«Сова — самый идеальный слушатель»

Прогуливаясь по улицам Екатеринбурга, можно случайно попасть на концерт местного «Цоя», послушать ханг или дуэт электронных гитар. Некоторые уличные музыканты уже имеют своих постоянных зрителей, которые знают, где и во сколько начнется их выступление. IMC поговорил с пятью уличными музыкантами и узнал о том, почему они не играют в концертных залах, как избежать драк во время выступлений и когда можно неплохо заработать. А также предлагаем послушать музыку, которая звучит в их наушниках. 

Бека «Цой» Тажибаев, 26 лет

Электрогитара и вокал

Место: Плотинка и «Труба»

— Я занимаюсь музыкой уже более четырех-пяти лет. У нас на работе был парень, он играл на старой классической гитаре, я послушал — классно. Попросил его научить, он показал три аккорда, а дальше я ночами сидел в YouTube, книжки читал. Занимался везде: за столом, на кухне, в спальне, даже, бывало, в туалете с гитарой сидел. Сперва учил дворовые песни, армейские, потом попсу, и понемногу начал играть рок.

На улицу я вышел играть в конце 2016 года: проходил переход на Плотинке, там гитаристы играли по вечерам, тусовались. Я наблюдал за ними, подошел: «А можно я сыграю и спою?». Мне дали гитару, и я спел — все аплодировали. И вот, я взял свою акустическую гитару и начал тусоваться вместе со всеми. Когда собиралась толпа и орала «Выхода нет» или «Батарейку», меня вообще не было слышно. Подумал взять электрогитару с колонкой — и меня будет слышно, и публика побольше будет.

Мой репертуар — в районе ста песен: 20 песен «Кино», 4 песни «Агаты Кристи», 4-5 песен «Би-2», «Зверей», «Сплин» — всего понемногу. Я выбираю, что мне нравится и нравится людям. Стараюсь петь всем известные песни, чтоб народ знал текст и подпевал. Во-вторых, смотрю для кого я играю: люди за 30 слушают классику, русский рок, а молодежь — Федука, Белорусских, кого-нибудь еще. 

Я не знаю, почему меня называют Цоем. Но началось это так. В прошлом году я играл на акустической гитаре: прихожу в переход на Плотинке, ноги ставлю шире, гордо стою, с серьезным лицом играю группу «Кино». Люди подходят, говорят: «Слушай, ты сын Цоя или ты сам Цой?», «Эй, молодой Цой!». Если честно, мне приятно такое сравнение. Я очень люблю «Кино», а особенно Каспаряна — соло-гитариста группы. Хороший человек, хороший музыкант. Если честно, я люблю его, наверное, даже больше чем Цоя. Я плохо представляю группу без соло-гитариста, потому что всю красоту делает он: неважно, что ты поешь, соло-гитарист — это главное украшение группы, ее сердце. 

В среднем я играю пять-семь часов. Максимум — десять-двенадцать часов, это было летом 2018-го. Тогда люди каждый день собирались и орали: «Давай еще!». Обычно я играю у фонтанов на Плотинке и в переходе Цоя. Кстати, уличные музыканты называют этот переход «Трубой». А на Плотинке звук уходит в сторону моста на Малышева. Иногда жители соседних домов жаловались, что я громко играю. Полицейские подходили: «После 23:00 шуметь нельзя или заберем». Уходил домой. 

У меня есть постоянные фанаты. Они подходят даже раньше меня — знают, во сколько я прихожу. Недавно парень на улице подошел: «Я твой фанат, на тебе бутылку пива». Люди по-разному оценивают уличных музыкантов. Бывало, я начинал петь, человек проходил мимо, оборачивался и доставал пятьсот рублей, бывало, даже тысячу. Иногда подходят: «Слушай у меня денег нет, давай я тебе что-нибудь кину». Мне кидали наушники, боксерские перчатки, часы снимали с рук и кидали, конфеты, сигареты, иногда даже презервативы — что мне только не дарили за песни.

Бывают и драки. Меня недавно ударили — я указательный палец себе сломал. Стою на Плотинке, играю, меня окружила огромная публика — человек 100-150 где-то. Играю, все веселятся, подпевают, орут, песни заказывают. Откуда-то со стороны подходит пьяный в хлам мужик, протискивается и бьет по микрофону. Микрофон бьет меня по губам, и вся стойка падает в сторону. Я как-то оцепенел, публика орет «бу-у-у», а он уходит. Тут я его догоняю, начинается драка, туда-сюда, нас растаскивают, и вот, пожалуйста, — очнулся, гипс. Я придумал, как я буду в гипсе, — купил себе медиатор на большой палец. 

