Дочь индустрии

Драматург Артем Головнин подготовил пьесу к виртуальному проекту «Гиганты Урала»

7 марта, 23:09, 2017 г.

Автор: IMC

В конце февраля Екатеринбургский музей изобразительных искусств и студия анимации «Светлые истории» запустили виртуальный проект «Гиганты Урала». Реконструкция выставки 1931 года». История бригады художников, посетившей Урал в годы первой пятилетки, вдохновила Itsmycity и создателей проекта на продолжение рассказа о героях начала 1930-х годов. Специально для IMC драматург Артем Головнин подготовил новую пьесу, текст которой мы будем публиковать каждую неделю в течение месяца.

Дочь индустрии

Пьеса

Действующие лица:

Топорков, московский художник из Ассоциации Художников Революции (АХР), 24 года

Виктор Ежов, старший инженер, 45 лет

Сергей Валов, один из руководителей завода, 40 лет

Петюня, рабочий дед, за 60

Сашенька, молодая девушка

1. Прибытие поезда

Ноябрь 1931 года. Сильная метель в Уральском заводском городке. За снегом виднеются каменное здание вокзала, низкие заводские трубы, огромные цеха и деревянные черные бараки. На вокзале стоят Виктор Ежов и Сергей Валов, здоровые плечистые мужики. Они одеты в теплые спецовки. У обоих подняты воротники, чтобы снег не засыпал внутрь. Ежов и Валов держат в руках теплые меховые шубы. Они стараются говорить, но ветер то и дело засыпает им в рот и за шиворот снег.

Ежов. Сергей, товарищ, я тебе опять же повторяю, это не несет никакой практической функциональности, это все бюрократическая блажь. Ношение очков – это лишь бабское заигрывание.

Валов. Бабское заигрывание, Виктор, это лучше моей матушке рассказать. Если бы не очки, она бы и каши не сварила.

Ежов. Твоей матушке сколько лет? Я говорю, когда молодой мужик очки носит – это лишь бабское заигрывание, желание быть индивидуальным, особенным. Быть, знаешь, таким троцкистом.

Валов. То есть все, кто носят очки – троцкисты?

Ежов. Твоя матушка не троцкист.

Валов. Московский художник - троцкист?

Ежов. Да.

Валов. Ты по телеграмме на 30 знаков можешь определить, что человек троцкист?

Ежов. Мне восьми знаков достаточно: т, р, о...

Валов. Понял я. Хорошо, что ты, товарищ Ежов, всего лишь инженер.

Ежов. В бумагах пишут, что старший инженер Виктор Михайлович Ежов.

Валов. Старший, старший. Таким людям как ты власть давать нельзя. А то очки у всех снимешь. Вон машина пыхтит.

К ним подъезжает поезд. Дым машины смешивается с падающим снегом. Ничего не разглядеть, белая пелена. Из вагона выпрыгивает Топорков. Он одет в кожаную куртку и ботинки на шнуровке, он худощавый, на носу очки в манерной оправе. Проходит пять секунд, и он замерзает. Он мечется по вокзалу, дрожит, спотыкается о собственные ноги, падает в снег, поднимается и снова запинается. Ежов наблюдает за странной фигурой.

Ежов. А вот и наш. Спор, что у него не линзы, а стекла.

Валов. Старший инженер, Витя, ты же знаешь, я не спорю. (думает) Ботинки свои отдашь, если не так?

Ежов. Ботинки? Наваристо ботинки-же. Товарищ! Товарищ!

Ежов машет, подзывает Топоркова к ним. Топорков их замечает, семенит по снегу.

Валов. Товарищ Топорков? Член ассоциации художников революции?

Топорков. Да.

Валов. Рады вас принимать, товарищ Топорков.

Они накидывают на него шубы, стягивают, завязывают рукава. Топорков закутан в меха, но продолжает дрожать на холоде.

Ежов. Добро пожаловать в нашу малоснежную осень.

Топорков что-то отвечает, но из-за вьюги не разобрать.

