Невидимы для законодательства, важны для города

В конце февраля музейно-просветительский центр «Ячейка F» объявил о смене режима работы из-за проблем с финансированием. Сейчас туда можно прийти на экскурсию или специально организованную встречу, а его создатели ищут выход из сложного положения. It’s My City решил выяснить, как обстоят дела у частных музеев в Екатеринбурге: что их объединяет, зачем они хотят оставаться независимыми, но при этом не против городского участия.

Частный или нет?

Понять, является ли музей частным, по его экспозиции сложно. Формальное отличие частного от государственного – это право владения и устав. Государственный музей может называть себя таковым, если имеет музейный фонд и план развития. Плюс такого формата – в постановке на муниципальный баланс. Частные музеи существуют за счет собственника: это может быть физическое лицо или компания. Отчетности перед ведомствами они не ведут, а коллекция находится в частной собственности, поэтому владельцы вольны распоряжаться ей по собственному желанию. И как показывает практика, эта возможность оказывается наиболее привлекательной для тех, кто решил создать музей.

За последние годы в Екатеринбурге открылось больше десяти частных музеев. Они отличаются тематикой, масштабом, характером работы и подходом. Например, музеи Невьянской иконы, Владимира Высоцкого, Миши Брусиловского, ретро-автомобилей и ретро-компьютеров появились классическим путем – из больших частных коллекций. Музей советского быта и Музей Об ЭТОМ начинали с нуля: была только идея, а экспозиция создавалась из находок посетителей. «Музей Маленьких историй» и «Барабанный дом» не имеют единой локации и постоянной экспозиции, а делают акцент на тематические мероприятия. В музее советской дачи, Белой башне и «Ячейке F» главным экспонатом является само пространство. Главное, что их объединяет – это энтузиазм создателей и несколько особенностей, свойственных только им.

Музей, рассказывающий истории

Музей – это прежде всего история. Частные музеи рассказывают личные истории. Его создатель впускает посетителей в свое пространство, и это отражается на самобытности экспозиции.

В частных музеях Екатеринбурга многое из представленного на выставке находится в открытом доступе. Например, Музей советского быта построен по принципу больших фотозон. Все предметы можно потрогать, примерить и проверить в действии, сделать снимок на память. «У нас нет тишины больших музеев»,– комментирует создатель музея Ирина Светоносова. Кстати идею такого портала в прошлое Ирина подсмотрела в Казани. «Я подумала, почему у нас в городе такого нет. Тема классная, востребованная. И период сейчас такой – идет смена поколений».

Ирина Светоносова

По такому же принципу работает Антимузей ретро-компьютеров, который недавно переехал в мультимедийный парк «Россия - моя история». С 2013 года в нем собралась коллекция из 600 экспонатов. В новых двух залах получилось разместить не все, но самое интересное: элементы первой советской ЭВМ М-1, работающий аналог серверов дата-сервиса NASA, коллекцию компьютеров, ноутбуков, игровых приставок. Все это на экскурсиях можно включить и проверить в действии.

«Сейчас людям не нужны музеи в чистом виде. Музей – это креативная площадка, где можно отдохнуть, посмотреть кино, поиграть в игры, а при этом узнать много нового. Через темы, которые интересны широкому кругу людей, мы доносим весьма серьезную информацию про развитие вычислительной техники, графики и так далее. У нас есть лаборатория и люди, которые занимаются восстановлением техники. Даже жесткие диски внутри компьютеров подобраны в соответствии с эпохой работы машины: они шумят, медленно работают. Это связано с тем, чтобы человек получил ощущение того времени», – говорит создатель антимузея Сергей Мартьянов. В залах музея даже сделали табличку «Не выключать приставку, проходят игру», потому что посетители возвращаются, чтобы доиграть в течение дня.

Музей Невьянской иконы предлагает тактильное знакомство с экспонатами XVI-XVII века. «Здесь шпалерная развеска. Можно ходить, смотреть часами, трогать руками. Людям, которым интересно, я и хранилище покажу, и место, где реставрация проходит», – комментирует создатель музея и мэр города Евгений Ройзман. Застать его здесь можно ежедевно: на третьем этаже здания музея находится квартира Ройзмана.

Ощущение приглашения в дом посещает во всех частных музеях города. Буквальный пример – Музей советской дачи Александра Царикова. Это типовой дачный домик советской эпохи, в котором сохранился быт и даже запах старой дачи. Александру она досталось даром, но место для шашлыков из него он делать не захотел, поэтому появилась «культурная институция». Здесь тоже можно все потрогать руками, посидеть на панцирной кровати, заглянуть в бабушкин комод. Многие экспонаты для дачи предоставили посетители. Музей работает сезонно, а экскурсии проводит сам владелец.

