«Как вы можете охранять то, что давно сгорело или снесено?»

С камерой наготове, карманной ручкой и листом бумаги волонтеры ходят по окрестностям Екатеринбурга, фиксируя сооружения XVIII–XIX веков. Их задача — убедиться, все ли староделы на месте, и узнать, в каком состоянии они находятся. Все эти данные попадут на сайт нового проекта арх-группы Podelniki и сообщества «Уральский хронотоп» — «Что там с ОКН?», который призван восстановить историю объектов культурного наследия. Он еще не запущен официально, но десятки екатеринбуржцев с весны занимаются заполнением базы. Цели у всех разные — в ком-то немецкая ментальность требует порядка, для кого-то эти объекты — архитектурная сила города, которую нужно возродить. It’s My City вместе с волонтерами отправился на поиски памятников.

Нужный ракурс, пару щелчков, строчка-другая – и вот надгробный камень теперь в коллекции ОКН. Лингвист Анастасия Чвырь — одна из 40 волонтеров, кто вызвался на поиски и фиксацию объектов культурного наследия Екатеринбурга. В базу, которая пока выглядит как обычная гугл-таблица, попадают и существующие, и уничтоженные временем, властью или частниками памятники. Всего их в городе 803. Это лавки и магазины рубежа XIX–XX веков, особняки с элементами неоготики, жилые дома мещан, бани, первая женская гимназия, нелегальная школа пропагандистов, конструктивистские здания и могильные плиты. Последние так заинтересовали Настю Чвырь, что она взяла на себя изучение всех важных для истории надгробий города — а это до пяти ОКН на каждом из 23-х кладбищ Екатеринбурга.

«Я часто хожу мимо кладбищ, побывать там давно хотела. А тут появился еще и повод. Растормошила вокруг себя людей: ходила с хорошим другом, бабушку сводила на Широкореченское кладбище. Не ожидала, что там есть надгробные камни конца XIX века — выглядят так по-европейски. Искать их, конечно, у нас опасно: прутья, заросли, ограждения, везде горы мусора. Приходилось буквально „по костям“ ходить — большая плотность захоронений», — рассказывает девушка.

Анастасии есть с чем сравнивать, раньше она часто наведывалась на кладбища в Берлине, где живет ее семья. Опыт посещения екатеринбургских захоронений оказался другим, и в чем-то даже мистическим.

«На кладбищах со мной, порой, при работе странные вещи случалась — ломалась камера, например, на Нижнеисетском кладбище. Все ОКН зафиксировала, отметила координаты, сделала фото, а через несколько дней перекидываю снимки, а их нет — удалились. Или часть в „сломанном“ виде появилась на ноутбуке, не открывалась», — объясняет она.

В целом же у девушки нет ассоциации, что кладбища — это что-то жуткое и неуютное. Для нее это «ценный источник краеведческой информации» и размышлений о жизни.

«Возможно, большую роль сыграло то, что три года назад из жизни ушел молодой человек. Самоубийство. Кладбища мне кажутся контрастными, они и заставляют почувствовать всю прелесть жизни. В солнечный день ходишь, смотришь на что-то красивое, там приятно быть, слушать белочек. Плюсом, на кладбищах все просто — там нет этажности, подвалов, все из камня. Легко работать», — говорит Анастасия Чвырь.

Проект «Что там с ОКН?» стартовал  28 мая. Его цель — собрать актуальную информацию обо всех объектах культурного наследия и выложить ее в общий доступ. У каждого памятника есть юридический статус, призванный его охранять. Но случается и так, что в реестре, на секундочку — государственном документе, объект числится уже полстолетия, а по факту на его месте пустырь, стоянка или очередной торговый центр. То есть охраняется то, что уже давно не существует. 

Так произошло с Усадьбой торгового дома А. Н. Захо и двухэтажным флигелем Усадьбы Жирякова, которые были снесены во время создания ТЦ «Европа» на этом месте, однако считается, что была проведена их реставрация. То же случилось и с Домом горного землемера Г. С. Ярутина — объект снесли в 2009 году при подготовке территории к застройке БЦ «Высоцкий». Такие сооружения волонтеры маркируют в графе словом «утрачен».

