Иллюзия безопасности

С развитием социальных сетей и появлением насыщенной новостной повестки кажется, будто в мире стало больше преступлений, а значит, больше поводов волноваться за близких и особенно за ребенка. За ним начинают следить — какой контент он потребляет, где находится, с кем переписывается. Родители беспокоятся обо всем, в том числе и о травмах, которые могут нанести детям. 

Что скрывается за этой тревогой и как с этим чувством можно работать? It’s My City поговорил об этом с экспертами по детской безопасности.

Что такое тревога и откуда она берется?

— У каждого из нас есть свои детские травмы, но именно сейчас стала популярна идея о том, что если мы своих детей от всего убережем и обезопасим, то они не будут травмироваться вообще. Это не так. Не любое потрясение в детстве является травматичным опытом. Если человек травмирован, это не значит, что он несчастен. Он может жить счастливо и сам решить — работать с этим или нет. 

Можно подумать, что если мы для детей создадим какой-то вакуум, то они будут счастливыми. На самом деле это приводит к тому, что психика детей останется неподготовленной к реальной жизни. 

Они не проживут свой социальный опыт и к 20 годам могут быть инфантильнее, чем сверстники десять лет назад. 

В наше время тревога активно «подогревается» целой индустрией от производства всевозможных гаджетов до проведения разных тренингов, которые за один раз обещают решить все ваши проблемы. Параллельно «раздувается» информационная повестка. Если раньше мы знали только о том, что происходит условно в нашем и соседнем дворе, то теперь знаем обо всем, что происходит в любой точке мира. На нас обрушивается большой поток информации и нам кажется, что мир стал опаснее. Но это не так, просто мы знаем больше, чем раньше. 

Фото: Марина Молдавская/It's My City

Тревога — это гипертрофированное волнение. Оно настолько сильное, что мешает жить вам и вашим детям. Понятно, что мы все волнуемся — переживать за своих детей нормально, но когда это чувство становится неуправляемым, то у родителей расшатываются нервы, а сопутствующий гиперконтроль лишает детей воли и свободы выбора. 

В чем вторичная выгода тревоги?

— Часто мы до конца не можем осознать, какие еще чувства стоят за тревогой — страх, гнев, ярость или другие. Например, я тревожусь, потому что ребенок стал не таким, каким я себе его представлял. На самом деле внутри меня бушует ярость и желание подчинить ребенка. Или другой пример: мне страшно, что с моим ребенком может повториться то, что случилось со мной в детстве. 

У тревоги есть и мощные вторичные выгоды. Если ты контролируешь, значит, у тебя есть иллюзия безопасности или другой вариант — ощущение того, что «я тревожусь — значит я хороший родитель». 

Также за этим может стоять стремление власти, когда мы не можем легально позволить себе управлять своей жизнью. Есть еще один важный момент: «Я тревожусь, потому что есть „Синие киты“, опасные аниме, незнакомцы на улице. Если что-то случится с моим ребенком, значит, это они виноваты». Таким образом я снимаю с себя ответственность за то, что происходит с моими детьми. Хотя на самом деле это мы, родители, не отследили суицидальные риски, не выстроили доверие со своими ребенком, не сконтейнировали их чувства и так далее.

Фото: Арина Томашова / It's My City

Гипертрофированная тревога за детей приводит к двум противоречивым вещам. С одной стороны, дети потеряли свободу воли и выбора. Условный пример: вспомните 1990-е годы, когда ты пошел и сам записался в секцию, в которую захотелось, иногда даже втихушку от родителей. А ведь это классный инициирующий метод попробовать то, что ты хочешь и понять, нравится тебе оно или нет. Попробуйте представить сейчас, что ваш ребенок сам куда-то пошел? Да он даже юридически договор без присутствия взрослого человека не сможет заключить. Вторая сторона медали — сильный перекос в сторону того, что теперь ребенку ничего не грозит в случае правонарушений или противоправных действий. Он может делать все что угодно и за это ему ничего не будет. 

Слежка за детьми

— У нас появились разные браслеты для слежения, смартфоны, программы слежки за детьми в соцсетях. Но мы всегда приводим такой аргумент: вспомните, как в детстве мама находила ваш дневник, после этого вы что-то ей рассказывали? Нет. Здесь тоже самое. Хуже всего, когда ребенок смиряется с контролем и говорит: «Это нормально, что за мной следят». 

Гаджеты для слежения полезны тогда, когда ребенок настолько мал, что реально может потеряться в городе и не сможет себе помочь, например, в три-четыре года. Но и в этом случае ему может помочь сказка про мальчика, который потерялся, но запомнил свой адрес и телефон мамы. То есть ребенку можно рассказать об этом в игровой форме.