Момент передачи экспонатов частному музею в дар тоже становится формой общения между владельцами и посетителями. «Я иногда шучу, что у нас самый народный музей», – рассказывает Андрей Кон, директор Музея об ЭТОМ. Это один из редких музеев, открытых при коммерческой организации. Идея принадлежит компании «Казанова», которая считает своей миссией «укрепление института семьи, развитие сексуальной культуры и здоровье нации». По словам Андрея, в какой-то момент стало понятно, что реализация этой миссии без просвещения невозможна. «Нужна была площадка, которая помогала бы этим задачам. Так появилась идея музея, который с 2010 года стал расти, развиваться, стали появляться экспонаты, которые приносили сотрудники компании и посетители», – вспоминает Андрей. Одним из таких подарков музею стал позвонок мамонта, который использовался в шаманских обрядах Якутии.

Эмоциональный, близкий, личный рассказ выделяет частные музеи на фоне государственных. Но есть еще одна их особенность – музеи становятся брендами.

Городской брендинг

Мы можем определиться с логотипом города, его главными достопримечательностями, но бренд города – это то, чем он живет. И одним из источников, создающих имидж города, могу стать живые истории частных музеев.

Например, исторически Екатеринбург – центр горнозаводской промышленности. Кстати, из частных музеев эту тему поддерживает музей мэра города. «Когда рассказываешь об иконах, ты отслеживаешь все – и законодательство, и экономические сопутствующие условия. Здесь увязана история горнозаводского Урала», – говорит Евгений Ройзман. Да и сам музей выступает брендом города, являясь первым частным музеем иконы в стране.

Евгений Ройзман

Антимузей ретро-компьютеров стал самым крупным в России по числу экспонатов и площади музеем компьютерной техники: сейчас его экспозиция может занять более 500 квадратных метров. «У нас есть заключение Музея радио имени Попова об исторической ценности экспозиции и заключение Департамента образования мэрии о социальной значимости проекта. Те и другие подтверждают, что это не просто домашняя коллекция», – комментирует Сергей Мартьянов.

Белая башня на Уралмаше может и не бьет рекорды, но однозначно является брендом Екатеринбурга. Архитектурный памятник замечателен не только как конструктивистский шедевр, но и символизирует инициативу горожан. «Мы видим своей целью не только сохранение и демонстрацию башни, но пропаганду того, что люди могут заниматься этим сами. Мы бы хотели начать делиться опытом», – подчеркивает одна из авторов проекта, архитектор Полина Иванова.

Подобную миссию собирается взять на себя и «Ячейка F». В Свердловске 1920–30–х архитектура конструктивизма существенно повлияла на развитие образа города. А музей, посвященный этой теме, появился только год назад. По словам архитектора и создателя «Ячейки F» Никиты Сучкова, городу «просто необходим центр изучения конструктивизма, потому что многие вопросы современного градостроительства связаны с территориями, застроенными в ту эпоху». Один из них – вопрос идентичности Екатеринбурга, позиционирования его как столицы авангардной архитектуры. «Ячейка F» преуспела в этом за год. Посмотреть на ее выставки часто приезжают москвичи и питерцы. Пространство оценил и Жан-Луи Коэн – один из самых известных в мире исследователей архитектуры ХХ века.

Никита Сучков

Несмотря на трудности с финансированием, музей планирует развиваться именно как исследовательский центр. «Треть центра города застроена конструктивистскими зданиями, с которыми нужно уметь работать, увязывать их в сфере территориального планирования, – комментирует Никита. – Это то наследие, с которым невозможно не считаться. Поэтому мы хотим развивать этот проект как центр изучения, который будет концентрировать какие-то задачи. Мы должны работать как консультационный пункт, если есть какой-то вопрос по конструктивизму, реставрации, перестройке зданий и стройке вблизи этих зданий. Здесь очень много задач, которые касаются законодательства, брендинга, социального аспекта. Вроде бы не музейные вопросы, но мы могли бы консультировать по ним тоже».

Большие планы требуют немалых затрат. Откуда у частных музеев на это деньги?

Хрупкая структура 

Частный музей – это бизнес, но зачастую неприбыльный. Со стороны владельцы музеев кажутся щедрыми благотворителями. Почти все живут по принципу дешевых билетов, некоторые предлагают посетителям свободный вход. При этом понятно, что содержание любой институции требует затрат.

