Уральская язва

Карбункул злокачественный. Она же антракс. Она же Священный огонь. Она же Персидский огонь. Она же сибирская язва. Появись эта зараза сейчас, ее назвали бы уральской. Но впервые в России явление данного вируса зафиксировали в 1780-х, на географической границе Урала и Сибири – в Челябинске.

Разбираться с неизвестной болезнью отправили 27-летнего штаб-лекаря Санкт-Петербургского сухопутного госпиталя Степана Андреевского. В экспедиции молодого врача сопровождал помощник Василий Жуковский, тезка знаменитого поэта. Борьба с язвой превратила Андреевского в легенду общенационального масштаба, легенду империи. Доказывая инфекционный характер хвори, он взял яд из карбункула скончавшегося местного жителя и привил себе. Став, практически, смертником.

Несмотря на огромный риск, Степан Семенович выжил и написал книгу «О сибирской язве». Далее, вернувшись в Петербург, он основал и возглавил медико-хирургическую академию, а потом перешел в чиновники и даже был астраханским губернатором. Кстати, его подчиненный Жуковский остался на Южном Урале и организовал в Челябинске горбольницу. А вот их «общая знакомая», сибирская язва, покочевав по миру, спустя почти 200 лет дала о себе знать чуть севернее – в советском Свердловске.

Объект

Химик и эколог Лев Федоров в своей книге «Советское биологическое оружие: история, экология, политика» пишет, что в 1946 году за городской чертой Свердловска создали военно-биологический центр Минобороны СССР. В столице Среднего Урала этот объект знают как 19-й военный городок. Именно там занимались производством отечественного биологического оружия.

«Производственные помещения спецзоны были расположены не на поверхности, а глубоко под землей. Причем настолько глубоко, что ни при аэрофотосъемках, ни со спутников научные лаборатории и промышленные военно-биологические реакторы не были видны никогда, а их активность не могла быть зафиксирована», – поясняет ученый.

Муниципалитет развивался, и в какой-то момент 19-й городок со всем смертоносным содержимым оказался на территории Чкаловского района города. Указанный центр включили в объединение «Биопрепарат», образованное в 1973-м и специализирующееся на разработках «боевых вирусов». Опаснейшие штаммы выращивались под боком у сотен тысяч горожан. В конце концов висящее на стене ружье выстрелило.

Инцидент

4 апреля 1979 года был зафиксирован первый смертельный случай заболевания. Умершему поставили диагноз «пневмония». Начиная с 5 апреля случаи стали появляться один за другим, при этом смертность была очень высокой – по данным ряда исследователей, умирало по пять человек каждые сутки.

Люди заболели самой опасной формой сибирской язвы – легочной. Летальность от нее составляет 90-95%. Симптомы лишь отчасти напоминают пневмонию: температура повышается до 39-40 градусов, появляется боль в груди, кашель с выделением кровавой пенистой мокроты. У некоторых больных появляются боли в животе, начинается кровавая рвота и жидкий стул с кровью. У организма наступает инфекционно-токсический шок, а отек мозга и желудочно-кишечное кровотечение приводит к смерти в первые дни заболевания.

Официально во время вспышки диагноз «сибирская язва» был впервые поставлен 10 апреля, когда в городской больнице № 40 вскрыли один из трупов. После этого в медучреждении быстро выделили корпус на 500 коек – приблизительно такое количество заболевших ожидалось на пике эпидемии. 13 апреля в местных газетах появилось предостережение о возможности заразиться кожной формой сибирской язвы. «В Свердловске и области участились случаи заболевания скота. В колхоз был завезён низкокачественный корм для коров. Администрация города убедительно просит всех свердловчан воздержаться от приобретения мяса в случайных местах – в том числе на рынках», – сообщала газета «Уральский рабочий». Такое же сообщение прошло по телевидению, а на стенах домов появились предупреждающие плакаты. 21 апреля жителей Чкаловского района начали прививать от болезни.

Эпидемия закончилась 12 июня, когда умер последний зараженный.