2. В цехах

В цехе темно и жарко. Пламя производственных печей освещает помещение. У одной из печей Петюня, дряхлый дед, что-то мастерит, тихо напевая и постоянно сплевывая на пол. За столом сидят Топорков и Валов. Топорков до сих пор мерзнет, закутанный в шубы. Ежов идет греть ему чайник. Ежов ставит чайник на производственную печь, и вода вскипает буквально за несколько секунд. Валов подготавливает бумаги, кладет их на стол перед Топорковым.

Валов. Вот все необходимые бумаги для вашей творческой деятельности: план завода, перечень производств и продукции, инструкции безопасности.

Топорков. А вы меня в общежитие, где потеплее, поселите?

Валов. У нас здесь не просто потеплее, у нас здесь центральное отопление. Прямо с завода идет жар по трубам.

Топорков. Я про людей. В общежитие, где люди, товарищи интересные, с душой.

Валов. С душой? Я вас не разберу.

Топорков. Как вам объяснить – я бы не хотел в бараки, я бы в общежитие хотел. Совмещенное. Или можно женское.

Подходит Ежов. Он разливает кипяток по металлическим кружкам.

Ежов. В женское общежитие? Понимаю. А очки можно посмотреть?

Ежов снимает очки с Топоркова, тот даже не успел ответить. Ежов разглядывает их. Проверяет увеличивают ли линзы.

Ежов. Линзы?

Валов. Не волнуйтесь, товарищ Топорков, мы что-нибудь придумаем. Для нас очень важно, чтобы вы... для нас очень важен ваш приезд. Я от лица правления завода выражаю вам признательность за посещение, за проявленную активность. Мы верим, что ваша работа внесет огромный вклад в развитие, как завода, так и города в целом. Виктор, отдай очки.

Ежов. Да я посмотреть только. Извините, пытливый инженерный ум.

Отдает очки.

Топорков. Спасибо.

Валов. По поводу общежития, по поводу общежития.

Валов начинает ходить по цеху, из стороны в сторону. Подходит Петюня, он бросает на стол пряжки для ремней и кожаные обрезки для ремней.

Петюня. Получайтесь, первый сорт. Угощайтесь.

Ежов приспосабливает пряжку.

Ежов. Товарищ Топорков, наденьте пряжку.

Топорков. У меня свой ремень.

Петюня. Я отливал специально.

Петюня улыбается пустеющим ртом.

Топорков. Я со своим.

Ежов. Товарищ Топорков, надевайте. Они с утяжелённой пластиной, уральская сталь.

Петюня. От медведей.

Топорков. Медведей?

Ежов. От медведей. Такую из штанов достал, размахнулся и медведю башку проломил. А своим московским ремешком ты ничего не сделаешь.

Топорков. Медведей, ага. Верю, верю.

Топорков крутит пальцем у виска.

Ежов. Нападают, знаете, сколько задрали работников у нас.

Петюня хватает Топоркова.

Петюня. Бабоньку мою... Эээ.

Петюня угрожает кулаком Топоркову.

Ежов. И не только его. Здесь же раньше их места были, медвежьи. А сейчас завод стоит. Снег пошел, зима начинается, медведи возвращаются на спячку. А здесь нет уже тех мест, тех лесов, берлог. Теперь здесь цеха, цеха. На многие километры, от одного цеха до другого несколько часов идти. Мощности, производство, промышленность! Понимаешь? Медведь приходит, а здесь все – индустриализация. Здесь теперь другие гиганты, побольше медведей. Понимаешь?

Топорков. Понимаю.

Топорков кивает, спрашивает у Валова.

Топорков. Это правда?

Петюня и Ежов прыснули. Они громко ржут. Валов пытается включиться в разговор. Петюня уходит обратно к печам.

Валов. Не поможет эта пряжка от медведя. Но надеть ее стоит, мы так своих отличаем.

Топорков краснеет.

Топорков. Как вы смеете? Вы знаете, кто я? Что это еще за шуточки? Вы знаете, по чьему назначению я сюда прислан? А вы так относитесь? Очки посмотри, кипятка налей, про медведей шутку расскажи. Я вам что клоун? Я художник. Я деятель партии. А вы кто? Кто такие?

Ежов. Старший инженер.

Валов жестом затыкает Ежова. Топорков смотрит на Ежова.

