«Чувствую себя зеркалом города»Джазовая певица Флора Бичахчян — о буллинге в школе на Вторчермете, гастролях по Уралу и знакомствах в интернете

Звезда екатеринбургского бара «Шалом, Шанхай» певица Флора Бичахчян часто бывает в центре внимания. На сцене Флора делает все что захочет. Эта внутренняя творческая свобода помогла ей стать первым артистом на светских вечерах города, засветиться вместе с певицей Манижей в «Вечернем Урганте» и стать востребованным преподавателем по вокалу у екатеринбуржцев. 

Между тем за яркостью и экстравагантностью Флоры скрывается домашняя девушка, которая пережила травлю в школе на Вторчермете и суровые гастроли по Уралу. А ее известность иногда становится непреодолимым препятствием для молодых людей, которые решили за девушкой ухаживать. Итак, встречайте: новый герой рубрики «Горожанин», которую мы делаем в партнерстве с «Атомстройкомплексом», — певица и преподаватель по вокалу Флора Бичахчян.

— До девяти лет я жила с семьей в Грузии. В четыре года родители распознали мой талант и отвели в музыкальный кружок в доме культуры, где мама играла в оркестре народной армянской музыки. Мне всегда так легко давались занятия и концерты, что, будучи взрослой, я долго стеснялась брать за выступления гонорар, потому что не видела в этой работе особого труда. С этим оркестром с четырех лет я ездила на гастроли по Грузии. Мама меня наряжала как Жанну Агузарову: два хвоста, разноцветные колготки. Или национальные костюмы. Местный композитор писал для меня песни. 

Мама меня воспитывала методом кнута и пряника, но запретов никаких не было. Напротив, учила, что в жизни надо не только выйти замуж, но и развиваться. У нас был с ней час в день, когда мы закрывались в комнате, вели разговоры про искусство. Она сама была из творческой тусовки, общалась с друзьями-художниками. Мы беседовали про музыку, картины, мама спрашивала, что мне нравится и какие мысли у меня на этот счет. В шесть лет мама отдала меня в русскую школу, поэтому я умела писать и читать на русском языке.

Когда родители разошлись, мы с мамой уехали в Россию: в нашем маленьком городке Ахалкалаки сплетни быстро расходятся, маме не хотелось после развода там оставаться, да и для развития в музыке там слишком мало возможностей.  

— Мы переехали в Екатеринбург, потому что тут живет моя тетя. Поначалу было очень тяжело. Мы жили в 32-м военном городке на Вторчермете. Мама много работала, нам буквально приходилось выживать. А еще меня жестко не приняли в школе. На стрессе я начала полнеть, хотя всегда была очень худенькой. Я ни с кем не делилась переживаниями и все это «заедала» как могла. В школу я пришла уже крупной, не Дюймовочкой. Надеялась, что найду новых друзей, но хрен мне, а не дружба. Меня буллили за полноту и национальность. Самое интересное, что в классе было много ребят разных национальностей: и армяне были, и они тоже травили меня. У нас и драки бывали.

Одна девочка с таким злым, озверевшим лицом, где бы меня ни увидела — припугнет. Прошло время, когда мы жили на Авиационной, я встретила эту Ксюшу в магазине, где она работала кассиром. Мы видим друг друга, все понимаем, а она спрашивает: «Вам пакет нужен?..» Я наблюдаю за собой и спрашиваю себя, что я чувствую в этот момент? Понимаю, что мне не хочется проявлять к ней ничего. Я увидела ее боль, страх и стыд. Таких людей просто надо простить. 

К проблемам с ребятами еще добавилась неразделенная любовь. Обязательно понравится тот, кто точно не ответит взаимностью. До сих пор это ощущение фонит, что в меня никто в ответ не влюбится. Теперь к этому добавилась и популярность. Бывало такое, что поклонники сбегали. Как-то чувак со мной познакомился, а потом смотрит мои страницы в соцсетях и видит, что я везде выступаю, участвую в шоу и пишет: «Ах, вот кто ты». Но это и своего рода фильтр, зачем мне такой человек? Хотя у меня были длительные отношения с молодыми людьми. 

— Когда мы переехали в район южного автовокзала, казалось, что в сравнении со Вторчерметом тут другая жизнь. Я до сих пор люблю и ненавижу Вторчик. Год назад был такой зов сердца — поехать туда одной и погулять. Я взяла наушники, прошлась по всем местам. Придя к школе, я столько проплакала, столько боли во мне было. 

С переездом резко изменилась жизнь, я поступила в колледж Ползунова на факультет рекламы. Это тоже получилось случайно. Мы ехали в «Чайник» (училище Чайковского), но не доехали одну остановку, вышли раньше и увидели объявление о наборе в колледж. Мы зашли посмотреть помещение и дошли до актового зала. Мне так он понравился, что было все равно, на кого учиться, я хотела в нем петь. В колледж я пришла с установкой, что больше не хочу, чтобы было, как прежде в школе. Я сказала себе, что у меня будет куча друзей, я буду лучшей студенткой, без конца выступать и петь в актовом зале. Так и получилось. Меня реально все любили и я платила тем же. Я везде встречала своих людей. 

Сейчас, кстати, я живу недалеко от мамы. Мой дом на улице Машинной, его строила компания «Атомстройкомплекс». Со мной в одном подъезде живет моя подруга. Моя квартира — светлая студия, такой медитативной уголок для одного. Я эту квартиру нашла по объявлению. Номер риелтора я сразу записала как «Моя квартира». 