* * *
Я поправляю наушники, и сухая, четкая речь Андрея Миронюка, которому в нынешнем году – 88 лет, стучит просыпанной дробью по моим барабанным перепонкам. Свердловские события апреля 1979 он застал в должности офицера-особиста, ответственного за контрразведку в авиационных частях и частях ПВО Уральского военного округа.

«Так получилось, что я оказался в центре происходящего. Меня вызвали, поручили возглавить мероприятия по дезактивации, по контролю за качеством работ по защите населения. Когда формировали спецгруппы по направлениям, два или три человека отказались участвовать. Их уволили со службы», – говорит Миронюк.

На пару мгновений ветеран замолкает. Новостная программа начинает заполнять пространство, но Андрей Яковлевич продолжает:

«Действовали в простых марлевых масках. Да, примитивная защита. Но, наверное, достаточная в тех условиях. Кроме того, пили йодистые таблетки. Занимались дезактивацией. С помощью специальных машин обмывали здания и растительность на территории 19-го городка. Но именно появление этих машин на улицах и вызвало панику у населения. По городу поползли слухи об эвакуации. Видимо, информация просочилась, и горожане знали о ЧП в 19-м и о сибирской язве».

Скоро в город прилетела спецкомиссия из Москвы. Руководил делегацией заместитель председателя КГБ СССР Владимир Пирожков. Именно он держал все под контролем вместе с первым секретарем обкома Борисом Ельциным.

«Без Пирожкова и Ельцина ничего не предпринималось. Поставленная задача – прикрыть население, не допустить распространения заразы. И Ельцин очень уверенно держал дисциплину и порядок. По характеру он был жесткий мужик, требовал беспрекословного исполнения», – вспоминает Миронюк.
В мемуарах под названием «Дорогой жизни» он сообщает, что причиной ЧП стала ошибка одного из сотрудников биологического центра – специалист продул фильтр для вентиляции воздуха, не включив необходимую защиту. В результате споры сибирской язвы оказались на свободе.

Слова Андрея Миронюка подтверждает экс-работник «Биопрепарата», а ныне вице-президент американской компании Locus Solutions Канатжан Алибеков. В книге «Осторожно! Биологическое оружие!» ученый довольно подробно излагает обстоятельства трагедии.

«Один из работников технического персонала завода, перед тем как уйти домой, оставил коротенькую записку своему сменщику, в которой говорилось: «Засорился фильтр, я его снял. Фильтр следует заменить»... Подполковник Николай Чернышов, бывший в тот день начальником смены, точно так же, как и его подчиненные, спешил поскорее уйти домой. По правилам, ему следовало собственноручно сделать запись о неисправном фильтре в специальном рабочем журнале, чтобы следующая смена обратила на это внимание. Но, возможно, устав за день, он просто не обратил внимания на записку рабочего либо не придал ей особого значения», – поясняет Алибеков.

«Когда вечерняя смена вышла на работу, старший первым делом проверил записи в рабочем журнале. Не найдя ничего необычного или срочного, он отдал приказ снова запустить оборудование. И воздух, содержащий мельчайшие споры вируса сибирской язвы, вырвался через вентиляционные трубы наружу», – резюмирует микробиолог.

Кстати, спустя пять лет Алибеков встретил Чернышова в казахстанском Степногорске, в здешнем подразделении «Биопрепарата», куда официально перевезли материалы и документацию «Свердловска-19». Их общий коллега прямо при Чернышове поделился с автором книги историей о том, как именно тот «прославился» в узких кругах на Среднем Урале. Разумеется, реакция офицера оказалась, мягко говоря, неоднозначной: «Лицо его было неподвижным, словно маска. Он сидел, уставившись в одну точку, и только руки тряслись, будто у немощного старика. Казалось, еще немного – и он расплачется».

Впрочем, эмоции, особенно в 1979-м, зашкаливали не только у Чернышова. Пообещал покончить с собой начальник противоэпидемического управления Минобороны Ефим Смирнов в случае, если кому-то удастся доказать вину его подчиненных.

«Его сразу отозвали в Москву под благовидным предлогом, – уточняет Андрей Миронюк, – Трудно сейчас предположить, паническими или патриотическими оказались его настроения. Видимо, он осознавал свою вину, вину своего ведомства. Ну, а нам сразу было понятно, что все случилось в 19-м городке».

