«Наши философы участвовали в обосновании концепции Уральской республики, я горжусь этим»Зачем обществу и власти сегодня нужна философия? Интервью уральского ученого и политика Анатолия Гайды

Сегодня, 19 ноября, всемирный день философии. Исторически сложилось, что Екатеринбург стал одним из центров философии в России. Факультет философии УрГУ выпустил целый ряд известных политиков, политологов, чиновников, управленцев, бизнесменов. Один из них — доктор философских наук, профессор Анатолий Гайда. В прошлом он был директором Института философии и права УрО РАН, а также работал в должности руководителя администрации губернатора Свердловской области, возглавлял группу разработчиков проекта Конституции Уральской республики (1993) и Устава Свердловской области (1994). Ныне советник губернатора Свердловской области на общественных началах. It’s My City поговорил с ним о том, почему философия остается важным направлением человеческой мысли, как влияют философы на политику и каково будущее философии.

— Анатолий Войцехович, существует ли уральская школа философии? Чем она известна в профессиональных кругах? 

— Уральская философская школа имеет право на существование. Наш факультет в Уральском госуниверситете в советское время был одним из трех-четырех философских факультетов в стране. У нас работали очень известные философы, начиная с основателя факультета профессора Михаила Николаевича Руткевича, который потом стал член-корреспондентом РАН, возглавлял Институт социологических исследований. В Свердловске остались его ученики, все это очень известные философы и ученые, среди них Лев Наумович Коган, один из основателей Уральской социологической школы; Леонид Михайлович Архангельский, один из ведущих специалистов по этике; Аркадий Федорович Еремеев, специалист по эстетике; Исаак Яковлевич Лойфман, специалист в области теории научного познания и многие другие. Поэтому у нас сложилась своя традиция, свои направления, в том числе, связанные, допустим, с историей философии (данное направление возглавлял профессор Константин Николаевич Любутин). На базе философского факультета был организован Институт философии и права УрО РАН, куда ушли работать молодые и талантливые ученые.

Но, к сожалению, в данный момент мне сложно говорить о том, что эта школа сохранилась, сильны ее традиции. И это связано не только с нашим регионом. Я вижу, что в целом по стране философы утратили свою социальную значимость для обоснования политики и стратегии развития страны. Сейчас в стране, в верхах, в науке происходит перестройка в отношении философии.

Еще классики учили, что при решении любой проблемы нужно сначала решить вопросы методологии, потому что в противном случае мы по ходу решения проблем все время будем натыкаться на недоработки в частностях.

Я как-то был на философском факультете УрФУ, который сегодня называется департамент. Посмотрел я расписание занятий студентов-философов и потом пообщался с директором этого департамента. Так вот, я ей сказал, что я когда-то в УрГУ был проректором по учебной работе, и я бы никогда не утвердил такое расписание, которое я видел. На мой взгляд, не тому учат сейчас студентов философского факультета. Когда мы учились, на нас экспериментировали. Мы изучали всю историю, начиная с древнейших времен, мы изучали биологию, ее читал академик Адольф Трофимович Мокроносов. Мы изучали кибернетику, информатику, физику, высшую математику. Не говоря уже о собственно философских дисциплинах. Из нас готовили универсалов.

— В чем причины изменения значимости философии в нашей стране? 

— Корни проблемы лежат в преклонении перед Западом, что, на мой взгляд, совершенно необоснованно. Это, например, болонская двухуровневая система — бакалавриат и магистратура, — которую впихнули в нашу систему высшего образования. Я лично не вижу в этом никакого смысла. Или вот еще — департаменты вместо факультетов. Я в свое время был на стажировке в Западной Германии во Франкфуртском университете. Я учился там на факультете философии, а не в департаменте. Я работал в Карловом университете в Праге. Там тоже факультет философии. Но почему у нас-то вдруг стали департаменты. Департамент в переводе с французского — это отдел. Старое поломали, а вместо этого создали что-то малопонятное, никаких изменений в лучшую сторону не произошло. Двигаться вперед нужно, основываясь на своих истоках, корнях, а не слепо копировать что-то со стороны.  

— Вы говорите, что «философы утратили свою социальную значимость для обоснования политики и стратегии развития страны». А могли бы напомнить нашим читателям, какую роль наши уральские философы сыграли для политики и стратегии Свердловской области?

