, что это тоже искусство, которому не нашлось места в музее, но потому что оно просто дохрена большое. Споры насчет определений не утихают.
Кто-то считает, что стрит-артом нужно называть только нелегальные практики, а паблик-артом согласованные. Есть мнение, что уличное искусство вообще ― это то, что зародилось именно на улице без галерейных кураторов, а стрит-арт ― уже при их поддержке. На эту тему, кстати, сняли хороший фильм «Баския: взрыв реальности». Он про художника, которому сначала не нашли места в галерее, а потом его туда утащили с руками и ногами.
Мой любимый жанр в целом ― это, пожалуй, интервенция. То есть работа, которая на разных уровнях взаимодействует со средой и меняет смысл того или иного предмета. Например, на «Карт-бланше» такой сделали в 2021 году, когда растущему на крыше дома деревцу пририсовали корни. Это было качественно. Потом похожее сделал Град 916, который нашел трещины в домах и к ним прикрепил самурайские мечи, от которых как бы эти трещины расползаются. Так что в интервенции масштаб не играет роли, главное, чтобы смысл объекта менялся при добавлении художественного элемента.
Пример интервенции: работа Сергея Лаушкина «Страж города» с памятником революционеру Ивану Малышеву и силуэтом взорванной телебашни позади негоЕкатеринбург — столица стрит-арта и самый свободный город России?
― «Стенограффия», конечно, сделала огромный вклад в развитие уральского уличного искусства. То, что стрит-арт так популярен среди самых разных слоев горожан, в большей степени их заслуга. Они запустили процесс развития других художников и открыли Екатеринбург как столицу российского уличного искусства.
Сначала мне нравилось определять Екатеринбург как российскую столицу стрит-арта. Я продвигал всюду эту идею, но потом осознал, что бороться за столичность, на самом деле, удел провинции. В итоге сейчас я говорю, что у каждого города есть свой вайб стрит-арта. Например, где-то это история про заброшенные здания с интервенциями.
За звание столицы сейчас еще борется Нижний Новгород. Недавно увидел заголовок, что там настолько популярен стрит-арт, что у них даже появился свой фестиваль стрит-арта. Обосраться можно, как оригинально! (Фестивали уличного искусства проводятся в Нижнем Новгороде еще с 2017 года — прим. ред.)
А в Екатеринбурге их сколько? «Стенография», независимый «Карт-бланш» и еще фестиваль «ЧÖ», который очень вырос за последнее время. Они, кстати, хорошо привлекают массового зрителя к искусству в городской среде, так как пропустить их работы гораздо сложнее, чем небольшие рисунки на стенах. (Фестиваль ежегодно проводится «Атомстройкомплексом» ― прим. ред.)
Образ Екатеринбурга как одного из самых свободных городов поддерживается с помощью стрит-арта в том числе. У нас много несогласованных классных работ, которые не закрашивают, потому что никто из жителей не стучит в соответствующие органы.
А если этого не делается, я думаю, они солидарны с авторами. С другой стороны, моя вера в свободный Екатеринбург близка к религиозной, потому что если начать растаскивать ее по фактам, она, скорее всего, разрушится. Но мне достаточно верить в то, что город у нас свободный и что мы можем делать все, что захотим. По крайней мере, в искусстве.
Партнерский материал
Фото: Елена Елизарова для It’s My City
It`s My City