Люди по-разному реагируют на мое пение, даже плачут, когда я медляки какие-нибудь играю. Буквально месяц назад мужик подошел: «Можно, Басту, „Сансару“ или „ДДТ“ — „Это все“?». Начинаю «Сансару» — он почти плачет. Закончил её, начал петь «ДДТ» — а он уже не может, все лицо в слезах, ... и он убежал! Не сдержался и убежал! В таких случаях я говорю себе «зря ты так». Но куда мне деваться? Это моя работа: попросили — спел. Я считаю, что без песен человеку не жить в этом мире. Земля погибнет без музыки и без воды.

Иногда бывает, играешь и думаешь, может пора завязывать. Ненадолго такое происходит. А потом думаю — людям нравится, мне нравится, буду играть до последнего вздоха. Я привык играть на улице и в переходе. Я уверен в себе всегда — пою уверенно, чувствую себя свободно. Я и по жизни всегда свободен — радуюсь жизни, стараюсь всегда улыбаться людям, знакомится. Я много друзей нашел благодаря музыке. Много красивых добрых общительных людей.

Егор Волков Chris Voxx, 23 года

Электрогитара, играет в дуэте с Олегом Борманом и другими музыкантами 

Место: скамейки у ЦУМа и «Труба»

— Музыка — это смысл моей жизни. Это то что я люблю, умею и хочу людям дарить. Играю на электрогитаре с 2010 года. Нотной грамоты вообще ни черта не знаю, если честно. Самоучка. У меня отец — музыкант, может, это как-то повлияло, хотя мне не прививали. Был какой-то запал, я подошел к отцу: «Папа, я хочу электрогитару». Он мне: «Подождешь до 18 лет». Я: «Нет, нифига». И он купил мне за тысячу рублей электрогитару — на ней я учился играть. 

Пошел в бесплатный кружок, но там преподаватель писал аппликатуры аккордов и уходил — у него тактика такая преподавательская была. Я прогуливал школу и учился. Потом, годам к 14, у меня появился интернет — стал доучиваться, табулатуры скачивать. Познакомился с другими гитаристами, на них посматривал. 

Отец сейчас ни на чем не играет, а так, пел, на бас-гитаре играл и на барабанах. Он разбирается в жанрах и в поджанрах — моя личная музыкальная «Википедия». Слушает все, начиная с классического зарубежного рока. Я очень много хорошей разной и интересной музыки узнаю от него. Кстати, я на других инструментах тоже умею: бас-гитару сам изучал, клавишные и барабаны, а на трубе меня заставили играть в Колледже Искусств и Культуры — я там учился, но недолго. 

Играю на улице с осени 2014 года. После пар в колледже мой товарищ со своей подругой-скрипачкой пригласили — и все, как-то привык. До этого с 16 лет вел концертную деятельность, выступал по области, у меня группа была. Сейчас каждый день играю часа по три-четыре на улице, дома где-то час-полтора на запасной электрогитаре. Иногда нахлынет — могу часов шесть безостановочно играть. 

Мне нравятся песни, где мелодично солировать можно. Играю Стинга «Shape of my heart» и Джорджа Майкла «Careless Whisper». В детстве Цой нравился, сейчас я русский рок не слушаю, но «Кукушку» по кайфу играть, особенно с виолончелью.

Я жил в Ростове десять месяцев — замечательный город! Там как-то легче договариваться о месте, можно попросить у других музыкантов поиграть. Еще я играл в Казани, Новосибирске, Москве. Лучше всего — в Москве, но там как быстро деньги получаются, так же быстро и уходят. В Ростове десять тысяч за вечер выходило, еще и жить бесплатно звали. Еще нас [с группой] там заметили на улице и позвали на фестиваль. Мы играли на показе мод. 

Погода — трудность номер один. В начале июня мы [трио: гитара, виолончель, барабаны] вынесли барабанную установку в сквер, только собрались расчехляться, как вдруг пошел ливень. А я с гитарой джемил. В такси загрузились — там битком набито: бас, барабан, тарелки, малый барабан, виолончель, гитара, комбики... мы еле как укомплектовались. Весь багажник забитый, весь салон! В Instagram истории смешные были.