Первая проблема – это аренда. С этим вопросом за редким исключением столкнулись все частные музеи в городе

«Экспозицию мы делали в рамках гранта и рассчитывали, что каждые три недели будем открывать новую выставку, но арендный вопрос нам притормозил все, – говорит Никита Сучков. – У нас высокие ставки по аренде, причем это коммерческие ставки, как в офисном центре, а не в таком старом здании. Мы не можем заработать на аренду в течение месяца, потому что у нас есть ограниченные часы посещения. Делаем все сами бесплатно. Мы забили тревогу и в качестве решения придумали скооперироваться со швейной мастерской. О нас написали СМИ, начали звонить потенциальные партнеры, звонили из Управления культуры мэрии. Потом выяснилось, что швейная мастерская передумала, и мы решили, что будем в формате официально-деловой переписки добиваться снижения аренды».

Со сложной ситуацией с арендой в начале года столкнулся Антимузей ретро-компьютеров. До декабря 2017 года музей размещался помещении IT-компании на Декабристов, 20. Когда у антимузея увеличился поток посетителей, арендная плата резко увеличилась. «Собственники здания сказали – к вам много людей ходит, платите еще за туалеты и коридоры, – вспоминает Сергей Мартьянов. – Сто двадцать тысяч рублей за 334 квадратных метра! Естественно, мы сказали – успехов вам в выборе других арендаторов».

Сергей Мартьянов

В канун Нового года музей практически оказался на улице, экспонаты общим весом в 9 тонн пришлось хранить в ящиках по нескольким квартирам. Но музею повезло – как раз в это время успешно завершились почти годовые переговоры с мультимедийным парком «Россия - моя история». Финальное решение принималось в том числе в Администрации Президента РФ. Сейчас музей уже три месяца живет на втором этаже парка и готовится к майскому «Киберфесту».

Музею советского быта тоже пришлось терпеть сложности из-за финансовых проблем. «Раньше в аренде музея было всё здание, но стало очень трудно оплачивать аренду, пришлось убрать «Бабушкину комнату», – делится директор Ирина. Недавно ей удалось найти большую площадь за меньшие деньги, и музей переехал на новый адрес – Чебышева, 5. По словам Ирины, к 14 апреля музей запустит обновленную экспозицию с восстановленной «Бабушкиной комнатой».

Но даже если вопросы аренды не беспокоят, положительная экономика в содержании музея – редкое явление. Например, Белая башня находится в безвозмездном пользовании у общественной некоммерческой организации «Группа архитектурных инициатив», которая взяла на себя содержание здания. Зарплату там никто не получает и, по словам Полины Ивановой, такой цели у создателей проекта не было. Нужды башни (услуги экскурсоводов, строительные работы, сигнализацию, электричество) оплачивают из прибыли от экскурсий и при необходимости из собственных средств.

Полина Иванова

Иногда хранители башни собирают пожертвования на проекты. Если случаются форс-мажорные ситуации, то члены общественной организации «скидываются» вместе. Например, в прошлом августе в башню попала молния и повредила электрику. Чтобы устранить все проблемы, пришлось потратить заработанные за лето деньги, которые были отложены на развитие башни. И возникла новая статья расходов – громоотвод. «В идеале было бы хорошо, чтобы мы зарабатывали больше денег и могли вкладывать их в организацию культурной программы и развитие башни», – говорит Полина. Но пока проект живет в таком режиме.

Самофинансирование – нормальная, но очень тяжелая история для частного музея. Например, содержание Музея Невьянской иконы обходится в 200 000 рублей в месяц, и недавно там пришлось сделать платный вход. Позволить себе бесплатное посещение может сейчас только Музей ретро-автомобилей «ETC Classic Cars», который по статистике посещает 200-300 человек в летний день, да Музей советской дачи.

Финансовый тормоз часто не дает частным музеям развиваться. «Два-три месяца оплаченной аренды – это одна неоткрытая выставка. А мы хотели делать по 3-4 выставки в год, – рассуждает Никита Сучков. – Мы хотели показать Свердловск накануне больших конструктивистских строек, когда Маяковский приезжал в город и был поражен его видом, обликом. Сейчас хотели делать исследование по местам Моисея Гинзбурга: у него были проекты Синтетического театра в Свердловске и квартала Красный камень в Нижнем Тагиле. Отложили в долгий ящик. Это и есть институциональные задачи, которые не монетизируются так просто. Должна быть какая-то подпитка извне, и именно как институции культурной, а не как бизнес-проекта».