Топорков. Я что, по-вашему, какая-то скотина городская? Тонкодушевная? Женственная? Издеваетесь? Да я жестче ваш всех, крепче вас всех. Вы меня не погнете, поняли? Я крепче вашей хваленой стали. Какого она там сорта? Второго, первого? Я лучше первого? Поняли? Партийного сорту! Я сюда дело приехал делать, а не шуточки шутить. Я приехал помочь в великом деле, в свершении великих планов первой пятилетки. А вы все это обсмеять или загадить задумали, да? Работники? Пролетарии? Пролетарии? Да вы не достойны этого слова, ни единой его буквы...

Валов. Товарищ Топорков, товарищ Топорков, я лично, мы лично ничего от вас, мы ничего такого. Как вам объяснить.

Ежов. Юмор.

Топорков. Юмор?

Валов. Мы ценим ваш приезд. Мы абсолютно уверены в том, что с помощью художников революции мы достигнем лучших результатов. Да и в конечном итоге, мы ценим искусство.

Ежов. Разумеется.

Топорков. Цените? Цените? Да я что-то не вижу. Никакого уважения вы не проявляете, а мы с вами, по сути, единый класс.

Топорков встает, надевает шапку и выходит на улицу, в морозную ночь.

Валов. Идиот, ты, старший инженер Виктор.

Ежов. Серега, да какой мы с ним единый класс? У него не линзы, а стекла.

Валов. Пошел ты.

3. Метель

Топорков идет по улице. Метель, снег, ветер. Топорков петляет меж зданий.

Топорков. Не допусти ты оплошность, не обманись... Дурак ты, товарищ Топорков. Сам виноват, что тебя в эту глушь отправили. Головой надо было думать. Куда всех царских арестантов ссылали? На Урал. Вот и ты здесь, ссыльный. Влиятельный революционер, активный деятель художественного движения товарищ Топорков был отправлен на Урал. Там, превозмогая невзгоды и лишения, он создал поистине великое творение, отражающее мощь и силу Советского народа. Художник необычайного, выдающегося таланта, настоящий мученик. Как Христос или даже Либкнехт.

За Топорковым идут Петюня и еще несколько человек. В темных плащах, лиц не разглядеть. Они прерывают его самодовольные речи.

Петюня. Стой, стой!

Топорков не останавливается. Делает вид, что не слышит.

Петюня. Стой, кому говорят!

Топорков решает остановиться.

Топорков. Превозмогая невзгоды и лишения, обнажил в своих творениях саму суть великого Советского народа.

Петюня. Чего нашептываешь? Глухой?

Топорков. Ветер, не слышал я.

Петюня. Ты чьей будешь?

Топорков. Я? Вы же меня видели только что. Я вместе с товарищами Валовым и Ежовым сидел.

Петюня. Не помню такого.

Топоркова окружают.

Топорков. Я член АХР, приехал из Москвы, сегодня на поезде. Документы у меня не с собой, давайте сходим, покажу, честно, мне не сложно.

Петюня. Бляху покажи?

Топорков. Бляху?

Петюня. Ремень достань. Глухой правда ли?

Топорков. Так у меня пряжка, у меня своя, обычная.

Топорков показывает пряжку ремня.

Топорков. Своя.

Петюня. Ребятюнь, вяжем его.

Один из команды хватает Топоркова за руку, Топорков вырывается. Второй человек хватает Топоркова за вторую руку, ее Топоркову не удается выдернуть. Он пытается ударить человека, промахивается. Его бьют в ответ.

Топорков. Товарищи.

Топорков оседает на землю, его начинают пинать. К ним подбегает Сашенька, молодая девушка.

Сашенька. Отстаньте от него. Чего вы делаете? А? Отпустите.

Петюня. Не шуми, девчунь.

Сашенька. Отпустите, кому говорят. Я от Валова.

Топоркова перестают бить.

Сашенька. От Валова. Слышите?

Все отступают. Топорков сидит на снегу. Петюня кивает Сашеньке, затем обращается к Топоркову.

Петюня. Сказал же, сам пряжку отливал.

Они уходят. Топорков падает на землю, шапка улетает в сугроб.

Сашенька. Ты как? Дышишь, живой?