Я люблю район, в котором мы живем. Бывает, сажусь в троллейбусы, включу музыку в наушники и езжу. В плане слышимости дому надо отдать должное. Я пою, распеваюсь, провожу уроки, но на этот счет ни разу от соседей не было жалоб. У меня еще свой балкон с видом на центр. А все, что нужно, под рукой — аптека, магазин, секс-шоп.  

— На последнем курсе колледжа я попала на кастинг в EverJazz на спектакль «Танцующий хлопок» и встретила режиссера Ларису Абашеву. Она дала моему творчеству второе рождение, дав мне главную роль джазовой дивы. Это было так масштабно для меня, стать в 18 лет резидентом джазового клуба, хотя раньше я не исполняла джаз. Мы показывали спектакли каждую субботу, ездили на гастроли. Было классное время, я встретила свою любовь и не одну. 

Был мальчик, который играл на саксофоне, и все было как в кино: я певица, а он играет на саксофоне, мы влюбляемся друг в друга, у нас отношения, любовь, у него есть зависимость... Настоящий джазмен, а я джаздива. Есть фильм с Лайзой Миннелли «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Мы думали, что это про нас.

— Бывали пространства, где не та публика, народу пофиг, кто бы к ним не вышел — «корпоратосы», «корпОры» мы их еще называем. К людям вопросов-то нет, у игры такие правила. Раньше я на все соглашалась, везде спляшу, все спою, что попросят. Денег хотелось, страшно было, что тебя не позовут больше. Однажды мы ездили на корпоратив в Серов. Меня позвали как звезду шоу на федеральном канале. Нас пообещали заселить в местный отель — лучшее, что есть в городе. Чтобы спеть свои шесть песен, я ждала шесть часов. Ведущий постоянно врал, когда наша очередь выступать, и сильно затягивал программу.

Нас заселили в загородный лагерь. Приезжаем туда, а там казарма, даже постельного белья не было. Грязный пол, тараканы, какой-то пьяный сторож с собакой и мы. Мы подняли бунт и, слава богу, нас переселили. На фоне этого всего у меня начался конъюктивит, на второй день были опухшие глаза. На выступление мне дали очки ведущего с надписью Gucci, потертые такие. Всякий ***** (кошмар) бывал. Это потом уже появился мой продюсер Алексей Черемушкин, и с ним я погрузилась в этот мир, которые местные СМИ называют тусовкой. Алексей свел нас с Максом Юдиным, с ним в дуэте мы выступаем в «Шаломе».

— Люблю гулять по городу. Я люблю сквер, набережную возле Ельцин Центра. Там прошли мои времена колледжа. Мы с подругой после пар всегда любили гулять здесь. Брали кофе и обсуждали, кем мы будем через пять лет. Тут пруд, вода — моя стихия. Я люблю смотреть на людей, наблюдать, я сама по себе собирательный образ. Насмотрюсь на мимику, телодвижения, слушаю шутки и в «Шаломе» выдаю. Чувствую себя зеркалом города.

Я начала преподавать в этом году и раскрыла свой метод. Мечтаю даже потом провести мастер-класс на большой площадке. Все могут петь в своем естестве, то есть когда спокойны, расслаблены. Сейчас в музыкальной индустрии слишком много учат «как надо» и «как не надо», появилось много правил, которые еще сильнее закрепощают человека. Я, напротив, работаю на раскрепощение, без правил. Потихоньку человек пробует и начинает раскрываться. Это не только про вокал, но и про внутренний мир человека. По голосу человека можно определить — врет он сейчас тебе или манипулирует. Это возможно, когда ты сам разберешься со своим голосом. Ты поймешь, где ты настоящий, а где привираешь или хочешь показаться хорошеньким. Круто начинаешь петь, когда перестаешь кому-то что-то доказывать.

Мои ученики приходят ко мне, и я как рыба в воду ныряю в человека, выясняю, что болит. Про это можно спеть, про это можно написать песню. Мы все внутренне забиты, чем краше инстаграм — тем больше жопа в жизни. Ко мне ходят заниматься многие люди нашего города. У многих челюстной зажим — это говорит о подавлении. Мы орем, кричим, рычим, делаем вокальные практики. Из этого состояния человек начинает петь. Бывает, люди начинают плакать — так выходит все непрожитое. А я проводник. Большинство учеников не имеют музыкального образования, многие ребята из ресторанной сферы. Мужчины-бизнесмены стали ходить с запросом на раскрепощение. Вот такие уроки для горожан. 

— Я начала писать песни. Пишу о своих переживаниях про любовь, ту, которая есть в нас самих. Как говорит подруга, это моя корневая ценность. Один раз в «Шаломе» пела свои песни. Заходило круто, а иногда люди странно реагировали. Сейчас я отдала их моему ментору Владимиру Петровичу Елизарову, он будет помогать с аранжировкой. У меня будет свой альбом. 

Я люблю петь и чужие песни. Петь свое — это то, к чему я иду, морально созрела. Но в «Шаломе» я продолжу выступать, для меня это не работа, а вечерняя служба, как я любя ее называю. Мне там весело, меня ни в чем не ограничивают.

— Меня называют звездой джазовых вечеринок, хотя я не тусовочный человек. Я люблю просто приходить и исчезать по-английски. Между мной и зрителями в зале есть граница. Мне все говорят, что я такая открытая, но обо мне при этом никто ничего не знает.

На самом деле так было всегда. Но только недавно я начала к этому прислушиваться. Мое самопознание началось вместе с карантином. Что я только не пробовала: и психологию, и хьюман-дизайн, все подряд. А ведь раньше я работала везде, бралась за все, но без диалога с собой. Я распробовала вкус человеческих взаимоотношений, когда все гармонично, когда даже расставаться можно корректно, бережно — хоть в работе, хоть в дружбе. Пока я продолжаю выбирать этот путь. 

Партнерский материал