«Тарковский для всех, а Гайдай - нет»

В середине марта в книжном магазине «Пиотровский» кинокритик и писатель Антон Долин представлял свою книгу «Джим Джармуш. Стихи и музыка». Судя по огромному количеству людей, пришедших на его лекцию о кино, можно было подумать, что в Екатеринбург пожаловал сам Джармуш. IMC поговорил с Антоном Долиным и узнал, что с российским кино все не так уж плохо, кинотеатры не умрут, а герой его последней книги был «уже не тот» в своем втором фильме.

Это не первая ваша книга, посвященная кинорежиссерам. Почему выбрали Джима Джармуша?

Лет двадцать назад студентом я посмотрел «Мертвеца» на видеокассете и очень впечатлился. Но еще больше меня впечатлило, когда я пошел на «Горбушку» и купил ранние фильмы Джармуша. Я посмотрел «Страннее, чем рай» и Ночь на Земле» и понял, что здесь Джармуш совершенно другой: остроумный, забавный, нежный. И хоть глобальные вопросы философии и поэзии всегда существуют в бэкграунде его картин, но главное для него - это герои-маргиналы, мягкий юмор и такая «тихая» поэзия. Одно из сильнейших переживаний моей кинокритической карьеры связано с тем, когда я увидел премьеру «Пса-призрака» на большом экране в программе Каннскго кинофестиваля. Наряду с «Вне закона» это, наверное, мой любимый и дорогой фильм Джармуша.

И возникает такое совпадение. Я всю жизнь «торчал» от рыцарей в культуре и современном мире: мне нравится «Дон Кихот» Сервантеса и все его переработки, «Дракон» Шварца». А встретить рыцаря в нерыцарской обстановке было для меня такой обсцессией. И вдруг я вижу, что у Джармуша она тоже есть - и целый фильм посвящен этому. Это меня растрогало. Поэтому с Джармушем у меня не просто любовь зрителя или критика к режиссеру, а чувство внутреннего родства.

И оно дает тебе бензин для того, чтобы оправиться в длинный путь под названием «книга» и попробовать доехать до финальной станции, которая лежит на полке книжного магазина.

Я посмотрел фильмы Джармуша, кажется, в шестом классе школы, когда пришел после уроков, а по телевизору днем показывали «Отпуск без конца». И я подумал: «Ну ничего себе!», и фильм отчего-то запал в душу. Хотя в те годы у меня были совершенно другие увлечения в плане кино.

Вот вы говорите «другие увлечения», а кто-то скажет: «Я другое кино люблю». Но суть в том, что большие художники, такие как Джармуш, они и есть другие. Они не то, что все. В контексте американского независимого кино 1990-х с Коэнами, Соллондзом, Линчем все они будут разными, и общего у них будет не больше, чем с Кэмероном или Земекисом. Каждый режиссер - своя вселенная, а Джармуш уж точно. Он отличается от большинства не мейнстримовых режиссеров тем, что и не пробовал никогда заглядывать в мейнстрим. Даже самые близкие к этому работы - «Сломанные цветы» и «Выживут только любовники» - являются издевкой над мейнстримом. Издевкой над языком, работой с актерами, сюжетосложением. В отличие от Коэнов и Линча, которым удавалось зайти на эту территорию и выйти «незамазанными» обратно, Джармуш даже и не хотел этого.

Как пришла идея сделать такую необычную структуру книги о кинорежиссере, где есть стихи и музыка, но нет привычных критических рецензий?

Каждую свою книгу я пытаюсь сделать адекватной герою. В данной ситуации я подумал, что Джармуш человек очень оригинальный, лишенный какой-то формалистической выспренности и абсолютно лишенные претенциозности. Мне представляется, что он делает каждый свой фильм как отдельное произведение, и ему не понравился бы анализ, который вытягивал бы отдельные элементы творчества: героев, мотивы. Это моя шестая книга, и ни разу не было так, чтобы каждую отдельную главу я писал об отдельном фильме. А здесь я сделал именно так, но изменил хронологический порядок, начав с нового фильма «Патерсон» и закончив «Отпуском без конца». Это сделано не ради выпендрежа, такова логика сегодняшнего зрителя, который начинает знакомится с творчеством неизвестного ранее режиссера с последних фильмов, а потом «отматывает» назад и смотрит его ранние работы.

