«Пока мы играем в агрессора и жертву, мы не уважаем детей»
Как понять, подвергаю ли я травле собственного ребенка? Признаки домашнего буллинга и советы для родителей
Понятие травли, или буллинга, в отношении детей зачастую ассоциируется с издевательствами в школе и преследованием в интернете. Но ребенок может подвергаться психологическому давлению и, казалось бы, в самом безопасном месте — в собственном доме. При этом родители могут этого не осознавать и, желая лучшего, причинять боль.
It’s My City поговорил с экспертами по детской безопасности. Они рассказали, почему буллинг — это не только про школу, а также какие формы травли применяют родители по отношению к детям и что делать, чтобы исправить ситуацию.
«Это миф, что травля рождается в школе»
— Травлю не стоит считать исключительно «школьной историей». Поскольку школа — это замкнутая и отчасти принудительная система, то все проблемы, которые появляются у ребенка и не находят выход в других средах, тут взрываются. Школа создает более вероятностную ситуацию травли, но ее источники формируются социуме, в том числе в семье (мы не берем в пример модель, когда учитель стравливает детей и использует это как инструмент управления). Дома человек может испытывать психологическое или физическое насилие. Позже паттерны родителей дети переносят в школу.
Если ребенка обесценивают или оскорбляют родители, точно так же он будет общаться со сверстниками в школе. Или наоборот, когда столкнется с таким же обращением, будет считать это нормой отношений.
Когда дома ребенок подвергается газлайтингу, то есть отрицают его чувства или события (к примеру, его обижают в школе, он делится об этом с родителями, а ему в ответ говорят: «Тебе показалось» или «Мальчики не плачут»), то это, скорее всего, приведет к жестокости со стороны ребенка, у него может исчезнуть эмпатия или, напротив, он будет испытывать подавленность и страх.
Анастасия и Максим Береновы. Фото: Марина Молдавская / It's My City
Домашний буллинг приводит к тому, что ребенок может начать травить других детей, то есть выступать в школе как агрессор, или сам станет жертвой. В этом случае возможны еще два варианта виктимности: ребенок может принять роль жертвы или стать провокатором, чтобы доказать всем, что он — не жертва.
Под буллингом дома мы понимаем психологическое и физическое насилие. К первому мы относим грубость, насмешки, обесценивание, манипуляции и гиперопеку (о ней мы поговорим отдельно).
Психологическое насилие
Вербальная травля
— Насмешки и обесценивание составляют большую часть вербальной травли. К примеру, сын увлекается рисованием, а в ответ отец ему говорит: «Да что тебе твои рисунки, занимайся математикой!» Девочка приносит «четверку», а мама реагирует так: «Все хорошо, но можно сделать лучше». А когда девочка получит «пятерку», мама скажет: «Учитель видимо не доглядел». Так родители гасят уверенность ребенка в своих способностях.
Встречается в семьях и искажение ценностей, когда ребенку транслируют двойное послание: «Ты не имеешь права говорить что-то против отца, потому что он нас кормит».
Газлайтинг и манипуляции
— Еще один вид психологического насилия — газлайтинг, о нем мы уже упоминали выше, и манипуляции — это тоже часть насилия. Сын приходит домой после конфликта со сверстниками, он расстроен и, может, даже плачет. Вместо того, чтобы поддержать сына и обучить навыкам безопасности и самообороны, отец возмущается: «Ну что ж ты такой слабак. Другой бы, наверное, на твоем месте пять минут дрался!» Или говорит: «Ты что, не мужик? Прячешься за мамину юбку?» А ребенок, возможно, вдвое меньше своего обидчика или не умеет постоять за себя. Вместо помощи и поддержки его таким образом накручивают.
Архивное фото Марины Молдавской / It's My City
Гиперопека
— Под гиперопекой мы понимаем чрезмерную заботу и контроль за ребенком, которые ограничивают его активность и самостоятельность. К примеру, когда за ребенка так сильно боятся, что возят его только на машине. Или записывают в кружки, потому что «ему это надо». Таким образом, у ребенка не развивается волевой компонент, необходимый для самозащиты, да и в целом для успешности. У него нет возможности учиться принимать самостоятельно решения. И главное — нет потребности рисковать.
Когда у ребенка нет потребности рисковать — он при любом удобном случае пытается переложить ответственность за свои поступки на других. К тому же уничтожаются нейронные связи, которые отвечают в определенном возрасте за риск как подростковую инициацию. Они могут начать неадекватно проявляться, что скажется на действиях ребенка, либо не проявятся никогда.