Может ли город помочь частным музеям? 

По бюджетному кодексу город имеет право тратить средства только на те институции, которые находятся в его ведении. Частные музеи невидимы для законодательства. Тратить бюджет на их содержание юридически необоснованно. «То, что ты делаешь – это твой образ жизни. У тебя есть увлечение, но ты хочешь, чтобы за него платил кто-то другой. Когда я это осознал это, я просто передал городу коллекцию», – говорит Евгений Ройзман о своем собрании наивного искусства, которое стало основой Музея наивного искусства, филиала Екатеринбургского музея изобразительных искусств.

Сейчас Администрация города проводит только один грантовый конкурс, в котором наравне участвуют и культурные, и благотворительные проекты. Выбор жюри часто склоняется в пользу последних. Например, Белая башня два раза принимала участие в конкурсе, но оба безуспешно. По словам Полины Ивановой, городу не хватает грантовых конкурсов именно для культурных проектов. Впрочем, помощь со стороны мэрии может быть разной. «Помощь может выражаться не только в деньгах. Это может быть информационная поддержка или безвозмездная аренда», – подчеркивает она.

После заявления Никиты Сучкова депутат городской Думы Константин Киселев внес вопрос частных музеев на обсуждение в комиссии. «Сейчас я вижу общероссийскую тенденцию на создание частных музеев, – говорит Константин Киселев. – Какие-то существуют при поддержке муниципалитетов, какие-то сами. В Екатеринбурге около десятка частных музеев. Нужно понять, как они буду развиваться, формировать культурную среду, насколько они устойчивы, какие у них потребности и проблемы. Возможно создание какого-либо рабочего органа при управлении культуры, который бы отслеживал ситуацию с частными музеями и вообще частными организациями в сфере культуры. Это долгий путь. Ни я, ни любой другой депутат быстро ничего не решит, как бы нам не хотелось». В результате проблему договорились рассматривать «на выезде» в «Ячейке F».

По словам депутата, помочь можно всем музеям. Тем, кто имеет отношение к муниципалитету – через аренду муниципальных помещений или снижение арендных ставок. Всем остальным можно помочь через муниципальный заказ, их рекламное продвижение и другими способами.

«Частный культурный бизнес – это очень круто. В Екатеринбурге культура становится полноправной отраслью экономики. Это глобальная и очень позитивная тенденция.

Мы в этом отношении сильно опережаем всех соседей – Пермь, Челябинск, Новосибирск 

И это стратегическая перспектива. Пока об этом только-только начинают говорить. «Ячейка» в этой тенденции – лишь частный случай, хотя и очень показательный», – заключает Константин Киселев.

Еще одно возможное решение – постановка на муниципальный баланс. Этим вопросом сейчас активно занимаются в «Ячейке F». Специфика музея позволяет не беспокоиться за включение в музейный фонд, поскольку как таковых артефактов в музее нет: это скорее центр исследования. Впрочем, другие частные музеи города в один голос высказались против полного включения в официальные музейные фонды. Мнение поддержал и мэр города. «Это тебя не защищает. Как только я попытаюсь зайти в государственную схему, это наложит на меня кучу ограничений, но ни от чего не защитит. Этот музей (Музей Невьянской иконы. – Прим.ред.) несколько раз использовался в политических целях. Россию надо понимать, ты здесь в принципе ничем не защищен», – говорит Евгений Ройзман.

Частные музеи предпочитают бороться за свободу и из-за стремления к большей мобильности. «Если ты госучреждение, то сам ничего не решаешь. У тебя есть план, утвержденный в Министерстве культуры, и ты ничего не можешь сделать вне согласования. Часто бывает, что нужен быстрый отклик на какое-то событие. И в этом сила маленьких частных музеев против государственных громадин – они могут внести что-то новое быстро и вовремя», – подчеркивает Александр Цариков.

Александр Цариков

Надеемся, что «Ячейка F» станет первым частным музеем, который продемонстрирует успешное взаимодействие с властными структурами и сохранит свою самобытность. А пока группа частных музеев Екатеринбурга пополнится еще одной локацией. Музей советского быта совместно с Антимузеем ретро-компьютеров открывает «Фабрику Арт-Позитив». На одну хорошую историю в городе станет больше.

Фото: Мария Трапезникова, Екатерина Щирова, Анастасия Перкина, Вячеслав Солдатов, фотографии Сергея Мартьянова и Алекскандра Царикова взяты с их страниц в фейсбуке