Промышленность по наследству

В конце прошлой недели в Екатеринбург из Франции приезжала историк и эксперт по промышленному наследию Грасия Дорель-Ферре. На Урале она консультирует процесс редевелопмента промышленных территорий в Нижнем Тагиле и в Златоусте. В интервью IMC она рассказала о значимости промышленного наследия, методах преображения промзон и о том, что Екатеринбург не сможет претендовать на место в реестре ЮНЕСКО в случае строительства «храма-на-воде».

Что сегодня понимается под индустриальным наследием? Это целые промзоны или отдельные объекты?

Это комплекс не столько зданий, сколько всего того, что нам оставила индустриальная эпоха с конца XVIII до XX века. Важно понимать, что вокруг промышленных объектов был ландшафт, который нужно учитывать для комплексного понимания эпохи. Например, Северский завод в Полевском. Самое яркое в заводе – это домна. Предположим, мы сохраняем только ее, делаем в ней зал, а все вокруг застраиваем многоквартирными домами. Что мы поймем об эпохе? Домна потеряет свой смысл. И это то, что сейчас происходит с Екатеринбургом. Если посмотреть на центры крупных городов без названий, то их легко перепутать. Они все похожи. Так мы теряем свою идентичность.

Как Екатеринбургу продолжить движение к постиндустриальному городу, сохраняя свою идентичность?

Конечно, город не может оставаться в коконе. Но в строительстве самое главное – сохранять репрезентативные ансамбли. Что-то можно снести, но перед этим тщательно задокументировать, чтобы с этим можно было проводить полноценную исследовательскую работу. Сейчас, например, мы сидим рядом с потрясающим зданием мельницы (мельница Борчанинова – Первушина на ул. Челюскинцев. – Прим. ред.). Его можно трансформировать в жилье с условием сохранения внешнего вида. При этом важно сохранять логику объекта и избегать лишних элементов. По каждому объекту должно приниматься взвешенное решение, так как неправильный выбор ведет к потере идентичности.

Как общество, девелоперы, власти должны принимать такие решения?

Действительно, это сложно. Например, в Париже в 1970-е годы развернулась дискуссия вокруг музея «Орсе», который раньше был железнодорожным вокзалом. Его предлагали снести и построить жилье класса «люкс» с видом на Лувр. Но президент принял решение о редевелопменте в музей. Конечно, жилье делать более выгодно, поэтому возникают конфликты. Но я думаю, что главный вопрос в том, в каком городе мы хотим жить. Обязательно ли для постиндустриального общества разрушать прошлое? Например, сможете ли вы разрушить все здания конструктивизма? Конечно, он сегодня в приоритете, но тогда нужно решить, в приоритете ли индустриальное прошлое?

Подумайте, конструктивизма бы не было, если бы не было индустриального прошлого.

С помощью чего можно соблюсти баланс в этом случае?

Нужно, чтобы среда была однородной. Мы в Париже сделали так, чтобы в исторических зонах нельзя было строить больше пяти этажей. Поэтому у нас нет такого контраста, как здесь. Рядом с маленькими домами возводятся небоскребы. Нет никакого принципа.

Понятно, что у девелопера задача – заработать деньги. Но сдерживающий фактор – это общественные организации, которые могут вставать на защиту архитектурных и исторических ценностей.

Например, во Франции есть ассоциации друзей тех или иных объектов и комплексов. Они отстаивают эти интересы. За этим стоит идея сильного гражданского общества. Это базовый принцип демократии.

Как промышленные пространства могут быть включены в жизнь города?

Мы можем делать офисные помещения, помещения культуры (театры, музеи, дэнсхоллы и т.д.). Обычно индустриальные помещения имеют большие просторные залы, в которых успешно организуются именно такие вещи. Можно переделывать в арт-галереи. Предположим, в Лондоне галерея «Тейт Модерн» – это бывшая электростанция. В Париже, например, здание мельницы было переделано в университет. В Марселе промышленные элеваторы трансформировали в театр. Можно делать кластеры, когда несколько компаний занимают одно пространство. 30 лет назад редевелопмент промышленных зданий был сложным вопросом, но сегодня в мире накоплен богатый опыт, и в таких объектах можно реализовать по сути что угодно.

В Екатеринбурге обсуждается идея строительства храма святой Екатерины в акватории городского пруда – тоже промышленного наследия. Можно ли разрешить этот конфликт?

Противостоять такому действительно сложно. Конечно, мы можем согласиться – церковь в центре озера. Почему бы и нет. Но я повторюсь: какой город вы хотите видеть?

Появление храма полностью перечеркнет пруд, плотину, их смысл.

Я считаю, что Урал и его индустриальное наследие достойны включения в реестр ЮНЕСКО. Но если на пруду появится храм, то включение центра города в реестр станет невозможно. В него будет включен Златоуст, Нижний Тагил, но не Екатеринбург. Возможно, для решения проблемы имеет смысл обратиться в Международный конгресс TICCIH по сохранению индустриального наследия.

Насколько значим для промышленного наследия индустриальный туризм?

Через два месяца в Барселоне впервые будет проходить выставка индустриального туризма. Раньше были туристические выставки, и в них был раздел для индустриального туризма, а сейчас вся выставка об этом. И это показатель: общество приняло тот факт, что это отдельное самостоятельное направление.

У России есть все для того, чтобы развивать промышленный туризм. Популяризация позволяет донести индустриальный смысл до максимального количества людей.

Но важно не превращать его в «Диснейлэнд». Все время нужно помнить о том, какой смысл несут эти объекты. Если люди начнут это осознавать и понимать, нам удастся это сохранить.

Как сегодня нужно относиться к индустриальному наследию?

В Екатеринбург я приезжала в том числе и для того, чтобы попытаться создать отделение конгресса TICCIH на Урале, проводить здесь мероприятия международного масштаба. Почему это важно? Потому что Россия и в частности Урал – это одна из старейших и значимых колыбелей промышленности в мире. Для России 2017 год – юбилейный год революции, и во Франции в СМИ мы много рассуждаем об этом. Для иллюстраций используются фото с бедными крестьянами и пустыми полями, а на следующей странице уже Николай II и его свита. Это стереотип. Урал – размером с Францию – это промышленная страна, но в дискурсе этого нет. Стереотип нужно разрушать. И это одна из причин, почему я интересуюсь индустриальным наследием и работаю с ним. Это огромное богатство, понимание которого позволяет осознать множество других вещей.