Гиперопека — не является травлей в прямом смысле, но это психологическое насилие, ведь под видом заботы мы подаем контроль. Родитель подавляет ребенка, демонстрируя, что он хороший. Это и манипуляция, и насилие. Хоть мама и говорит: «Я же тебя люблю», но на самом деле смысл этих слов таков: «Я тебя контролирую, не даю расти и быть самим собой».
Бывают случаи, когда в семье в целом все хорошо, но ребенка не научили инструментам социализации — это тоже про излишнюю опеку. То есть вы ребенку позволяете делать все, что он хочет, вследствие чего у него отсутствует понимание границ (мы не учитываем ситуации, когда отсутствие границ является следствием диагноза). Только вначале кажется, что это современно и прогрессивно. На самом деле дружить с таким ребенком неудобно и проигрывает в итоге он сам.
Физическое насилие
— Кроме словесного проявления (угрозы, шантаж, запугивание) агрессия может быть и физической — удары, шлепки, избиение, дергание за волосы, толчки. Силу можно применять только в двух случаях — в случае самообороны, защиты жизни и в ситуации, когда нужно остановить аффект. Например, если ребенок бросился на вас или кого-то с кулаками или вы спасли его, резко оттолкнув на асфальт, когда он бежал под движущейся автомобиль. А бить ребенка нельзя (никого бить нельзя). Если родители не умеют психологически справляться со своими эмоциями и «вываливают» их в форме физического воздействия — это насилие. Можно объяснить ребенку, почему вы сорвались, но оправданий этому нет никаких.
Архивное фото Марины Молдавской / It's My City
Во-первых, это чревато физическими травмами. Во-вторых, ребенок будет копировать модель такого семейного воспитания или категорически ее отрицать, уходя в антисценарий: «Так, как в моей семье, у меня в будущем точно не будет». То есть ребенок перенесет черты абьюзера в свою жизнь или станет жертвой и будет попадать в подобные ситуации. Когда мы думаем, что мы воспитываем жестоко и формируем силу воли и уверенность — это иллюзия. Наоборот, мы растим жертву. Пока сверстники нашего ребенка будут добиваться успехов, он будет залечивать травмы и думать, имеет ли право на самовыражение. Феномен детской психики заключается в том, что родителей они меньше любить не будут, пока те их бьют. Они себя будут меньше любить.
Установка должна быть такая: «Независимо от того, что было в детстве, я выбираю себе жизненную стратегию. Мои жизненные реакции не будут провоцироваться этой историей».
Кажется что сейчас такого стало меньше, но порой мы встречаем «старый уклад на новый лад». Модные сейчас модели якобы «мужского воспитания», где упор делается на жесткость, формируют неуверенность, а у скромного ребенка разрушают идентичность, заставляя следовать навязанному сценарию.
Что делать, если я обнаружил(-а), что подвергаю травле своего ребенка?
Проанализировать свою речь. Подумайте, как и что вы говорите ребенку. Что я сейчас ему сказал(-а)? Что это за голос во мне? Может, я говорю голосом своей мамы, которая мне говорила, что можно было и лучше или это мое решение? Что за чувство стоит за моим речевым оборотом? Может быть, страх, что ребенок будет неудачником или зависть к нему, гнев, неудовлетворенность собственной жизнью?
Надо осознать чувства, которые вы выражаете, и проживать их легально. Если вы чувствуете страх за ребенка, делайте упражнения на проработку собственного страха. А при общении с ребенком постарайтесь подбирать речевые обороты. К примеру, в той же ситуации с рисунками, когда родитель резко требует делать уроки, а не заниматься творчеством, можно вместо претензии попросить рассказать, что ребенок изобразил. Узнать у него, какие усилия он приложил, как он постарался, что ему нравится в этом, а что нет.
Если хочется выплеснуть физический гнев, то можно попробовать практику боксирования в воздух. Во-первых, вы не переносите на предметы проекции своих врагов или состояний. Во-вторых, не травмируетесь. Но имейте в виду, что такой способ сброса негатива — индивидуален. Если вы не чувствуете, что стало лучше, попробуйте что-то другое. Например, пение или крик в уединенном месте. После этих упражнений можно сделать дыхательные практики — такие упражнения легко найти в интернете.
Если вы понимаете, что не можете справиться с гневом без помощи специалиста, нужно обратиться к психотерапевту или психиатру. Не нужно этого бояться, нужно просто прийти к специалисту. Бывают ситуации, когда мы себя так ведем, потому что мы сами травмированы. Но пока вы не проработаете травму, вы управляете не разумом, а бессознательными решениями. Работа с травмой — это то, что невозможно проделать самому с собой, иначе мы попадаем во власть подсознания.