Фото: Марина Молдавская / It's My City

Сейчас педагогика заменилась контролем — и это катастрофа. Многих учителей обязывают поставить специальную программу, чтобы отслеживать соцсети учеников. И родители в эту игру тоже играют. Но дети все равно узнают об этом и к такому учителю в сложную минуту не пойдут. Выходит, мы устраиваем слежку вместо того, чтобы налаживать отношения ребенка со взрослым, на которого можно опереться, который может выстроить такие отношения в коллективе, чтобы замечать микрориски и уметь на них реагировать.

А еще тревожный папа

— Принято считать, что сильно тревожатся только мамы. Но папы могут испытывать к дочерям особый вид тревоги, когда они гипертрофированно переживают за ее сексуальную безопасность. Сразу всплывает картинка перед глазами из собственной жизни: второй класс, на первой партии вертится девочка и хвастается: «Мой папа меня так любит, он меня так контролирует!» На самом деле отец задает ей такую модель отношений с мужчинами, который должен ее контролирует и этим подменять любовь, фактически девочка может стать потенциальной приманкой для абьюзера.

Есть другая история. Отец так опекал дочь, что не разрешал ей никуда ходить, в семь вечера она должна была быть дома, он везде и всюду ездил с ней, чтобы деточку не обидели. Девочка была бойкая и ей хотелось свободы, но папа сказал ей «замечательную фразу», просто прочувствуйте глубину манипуляции: «Когда ты пойдешь на боевые искусства и сможешь мне сломать руку, тогда можешь ходить куда хочешь». Девочка занималась в «Клубе умной безопасности» как бешеная. Однажды на нее напали грабители, она избила их так, что они от нее убегали ползком. А потом... папа уходит из семьи, девочка неожиданно получает всю ту свободу, которую она так хотела. При этом у нее нет опыта, который прошли ее сверстницы, поэтому у нее заниженная самооценка, она считает, что ее первые отношения — отношения на всю жизнь и на нее больше никто не посмотрит. В этих отношениях она не умеет отстаивать себя, потому что возражать папе всегда было рискованно. В итоге у нее было несколько абьюзивных отношений и все — с изнасилованиями. В ответ на вопрос, почему она не побила их, она ответила: «Близкого человека бить тяжело». Она не умела говорить нет близкому. 

Да, большинство пап спокойные, но такие беспокойные дадут фору десяти тревожным мамам. 

Как справиться с тревогой?

Признать тревогу и разделить ее на факты и эмоциональное состояние. Вы переживаете за ребенка, который ходит один в школу. Маршрут от школы до дома известен, это безопасный участок, там стоят камеры, и главное — ребенок знает, как вести себя в экстренной ситуации. Признали факты — опасения снизились.

Ограждать себя от всевозможных сообществ, приложений, компаний, которые навязывают тревогу и модель поведения. Это могут быть как новости, так и школьные собрания. Если вам на родительском собрании говорят, что аниме — это вредно, встаете и выходите или говорите, что это некомпетентная информация. 

Признать свои травмы, присвоить их себе и проработать. Если я переживаю за ребенка, потому что ко мне приставал дядя Петя во дворе 20 лет назад, то я иду к психологу или психотерапевту и работаю со своей травмой.

Принимать решения, исходя из ваших взаимоотношений с ребенком и того, что с ним происходит. Наша дочь во втором классе сказала, что хочет ходить в школу одна. С этого момента мы передали ответственность, обучили ее всему, и она стала ходить сама. Если бы она сказала, что ей страшно ходить одной — мы бы продолжали ее сопровождать. Нужно подстраиваться под ребенка, а не под то, что на условной Посадской ходят страшные дядьки. Главный маркер  — готовность ребенка слышать и воспринимать информацию, мы не должны опираться на страшилки и нормы вовне. 

Фото: Арина Томашова / It's My City

К ребенку надо относиться ровно с таким же уважением, как ребенок относится к взрослому. Часто взрослые получают вторичную выгоду от мысли, что их ребенок беспомощен. Слабенький, глупенький, ничего не может сам, а дети отлично это впитывают, как истину. Практика показывает, что дети не глупее родителей. Просто у них меньше опыта. Они великолепно могут самостоятельно справляться с трудностями, особенно если их еще этому научить. Не надо вести себя с ним, как с «недочеловеком». Тогда он становится более самостоятельным и тревожиться за него вы будете меньше.

Выйти из игры в хорошего или плохого родителя. Просто быть папой или мамой, которым (-ой) именно мне комфортно быть и моему ребенку тоже. Это может быть не поощряемая социумом история, а для вашей семьи — нормальная. 

Соблюдать психофизическую гигиену. Это могут быть психотерапия, психотренинги, физическая нагрузка. Необходимо работать с тревогой и эмоциями и над повышением качества психологической жизни. Если вы вовремя снимаете с себя психофизические блоки, то места для тревоги остается меньше.