«Как вы можете охранять то, что давно сгорело или было снесено. Или этот газон перед „Высоцким“? Мне непонятно. Властям нужен контроль, чтобы их тыкали, как маленьких, носом в это и говорили: „Куда деньги уходят, если половина [объектов] — уничтожены?“ Разбираясь в кадастровых тонкостях, зонах охраны памятников, а после дойдя ногами, мы, порой, не находим их! При том, что этот реестр обновляется регулярно. Здесь во мне даже больше немецкая ментальность хочет порядка и спрашивает: „Как так может быть? Ведь эти объекты у вас числятся третье десятилетие, а вы добавляете новое?!“» — восклицает Анастасия. 

Девушка видит своей целью собрать «улики» вместе с командой активистов-волонтеров, чтобы быть в курсе, что нуждается в реконструкции, а что мы потеряли. Фотографии некоторых памятников для нее особенно ценны, потому что «они не переживут даже ближайшие лет пять», считает Чвырь. Например, брусовые коттеджи на Большакова, построенные создателем Белой Башни Моисеем Рейшером, настолько ветхие, что могут вскоре разрушиться. «Сама бы хотела сделать точно такой же, но более энергоэффективный дом. И жить в лесу», — говорит она.

Данные для проекта Анастасия Чвырь собирает в свободное время и бесплатно. Спустя час общения девушка называет причиной своего альтруизма борьбу за сохранение идентичности города, хотя и с оговорками. 

«Я не так однозначно против застройки. Хочу, чтобы это делалось профессиональным сообществом, а не только заинтересованной стороной — девелоперами. Понимаю, город растет, это неизбежно. Это делается и для моего же комфорта, чтобы не жить с кем-то в квартире или в старом фонде, а, например, в новостройке. Для этого должно что-то поменяться. У Екатеринбурга нет однородной картинки: здесь и дореволюционная застройка, и деревянные, полукаменные здания, тут же стоит стеклянный уродец, а по соседству — сооружения конструктивизма. Я не знаю, как это должно выглядеть, но сохранить что есть — важно», — говорит Чвырь.

Еще один волонтер «Что там с ОКН?» Игорь Жирнов стал легендой проекта, разместив на карте почти сотню отметок памятников. Мужчина работает инженером на предприятии ракетно-космической промышленности в Екатеринбурге, где проектирует самолеты, вертолеты, космические корабли и спутники. А вечерами и по выходным мониторит местность. О проекте он узнал из телеграм-канала «EKB/SVX». Вступил в чат и взял часть работы.

«Смотрю, какие объекты нужно сфотографировать. Изучаю их расположение, состав, внешний вид. Намечаю план обхода объектов и иду фотографировать. Потом их обрабатываю, заполняю анкету с информацией о состоянии сооружения. Данную работу может выполнить любой человек, главное иметь телефон с камерой или фотоаппарат», — скромно рассказывает Жирнов.

Фотографии нужно делать с разных сторон, по возможности — снять объект внутри. Такая визуальная информация тоже важна, она позволит выявить закономерность того, какие здания чаще исчезают и портятся: деревянные или каменные, небольшие усадьбы или многоэтажные дома. А это уже позволит придумать стратегию спасения объектов. Для Игоря Жирнова этот момент самый важный, он хочет внести свой вклад в сохранение истории и культуры Екатеринбурга, которую город, по его мнению, стремительно утрачивает.

«Я живу в Екатеринбурге 13 лет. За это время город сильно изменился и продолжает меняться. Изменяется силуэт, утрачиваются ценные элементы планировки, застройки и композиции городского пространства. Все, что в совокупности составляет его уникальный и неповторимый облик. Сейчас город находится под угрозой исчезновения. Можно винить в этом власти, застройщиков, но основной причиной этого является отсутствие запроса от общества на сохранение истории и идентичности места, в котором оно живет. И, по моему мнению, первоочередной целью нашего проекта является участие в формировании такого запроса. Если люди увидят конкретные цифры по утраченным, перестроенным или разрушающимся объектам, то, возможно, они начнут обращать больше внимания на состояние окружающей их городской среды», — говорит волонтер. 