Бывает, что родители боятся идти на терапию, потому что за этим может стоять страх потери «могущества» и контроля. Или существует установка, что к психологу ходят только ущербные. Но есть и другая сторона — сложно выбрать хорошего психолога. Выбирайте того, кто сам ходит на терапию, регулярно проходит супервизию (один из методов теоретического и практического повышения квалификации специалистов в области психотерапии — прим. ред.) и желательно имеет членство в Ассоциации психологов.
Бороться с гиперопекой можно через игру в «Оперативного дежурного». Говорим ребенку, что теперь он — сам себе телохранитель, а вы — оперативный дежурный, который при необходимости поднимает группу быстрого реагирования (то есть вы поможете ему). При любой смене дислокации он обязан вам позвонить «с докладом» и сообщить, где он и до которого времени будет там находиться, сам будет это отслеживать. На начальном этапе ему надо напоминать. Позже он будет делать это сам. Дети понимают выгоду такого подхода гораздо быстрее, чем взрослые. Чем четче ты соблюдаешь пункты договора, тем больше тебе начинают доверять и отпускать.
В семье должно быть адекватное проявление силы. То есть взрослый остается взрослым, а ребенок –ребенком. Это не значит, что «раз я мама, то я всегда права» или что «я имею больше прав, чем ты, потому что ты не зарабатываешь». Подход нужен такой: «Я взрослый человек, я за тебя отвечаю. Я контролирую твое здоровье, я принимаю стратегические решения, к примеру, ты ходишь в школу каждый день и по утрам заправляешь кровать, если у нас такая договоренность».
У каждого есть свой «кодекс» взаимодействия с детьми, в котором прописано, к примеру, сколько времени ребенок проводит в интернете. Вы не можете контролировать содержание, но следить за режимом дня — в ваших силах. Когда у ребенка нет пока своих навыков психологического торможения, вы, как взрослый, не даете ему играть до двух ночи, но при этом даете выбрать кружки. Тем самым вы разделяете его зону ответственности и зону неоспоримого контроля взрослого.
Мы не только дружим с детьми, мы — их наставники. При этом мы можем много по-дружески говорить и рассуждать. Это не значит, что я говорю ребенку: «Вот я в твоем возрасте...» — это не наставничество, а демонстрация превосходства и манипуляция. Можно сказать так: «Ты знаешь, я тоже был в твоем возрасте и переживал о таких вещах. Давай я поделюсь своим опытом?» или: « У меня не было такого в детстве опыта, как у тебя. Но я рядом с тобой и готов разделить твои проблемы», а не: «Я лучше знаю, что тебе делать».
В конфликтных ситуациях стоит не покрывать ребенка, а стоять на стороне справедливости. Здесь мы разделяем личность ребенка и его плохой проступок. Но мы не покрываем его поступок — это нормальные, здоровые границы. Мы говорим ребенку: «Я тебя люблю, ты мой ребенок, классный парень, но сегодня жестко накосячил, что поцарапал у дяди Васи машину. Этот поступок я осуждаю и не буду тебя покрывать. Сейчас мы будем с тобой разбираться. Сейчас ты будешь думать, как это исправлять». Я не говорю, что за каждый поступок будет такая компенсация, это условный пример. Речь про то, чтобы не закладывать ребенку позицию «Ты виноват», а «Как ты будешь исправлять?» Когда ребенок понимает, что ему нужно выстраивать обратные коммуникации после своих поступков — это один из самых важных скиллов, которые ему пригодятся в жизни. От этого он выиграет больше, чем тот, кого мама покрывала. Когда он уже будет взрослым, и если он вырос по законам справедливости, то разделяет себя, как личность и свои поступки, он выиграет больше.
Если вам нужна теория, можно почитать книги и лекции по безопасности Анастасии и Максима Береновых. Их можно изучать самостоятельно или посещать тренинги в «Клубе умной безопасности». Проект стал франшизой и теперь сможет работать в разных населенных пунктах страны.
Если вы допустили ошибки — это не катастрофа. Важно, какие уроки можно извлечь из этого. Самое главное в воспитании — не воспитывать. Главное — уважение, а травля — это отсутствие уважения к ребенку. Пока мы играем в агрессора и жертву, мы не уважаем ребенка как личность.
Благодарим за помощь в подготовке материала Свердловский фонд поддержки предпринимательства.
It`s My City