Чтобы установить причины случившегося, пришлось проводить целую «спецоперацию». В кабинете главы центра, генерала Валерия Михайлова, установили прослушивающую аппаратуру. Чуть погодя высокопоставленный военный «раскололся» и впоследствии застрелился.

Штамм

По официальным сведениям, жертвами сибирской язвы тогда стали 64 человека. По неофициальным – около 100. Считается, что большинство погибших похоронили на Восточном кладбище, находящемся на улице Шефской.

Фальсификация информации о случившемся началась сразу же. По версии властей, вспышка болезни произошла из-за употребления в пищу свердловчанами зараженного мяса домашних животных, завезенного в город. В частности, об этом заявлял главный санитарный врач СССР Петр Бургасов, в 1950–1960-х работавший научным руководителем в «Свердловске-19». Официально Петр Николаевич занимался созданием средств обороны от биооружия. Но ведь не зная яда, не изобретешь противоядия.

Екатеринбургский публицист Сергей Парфенов в очерке «Смерть из пробирки», опубликованном в литературном журнале «Урал» в 2008-м, пишет со ссылкой на компетентный, но анонимный источник, об участии Бургасова в «генерации» сибироязвенного штамма № 836, и чуть погодя подчеркивает:
«Как выяснилось, он (Бургасов – Прим. ред.) не только академик, но еще и генерал-лейтенант, лично принимавший участие в создании на Среднем Урале оружия массового поражения. И, отчаянно защищая официальную версию, однажды он обронил многозначащую фразу: «Мы получили уникальный экспериментальный материал». Фактически академик признал, что это был эксперимент на людях».

А теперь впору задаться вопросом о том, какая конкретно зараза пришла за населением Свердловска 37 лет назад. Четкого ответа, в реальности, нет до сих пор. Например, Лев Федоров выдвигает следующее экспертное мнение:

«По прошествии многих лет приходится признать, что беду в Свердловске вызвал не обычный штамм сибирской язвы, будто бы вышедший из-под контроля военных. Речь – о неизвестном наступательном биологическом оружии, которое в основном уничтожает людей по половому признаку – мужчин зрелого возраста».

И тут, по словам ученого, варианты могли оказаться абсолютно разные – скажем, механическая комбинация нескольких вирусных компонентов или генетическая, когда в наследственную молекулу ДНК бактерии сибирской язвы легочной формы добавляются новые патогенные звенья. В общем, сплошные предположения. До истины в ближайшее время вряд ли удастся докопаться. По информации Сергея Парфенова, все официальные документы по данной теме уничтожены. В лучшем случае – засекречены, добавим от себя.

2016

Сегодня в 19-м городке дислоцируется Центр военно-технических проблем бактериологической защиты НИИ микробиологии МО РФ. Говорят, раньше кое-какие шансы проникнуть туда с улицы имелись. Но, видимо, не теперь. Объект окружен высокой бетонной стеной, по верху натянута местами проржавевшая колючка. У входа – КПП. С одной стороны к части примыкает 32-й военный городок, с другой – Юго-Западный лесопарк. По весне упомянутая «зеленка» плохо проходима. Узкая тропинка, тянущаяся вдоль забора, в конце концов утыкается в заросшее густым кустарником болото. Поворачиваю назад. Выйдя к автобусной остановке, замечаю – недалеко от в/ч строится 24-этажный жилой дом. Значит, история 37-летней давности мало кого пугает.

P.S. Автор выражает благодарность украинским журналистам Ирине Авраменко и Валерию Захарову за помощь, оказанную ими при подготовке текста.

Источники и литература:

С. Парфенов, «Смерть из пробирки», журнал «Урал», № 3 за 2008 г.
А. Миронюк, «Дорогой жизни».
Л. Федоров, «Советское биологическое оружие: история, экология, политика».
К. Алибеков, «Осторожно! Биологическое оружие!».

Фото: http://swalker.org/voennie/3196-v-tihom-omute.html , http://m.ural.kp.ru/daily/26221.3/3103619/?share.target.class=4&share.target.id=786220, http://www.kvoku.org/blog/archives/17809, http://kryaker.dwg.ru/?p=17057