— Наш философский факультет выдал очень много выпускников, которые потом нашли себе применение в различных сферах: и в политике, и в государственном управлении, и в науке, и в бизнесе, и в экономике. Наши философы, например, участвовали в обосновании концепции Уральской республики, я горжусь этим. Это был поиск, как развиваться нашему региону в условиях нестабильности в 90-е годы. Отношения центра и регионов были очень натянутыми, неравномерными. Были республики, которые имели одни права, края и национальные автономии — другие. Мы искали новое бытие Свердловской области и новую схему отношений с центром так, чтобы получить больше свободы. И под этим поиском лежала база уральской школы философии. Именно она дала возможность подходить к решению назревших проблем. А нас, как я уже говорил, учили подходить системно к решению любых проблем. Философия — это не совокупность мертвых знаний, а диалектика в действии.

— Какие проблемы решает философия XXI века с учетом того, что общество и человек изучены уже вдоль и поперек, а материю и космос давно изучают естественные науки?

— Нельзя все изучить вдоль и поперек. Это можно было бы сделать, если бы человек и общество были константой. Можно ругать нашу философию 70-80-х годов, но она работала на систему ценностей, которая в свою очередь обосновывала государство. Затем началась ломка, и в нашей Конституции даже написали, что у нас не может быть идеологии — дурь полная! Философия лежит в основе идеологии. Без осмысления не может быть и идеологии. А философия именно и занимается обоснованием и изучением смыслов и ценностей, которыми руководствуется человек. Тут все взаимосвязано.

— То есть вы считаете, что нашему обществу нужна идеология?

— Без нее не может быть развития! Государство — это организующая сила общества. Но силой нельзя организовать общество. Можно только создавать такую ситуацию, когда граждане общества разделяют ценности и смыслы. В этом и состоит задача идеологии. Другое дело, что идеология должна отвечать потребностям общества, отражать перспективу развития, а не быть просто спущенной сверху и навязанной. И вот тут и проявляется значимость философии: анализировать, осмыслять, показывать перспективу. К сожалению, сегодня у нас наверху это не очень понимают. А в свое время стоящая у власти единственная партия это все понимала.

— Не видите ли вы в таком случае противоречие с ценностями свободы слова и мысли? И это при том, что многие выдающиеся философы, наследие которых мы помним и чтим, как раз были диссидентами, критиками существующего строя и традиций. 

— На базе философских принципов формировалось общественное развитие и само государство. А среди философов были не только диссиденты, разные были люди и по своему положению в обществе, и по своему отношению к власти. Например, были революционеры, типа Маркса и Ленина. Но Ленин в итоге и обосновал стратегию развития России. Правда, исходя из своего понимания.

—  А не становится ли таким образом философия служанкой власти? 

— В советское время философия была служанкой власти.

— Но разве это хорошо, разве это нужно возвращать?

— Я не говорю, что это нужно возвращать, я говорю, что философы должны дать смысловые ориентиры для общества, в том числе и для властных структур. Но пока этого нет.

— То есть ряды государственных управленцев нужно усилить философами?

— Если это вы говорите без иронии, то я с вами полностью согласен. Все знакомые мне люди с философским образованием, которые пришли работать во власть, — очень талантливые, способные люди. Они мир видят по-другому — глубже по сравнению со всеми остальными. Но есть и свои сложности: чиновничество слабо сочетается со свободомыслием, там свои принципы, и философу сложно прижиться в структуре органов власти.

— Если бы к вам обратился неглупый и успешный человек, имеющий достаточно свободного времени для саморазвития, то книги каких философов вы бы ему порекомендовали почитать? 

— Я бы порекомендовал всем почитать Вольтера. И его философские работы, и его художественные книги. Он актуален и по сей день своим анализом действительности, при этом он очень красиво писал.

— Сегодня в массовой литературе часто встречаются такие понятия, как «философия успеха», «философия счастья», «философия эффективного человека» и так далее. Имеют ли подобные учения, концепции реальное отношение к философии? И можно ли с помощью философии стать счастливым и успешным? 

— Когда говорят о «философии успеха» и прочем подобном, то это подмена понятий. Все эти концепции имеют слабое отношение к философии. Философия — это мировоззрение, это осмысление, которое выражается определенными людьми, школами, традициями. Нельзя сказать, что есть некая постоянная философия, как, например, законы в физике и правила в математике. Есть античная философия, философия Средних веков, философия Нового времени, далее немецкая, французская, русская и так далее. А единой философской системы, как, например, физики твердого тела, нет. Поэтому если вы хотите быть успешным, счастливым, то не стоит тратить время на философию. Но вот если вы хотите быть умным, хотите научиться анализировать, осмыслять, понимать окружающую действительность, то надо читать философов, особенно классиков: Вольтера, Гегеля, Фейербаха.  