И это проматывание не менее интересно, чем анализ творчества от первых фильмов к более поздним.

Что касается стихов и музыки, то меня всегда восхищала способность Джармуша позволить чужим голосам соавторов полноценно звучать в его фильмах, никак не разрушая ткань фильма. Ведь в основном демиурги независимого кино хотят управлять своей вселенной, а Джармуш не такой. Он приглашает Нила Янга в студию, говорит: «Наиграй мне что-нибудь на гитаре». Он наигрывает, и мелодия становится важнейшим элементом картины. Но Джармуш не стоит с нотами над Нилом Янгом и не руководит им. И я решил поступить также при написании книги: обратился к четырнадцати поэтам и музыкальных критиков и попросил их написать по стихотворению и маленькой статье о музыкальных явлениях, вдохновивших Джармуша. Появилось меньше срежиссированности и больше свободы, что пришлось бы по душе Джармушу.

По вашему последний фильм режиссера «Патерсон» это самый удобный способ начать знакомство с творчеством Джармуша?

Может быть. Сегодня я прочел стихотворную рецензию на «Патерсона», в которой автор доказывает, что фильм этот - ничтожная, вымученная и слащавая дрянь, и все просто привыкли любить Джармуша. Но это тоже естественная реакция отторжения.

Еще многие говорят «Джармуш уже не тот». А какой он сейчас?

Он меняется, он растет. Вообще, он был «уже не тот» во втором фильме «Страннее, чем рай» по сравнению с «Отпуском без конца». Безусловно, он был другим в «Таинственном поезде», когда вдруг принял фрагментарную структуру и стал работать с цветом. Конечно, он изменился в «Мертвеце», взяв относительно мейнстримового артиста на главную роль и стал препарировать жанр вестерна. И конечно он стал «совсем не тот» в «Сломанных цветах», когда впервые взял лирическую комедию. А «Пределы контроля», которые в США не понравились никому, он снял после самого доступного своего фильма. В этом ценность живого художника, что он не эксплуатирует однажды найденное, а ищет новое. Так делал Бергман, так делал Феллини, так делает Триер, так делает Ханеке.

А можно ли сейчас воспринять все те находки художника, когда масса фильмов просматривается не в кинотеатрах, а дома на гаджетах?

На мой взгляд, литература больше связана с индивидуальным переживанием, а вот музыка или кино - с коллективным. Иногда просмотр фильма в плохом качестве, с некорректным дубляжом имеет большую эмоциональную и интеллектуальную ценность, чем просмотр идеальной копии на экране компьютера. Это странный психологический эффект, но кино начиналось как коллективно разделенное воспоминание: это и придумали братья Люмьер.

Это как спритический сеанс, когда незнакомые люди собираются вместе, чтобы увидеть тех самых призраков на экране, соглашаться, спорить или чудесно «совпасть» с пришедшими.

И обсуждение фильма в киноклубе и даже в комментариях на Фейсбуке - это та самая попытка людей взяться за руки, чтобы испытать что-то близкое. Хотя порой все начинают бить друг друга по рукам. И эта иррациональная сторона кинематографа убеждает меня в том, что кинотеатры не исчезнут.

А сериалы?

Сериал это индивидуальная вещь, не рассчитанная на совместный просмотр. Хотя бы потому, что порог терпимости к временным границам серии у всех разный. А в кино есть отчетливые рамки времени фильма, которые соблюдаются почти всегда.