Особое место в облике Екатеринбурга для Игоря Жирнова всегда занимали здания в стиле конструктивизма. Они формируют отличительную черту города и они же являются одними из наиболее проблемных объектов. Городок чекистов, дома Госпромурала, Уралоблсовета и другие сооружения авангарда много лет стоят без капитального ремонта и потихоньку разваливаются. 

Например, общежитие № 9 при УрФУ не имеет статуса памятника и в итоге его планируют снести для постройки нового здания (на месте общежития на Фонвизина, 8 «Группа „ЛСР“» должна построить 16-этажку, проект получил одобрение госэкспертизы, — прим. ред). Но все-таки личная боль волонтера — Городок чекистов. «Я практически каждый день хожу мимо этих зданий и наблюдаю, как они ветшают. Пожалуй, это было одной из причин, по которой я стал заниматься проектом», — говорит Жирнов.

Фиксация состояния памятников этого стиля, по его словам, позволит обратить внимание на проблему обращения с ОКН. Даже главная фишка города — конструктивизм — репрезентуется обветшалыми постройками. Однако зафиксировать все памятники волонтерам, скорее всего, не удастся. Часть из них находится на территории режимных объектов. 

По той базе, которая в итоге соберется, планируется сделать анализ, затем составить гугл-карту памятников с фотографиями и оформить полноценный каталог объектов. Уже там вся информация по сооружениям будет категоризирована, например, по типу, конструкции, состоянию и этажности. 

«Попытаемся провести какой-то статистический анализ: какие из объектов являются самыми уязвимыми, может, найдем что-то общее между утраченными объектами. Будет определено и реальное количество целых объектов культурного наследия на территории Екатеринбурга. Уже сейчас понятно, что это будет существенно меньше, чем 803, а ведь во многом только эти здания и определяют уникальность Екатеринбурга и его отличие от остальных провинциальных городов России. Возможно, из результатов анализа станет понятно, какие еще меры можно предпринять для защиты нашего исторического наследия», — рассказывает Игорь Жирнов.

Сейчас ответа на вопрос о том, что делать с утраченными памятниками и будет ли кто-то нести за это ответственность, нет ни у наших героев, ни у одного из организаторов проекта Полины Ивановой. 

«Когда здание не используется, оно постепенно ветшает и исчезает. Когда оно кому-то мешает и кто-то хочет что-то построить на его территории, оно горит, и тут же происходит застройка. Хочется, чтобы после нашей работы стало видно, кому принадлежат куски земли. Требовать ответственности — нет, не хочу. Я не собираюсь становиться графом Монте-Кристо, кто будет всю жизнь преследовать людей и искать виноватых. Но хочется, чтобы люди узнали про исчезнувшие здания. Интересна реакция общественности, СМИ, госорганов и всех структур», — говорит директор арх-группы Podelniki.

Из 803 объектов на сегодняшний день найдено 689. Команда готова принять любую помощь — не обязательно брать на себя много памятников, можно проверить состояние одного здания, которое находится рядом с домом или работой. Особенно рады будут желающим сфотографировать объект с воздуха, специалистам, работающим с геоданными, метками и координатами на гугл-картах, а также исследователям и всем тем, кому интересны запутанные архитектурные истории. Чтобы стать волонтером, можно просто постучаться в чат проекта, а правила мониторинга подробно объясняются в анкете. 

Ознакомиться с заполняемой картой ОКН можно на сайте проекта. Пока это черновик, который имеет неточности, но будет уточняться и пополняться информацией по ходу исследования. На карте по номеру можно найти объект и открыть анкету конкретно для этого памятника.

Если все пройдет удачно и 18 ноября, в День города, команда завершит работу, следующим этапом будет сбор данных об ОКН в других городах и поселках Свердловской области.  

«Я думаю, на Урале очень большая культура туристов, которые любят уехать куда-то далеко, застрять, сходить за трактором, а по дороге сфотографировать объект культурного наследия», — уверена Полина Иванова.