— Одна из проблем, которую решает философия, — это персональный смысл жизни. Тема, к которой обращается экзистенциальная философия, — это человек перед лицом смерти. Сегодня мы живем в эпоху пандемии, когда страх потери здоровья и жизни особенно возрос. Регулярно получаем сводки о новых смертях от коронавируса. Люди в тревоге и даже в панике. Вопрос: что может предложить и чем помочь философия в текущей ситуации? Не настал ли ее час для работы с сознанием человека?

— Полностью с вами согласен. Само время ставит задачу осмысления существования человека в этих сложных условиях. Именно в такие переломные периоды и должны загораться новые звезды философии. Под звездами я подразумевая какие-то новаторские, нестандартные идеи, подходы и решения. Но что-то пока я не вижу таких звезд.

— Почему, на ваш взгляд?

— Как я сказал, подорвана система образования. В том числе, это касается и философии. Философию на практике выдавливают из нынешней системы образования. Это делается не от большого ума, потому что настоящие ученые прекрасно понимают значение философского образования. Оно дает любому специалисту широкий кругозор. Раньше студенты любых факультетов — естественных, технических и гуманитарных — так или иначе изучали философию, пусть даже поверхностно. Сейчас философию почти отовсюду изгнали. Она осталась только в департаменте.

— Почему вам так не нравится это слово в применении к структуре вуза? 

— Потому что в этом нет никакого смысла. Это просто какая-то игра слов. Есть классическое понятие — факультет. На факультетах учились столетиями. А зачем придумали департамент, никто понять не может.

— Сегодня, в период пандемии, усиливается тренд дистанционного обучения. Не исключено, что даже после пандемии большинство студентов будут слушать лекции из дома. Если это коснется и преподавания философии, то чем ей это грозит?

— Преподавать философию дистанционно в принципе невозможно. Философия — это не только лекции, но это семинары, дискуссии, когда есть возможность задать вопрос преподавателю и другим студентам, а они в ответ дадут обратную связь, укажут на ваши недостатки. Вот так приобретаются знания. Дистанционка — это и так плохо, а для философии вообще трагедия. Те студенты, которые получат знания именно таким образом, просто несчастные люди.

— В таком случае, рекомендовали ли вы выпускникам школ поступать на факультеты философии в наше время?

— Рекомендовал бы. Но поступать на философский нужно осмысленно и понимать, что такое философия. Если есть интерес к ней, то его нужно развивать. Я считаю, что нет ничего более интересного, чем изучение философии.

— Но ведь вы сами указываете, что преподавание философии уже не то. Так чему их там научат?

— Я не сомневаюсь, что рано или поздно будут признаны ошибки и многие отвергнутые вещи вернутся обратно. Сегодняшние преподаватели философии получали образование, когда работала прежняя система. Худо-бедно традиции сохраняются, хотя их и пытаются вытеснить и забыть. Может быть, в своих прежних размышлениях я немного утрировал, ревнуя к прежней системе. Но все же, обращаясь к молодежи, говорю: если вы чувствуете свое призвание в философии — следуйте ему. И в целом нужно, помимо лекций и семинаров, самому учиться, самому что-то искать, тем более сегодня информационная эпоха, есть интернет, любую книгу можно найти.

— Каково будущее философии? Нет ли у вас ощущения, что в свете обсуждаемых нами трендов философия станет уделом небольшой группы посвященных, накопленные за века знания станут невостребованными и постепенно покроются толстым слоем библиотечной пыли? 

— Нет, такого ощущения нет. Я уже говорил, что в основе идеологии лежит философия, то есть осмысление окружающей действительности. И сегодня у многих среди элиты есть понимание необходимости идеологии. Поэтому надо просто набраться терпения и пережить смутное время. Потребность в гуманитарно-философском образовании снова возрастет.

— Это вы говорите про Россию, это здесь спорят о необходимости идеологии. А как обстоят дела в мире? 

— А на Западе никто и не забрасывал философию в дальний ящик. Когда я проходил стажировку в Германии, то там только логику Гегеля студенты изучают целый семестр, а у нас на всю классическую немецкую философию предполагается лишь 10 учебных часов. Чувствуете разницу, как люди хранят и передают следующим поколениям знания своих классиков? Так что я не думаю, что философия угаснет, уйдет в подполье и так далее. Все вернется на круги своя.