Внутренний Париж

В Екатеринбургском музее изобразительных искусств еще месяц будет работать выставка «Русские «парижане». Инициатором ее выступила KGallery, регулярно радующая Петербург показами искусства Серебряного века из частных и музейных собраний. Расширить географию своих проектов галерея решила за счет большой сборной выставки живописи, графики и декоративно-прикладного искусства первой трети XX века. О безупречном вкусе петербургских коллекционеров и празднике, который всегда с тобой, расскажет автор IMC.

Париж богемный, Париж нищий, Париж художественный. Для людей искусства он был Меккой, центром притяжения, для многих из них – пределом мечтаний. Русские художники приезжали сюда учиться в академиях Гранд Шомьер и Ла Палетт, брали частные уроки в парижских студиях и мастерских. Лев Бакст, Александр Бенуа, Николай Рерих и Борис Анисфельд оформляли спектакли для знаменитой антрепризы Дягилева, сотрудничали с европейскими театрами.

«Русский Париж» формировался не столько на выставках Салонов и дягилевских сезонах, сколько за разговорами в кафе и кабаре, где за бокалом вина проходили бурные споры о будущем искусства. Творчество выходцев из России насыщалось стилистикой позднего модерна и символизма, чертами неопримитивизма и экспрессионизма так же естественно, как художники дышали парижским воздухом.

Прививка французского искусства не мешала одним возвращению на родину, а другим давала повод не покидать Монпарнас вовсе. И если для Альтмана и Шухаева пребывание в Париже было лишь периодом в творчестве, то Коровин, Анненков, Гончарова, Ларионов, Билибин, Малявин и многие другие русские художники остались здесь навсегда.

Б.Д. Григорьев. Девушка на лугу. Из цикла Intimite. 1916. Бумага, карандаш. KGallery, Санкт-Петербург

Одним из таких «невозвращенцев» был Борис Григорьев. Художник-эклектик, он без малейшего стеснения заимствовал у французского искусства, всякий раз творчески осмысляя и перерабатывая свои находки до узнаваемого григорьевского стиля: графически острого и иронично гротескного. Григорьев всегда разный, но его работы не спутаешь ни с какими другими: здесь и строгая, почти статуарная пластика «Женщины из Бург де Батц», и виртуозная, подвижная карандашная линия «Девушки на лугу» (из цикла «Intimite»), в облике которой многие находят черты сходства с Лилей Брик, легендарной музой Маяковского.

Б.И. Анисфельд. Костюм музыкантши к балету М.А. Балакирева "Исламей". 1912. Бумага, акварель, гуашь. KGallery, Санкт-Петербург

Экспозиция «Русских «парижан» развивается почти хронологически: от рисунков и картин, выполненных в стихийных заграничных поездках начала XX века, до поздних произведений (1930-1950-х годов) русских художников, ставших эмигрантами. К слову, хрестоматийных вещей на выставке немного (среди них «Баран» Марка Шагала и «Марокканские девушки» Зинаиды Серебряковой), зато есть исключительные по своей характерности работы, ставшие результатом обдуманного выбора коллекционера.

М.З. Шагал. Баран. 1927–1928. Бумага, гуашь. Собрание К.А. и Ю.В. Наумовых, Санкт-Петербург

З.Е. Серебрякова. Марокканские девушки. 1928. Бумага, пастель. KGallery, Санкт-Петербург

Из их числа - «В мастерской в Париже» Натана Альтмана, где в стерильном голубом пространстве, таком лаконичном и строгом, вызревает формула чистого искусства – без идеологической и коммерческой подложки, очень личная и негромкая. Именно такая формула была в ходу у зараженных Парижем русских художников, предпочитавших частные истории большим событиям и парадным лозунгам (не зря в экспозиции всего один портрет Ленина за авторством Анненкова – и тот, совсем не каноничный).

Наконец, на выставке можно увидеть просто редкие для российских коллекций (музейных в том числе) вещи: «Портрет мальчика» Леонардо Бенатова или «Натюрморт с мандаринами» Тамары Лемпицкой. Последняя, светская львица и модница, сумевшая соединить кубистическую дробность форм с салонным маньеризмом, была тепло принята европейскими галеристами, но осталась почти неизвестной для искусства русского.

Т. Лемпицкая. Натюрморт с мандаринами. 1942. Холст, масло. Cобрание А.Е. Кузнецова и П.В. Мелякова, Санкт-Петербург

Формально не все художники, чьи работы представлены сегодня в экспозиции, - в строгом смысле «русские парижане». Так, Константин Горбатов в Париже был лишь в качестве туриста, но дело не в академической точности понятий, а в метафоричности этого определения.

Париж был зерном, проросшим в русском искусстве и давшим удивительные всходы – от изысканной пластики и упоения цветом в эскизах Бакста до острой графичности и едкого гротеска портретов Анненкова.

С этим «внутренним Парижем» продолжить работу в советской России было немыслимо: к началу 1930-х сворачивались все авангардистские эксперименты с формой и цветом, уступая место «единственно верному» соцреалистическому канону. В СССР возвращались единицы: наэлектризованный искусством воздух французской столицы вызывал сильнейшее привыкание.

Н.И. Альтман. В мастерской в Париже. 1930. Холст, масло. KGallery, Санкт-Петербург

Выставка «Русские “парижане”. Искусство первой трети ХХ века из частных собраний Санкт-Петербурга» будет представлена в Екатеринбургском музее изобразительных искусств (Воеводина, 5) до 11 июня 2017.

Проект проходит при поддержке факультета искусствоведения и культурологии УрФУ. В экспозиции представлены работы из собраний В.П. Березовского (KGallery, Санкт-Петербург), А.Е. Кузнецова и П.В. Мелякова (Санкт-Петербург) и К.А. и Ю.В. Наумовых (Санкт-Петербург).

Фото: Антон Баннов (Geometria.ru), Ирина Ризнычок