По поводу обсуждения кино. Кинорецензии и отзывы стали, пожалуй, главным жанром интернет-писательства. Это как-то изменяет профессию кинокритика?

Меня очень радует, что люди ломают копья за кино. Сильная реакция, даже негативная всегда отражает яркую вещь, ставшую раздражителем. В спорах не рождается истина, но там рождается та энергия, которая позволяет жить кинематографу. Но все же эта полемика не имеет отношение к профессиональной кинокритике.

Есть еще популярный сейчас жанр видеоблогинга, в котором работает, например, BadComedian.

Я не вижу там элементов анализа, главная задача там - высмеять, вызвать гнев. А вызвать гнев сейчас, особенно в отношении российского кино, очень просто. Но я уверен, что BadComedian работает «на кино», создавая то самое энергетическое поле обсуждения и хоть какой-то реакции.

Раз уж мы коснулись российского кино, то где проходит «передний край» отечественного современного кино? Это жанровое кино, авторские фильмы или блокбастеры?

Я не уверен, что такой «передний край» вообще должен существовать. У нас большое, богатое и разное кино. Бывает плохое, бывает хорошее. По-прежнему лучше всего удается авторское кино, но это началось еще с Эйзенштейна. Самый известный в мире русский режиссер это Тарковский, а не Гайдай, хотя возможно они были в равной мере гениальны. Но утверждать, что Тарковский для элиты, а Гайдай для всех нельзя.

На самом деле, Тарковский для всех, а Гайдай - нет.

Моему сыну четырнадцать лет, и мы вместе регулярно смотрим кино. Он почти не смеялся на «Бриллиантовой руке», а на Тарковском ему было интересно. И поверьте, он обычный хулиган-девятиклассник, слушающий рэп, а не какой-то вдумчивый интеллектуал.

Я рад, что в России снимается много коммерческого кино. Даже Сарик Андерасян может быть полезен, потому что публике нужно самой увидеть фильмы, чтобы понять разницу. Разницу между «Защитниками» и «Мстителями» понимать бессмысленно. А между «Защитниками» и «Пртияжением» - нужно. Нам невозможно тягаться с культурой блокбастеров и бюджетами фильмов США. Но сравнивать Бондарчука, Андерасяна и Мизгирева - интересно. И мне нравится этим заниматься, даже если фильм категорически не нравится. В авторском же кино у нас никогда не было провалов: в мире знают и Звягинцева, и Лозницу, и Германа-малдшего, и Федорченко.

На мой взгляд, у русского кино все нормально, как нормально у немецкого, бельгийского, голландского, турецкого. А мы почему-то хотим быть на уровне старого итальянского, французского и американского кино.

Получается, что нет цикличности в развитии национального кино, и все зависит только от авторов?

В России есть одна тотальная психологическая ошибка: постоянное соотнесение современного кино с советским. Но мы живем в другой стране, которая имеет другое название и границы. Почему мы считаем, что все должно функционировать также, как и раньше? Давайте тогда вернем «железный занавес», цензуру, квоты, советскую школу дубляжа, безвозвратное государственное финансирование кинопроекттов типа «Войны и мира». Тогда вернется все хорошее и все плохое, что было в СССР. Но сейчас у нас другое кино, и оно, повторюсь, очень достойное.

А есть ли среди современных режиссеров те, о ком бы вы написали новую книгу?

Да, я написал бы и о Звягинцеве, и о Лознице, и о Федорченко. И даже идея книги о Бекмамбетове меня посещала. Хоть половина его продюсерских проектов мне не нравится, но тем интереснее его исследовать. Самый же идеал - это книга о Сарике Андреасяне. В ней можно было бы отразить все хорошее и плохое, что происходит в русском кино. Но для этого нужно обладать потрясающим смирением и посмотреть все фильмы Андреасяна. Я не шучу, но боюсь, что такого уровня дзена я еще не достиг.

Фото: Любовь Кабалинова | Президентский Центр им. Б.Н. Ельцина