Что политологи говорят о ситуации в Казахстане
В Казахстане продолжаются столкновения протестующих с правительственными силами, которые были усилены войсками ОДКБ. Мы собрали мнения трех российских экспертов-политологов о происходящем в Казахстане — Екатерины Шульман, Алексея Макаркина и Глеба Павловского.
— Нарастание протеста и его быстрые успехи в первые дни напоминают Беларусь. Ничего не было и вдруг оно образовалось. И кажется, что власть как бумажный домик сминается под напором бунтующей толпы. В эти дни наблюдатели говорят: смотрите, все это оказалось ненастоящим. Потом наступает откат, как он наступил в Беларуси. Но по типу протестного поведения скорее это напоминает не белорусские и не российские протесты, а арабские и североафриканские, «арабскую весну». Участвуют молодые мужчины, это очень отличает казахский протест от того, что мы привыкли видеть в славянских областях.
Там другая демография, это очень важно. Демографическая пирамида не полностью определяет политические поведение, но влияет значительным образом. В Казахстане нет полноценного «молодежного навеса», как в Нигерии или Алжире, но, тем не менее, там доля молодых выше и общество в среднем моложе, там медианный возраст 29 лет (а у нас 40, это большая разница). Там есть задел молодых людей, именно мужчин — посмотрите на любые фотографии и видеосъемки. Это совсем не те протесты, что в России и Беларуси, когда выходят молодые студенты, девушки и юноши, выходят пенсионеры и творческая интеллигенция. А это такой протест по арабскому образцу — много крепких молодых мужчин.
Такой протест легко переходит в то, что называется популярным термином «лутинг», то есть попросту в погромы и грабежи. <...> Кроме того, это действительно протест бедных, которые считают, что имеют право себе компенсировать свою бедность. Казахстан, при всей моей любви к нему, — такая же коррумпированная автократия, как и другие на постсоветском пространстве и в Восточной Европе. Там в ходу демонстративное потребление, там элита не понимает, что нельзя свои золотые зубы и расшитые золотом халаты демонстрировать тем, кто недоедает <...>.
Еще один момент может быть поучительным. При всей соблазнительности варианта рассадить родню во все места, надо учитывать такую вещь: клиентелы переформатируются. Если ты был верным соратником господина Х, который слетел, то ты можешь переподчиниться господину Y, который теперь начальник. А родственники маркированы, нельзя выписаться из родни. В какой-то момент это хорошо и дает преимущества, а в какой-то момент плохо. Эти люди становятся людьми с нарисованными мишенями. Может, наши граждане, принимающие решения, посмотрят на это и подумают, чтобы хотя бы на видные места не надо сажать свою родню. Во-первых, это дико раздражает и злит людей, больше, чем другие вещи, которые могут их раздражать. <...> Сказать, что мой малолетний сынок — это выдающийся гений менеджмента — можно, пока все тихо, но потом станет уже нельзя. <...>
[Происходящее в Казахстане] добавит аргументов той партии [в российской власти], которая говорит, что нельзя совершать ни одного движения, любое движение — это путь к краху. Действительно, казахстанский транзит шел три года и шел очень мирно. Мы его хвалили, я первая, за поэтапность, постепенность, демократизацию снизу, возвращение выборности на уровне сельских акиматов. Как-то у них аккуратно все это выползало. Возможно, автократия не лечится. Может быть, придется прийти к такому выводу, но не хочется, и на основании одного случая мы приходить к нему не будем, будем смотреть дальше. <...>
— Это не силовой отъем [власти Токаевым], а признание реальности, попытка спасти хоть что-то. Произошла драматическая ситуация. Назарбаев за одни сутки превратился из главной опоры режима в его главную проблему. Основным объектом для критики в ходе протестов являлся он, причем не просто критики, но и ненависти значительной части населения. Потом, конечно, историки могут говорить о том, что легитимно, что нелегитимно, до сих пор они спорят относительно легитимности отречения Николая II, но это была реальность. И что бы сейчас ни говорили, что царю не надо было отрекаться, но факт состоял в том, что в той ситуации он стал тогда главным аллергеном, у него не было возможности сохранить власть. И еще один момент. Николай II опаздывал. Сначала ты хочешь подавить революцию, потом идешь на какие-то небольшие уступки, пытаясь сохранить максимум возможного, потом идешь на новые уступки и... И в итоге опаздываешь. И здесь с такой же проблемой столкнулся Токаев.
Днем раньше уход Назарбаева с последнего поста народ был бы воспринят с большим ликованием протестующими, это удовлетворило бы их мечты. Но потом аппетиты выросли. Соответственно, людям уже становилось этого мало, и они требовали демонтажа всего режима, включая и самого Токаева. Поэтому это стало уже проблемой времени. Токаев стремился обогнать процесс. Мы видим, например, что отставка правительства произошла не утром, а ночью, то есть он пытался выиграть буквально часы, однако он этим самым решением не смог смягчить настроения протестующих. <...>
— Ситуация в Казахстане неопределенная и сейчас. Непонятно, кто стоит за беспорядками — это может быть Токаев, его противники, сам Назарбаев. Это просто неизвестно. Неизвестна и степень стратегической угрозы. Она может сойти на нет, а может вспыхнуть с новой силой. Не стоит забывать, что Казахстан входит в десятку самых крупных стран мира. Три тысячи солдат [ОДКБ] для нее — не то чтобы фантастически много. Тем более, когда неизвестно, в каком регионе придется столкнуться с сопротивлением. <...>
Мы не понимаем всей ситуации на данный момент. Мы не понимаем, сам ли Назарбаев ушел с поста, или его сняли без его ведома. Токаев не мог пойти на это по Конституции. Были случаи, когда слабый политик шел на сильный шаг, но не мог повторить успех. Мы можем вспомнить это, когда Медведев сместил с поста мэра Москвы Лужкова, на что не решался даже Путин. Казалось бы, сильный шаг, но после этого ничего не последовало, и он не выиграл, а проиграл.
В ближайшие трое суток будет понятна судьба Токаева, основываясь на его последних действиях. Никто не может поручиться, останется ли он президентом, это не ясно. Говорить об отношениях к действиям руководства внутри тоталитарной системы нет смысла, поскольку у них нет сцены, кроме уличных действий. Там казахи показали себя не лучшим образом, это придает уверенности Токаеву, он может показаться оплотом стабильности.
Важно ещё и стремление России выступать как военно-мобильная сила в любой точке не только постсоветского пространства, но и мира. Советский лозунг «Мы за мир во всем мире» снят по реальным причинам, а не из-за ненависти. Кремль решил, что с ним будут разговаривать как с военной силой, в любой момент готовой к экспансиям. Поэтому он всюду демонстрирует высокую боеготовность, нет сомнения, что он хотел такой повод ее показать.
It`s My City 