Что ждет музыку в будущем? Да мода с рэпа спадет и все нормально будет. Я против рэпа ничего не имею, просто что-то его много стало. Мечтаю оставить свой след в музыкальной истории, ну, и желательно из страны уехать, в ближайшие год-два точно. 

Чего боюсь? Да ничего! За гитару только переживаю. За пальцы, чтобы никакие гопники мне их не сломали, иначе это все — пиши пропало. Вот у меня на ремне Джимми Хендрикс, считается великим гитаристом, он сделал прорыв в звучании. Я, может, тоже какое-то нововведение придумаю или новую технику игры. Верю в себя. Верю в музыку. Мы одно целое. 

Людмила Федоровна, 83 года

Домра

Место: улица Вайнера и Банковский переулок, скамейки у ЦУМа

Как уличный музыкант я играю 20 лет. В 60 лет я взяла в руки домру. Знаете, почему я стала играть? У меня был тяжелый момент — мой муж умер, а я сама на костылях. Потом сгорела квартира, дочь тяжело заболела, а у дочери — мальчик двухлетний, мне пришлось его воспитывать.

Квартира когда сгорает...вор что-то оставляет, пожар — ничего. Пожарники приехали, выбили все окна-двери, потом все забили досками. Я села в этой квартире и думаю, как же жить-то дальше. Пригласила работников ЖКО, они сказали, что ремонт будет стоить 25 тысяч. У меня пенсия 220 рублей и ребенок на руках — что я могла сделать? Только помолиться. И я получила ответ. Мне приснилась моя мама и сказала: «Люда, видишь, народ идет, ты должна играть для людей». А как играть для людей? Я шла с церкви и по пути нашла медиатор — поняла, что мне надо играть на струнном. Когда я училась в дошкольном училище нас знакомили с инструментами. Я с тех времен запомнила где у мандалины нота «ля» и нота «ми». Ну и думаю, надо мне купить мандалину. 

Пошла в магазин, а денег нет. Там такая мандалина висела турецкая, блестящая, а продавец мне назвал сумму, о которой я и мечтать не могла. Стояла-стояла и говорю: «Мне нужен струнный инструмент, но у меня денег мало». Этот продавец вытащил мне из пыли домру, которая где-то валялась. Я эту домру взяла и думаю, хотела четырехструнную, но пусть будет трех, какая мне разница? 

Взяла инструмент, пришла домой. Не знала, как его настраивать и попробовала так подобрать, поскольку я все-таки хоть небольшой, но музыкант. Но ничего не смогла подобрать, даже «Во поле береза стояла». Я нашла народный оркестр, пришла туда, говорю: «Вы знаете, я на этой домре хочу играть, но у меня почему-то ничего не получается». Ее взяла одна женщина и говорит: «Вы ничего на этой домре не сыграете и не подберете. Здесь одна струна от контрабаса, другая — от гитары, третья — от домры». Так что моя домра просто валялась в магазине — лишь бы струны натянуть. Она мне поменяла струны, показала, как медиатором со струны на струну и как настраивать — самое главное. Я поблагодарила и ушла, а дома начала по-маленьку играть.

Потом я поехала с внуком к другой дочери в Ташкент — она там экзамены сдавала, а потом училась в консерватории. Ее надо было учить — у меня муж-то умер. Дочь очень одаренная девочка, она играет на мужском ударном инструменте — дойре. В Ташкенте я стала кухаркой, стряпала. Испеку торт и несу продавать к метро. 

В Ташкенте я подобрала на домре свое первое произведение — романс «Я встретил вас». Помню, к дочери на репетицию пришел артист цирка, тоже музыкант, услышал меня и говорит: «Я тут иду, а кто-то чистенько-чистенько играет романс». Я ему объясняю, что это я балуюсь. А он мне: «Что вы стоите в 50 градусов жары, торты печете? Сейчас такие времена, люди, молодежь с гитарами на улицах играет». Назвал мне место у одного ресторана. Говорил, что так принято на западе и что сам в любом городе, когда гастролирует с цирком, всегда подыгрывает на улице. 

Первый раз выступать на улице было сложно, тем более, знаете кем я работала раньше? В последние годы была директором школы искусств имени Римского-Корсакова, я эту школу сама открыла и ныне она существует, я ее первый директор (в школе информацию подтвердили — прим.ред.). Я ее построила, а потом я сломалась [получила инвалидность]. И, конечно, мне было непросто. Годы были лихие — кто как зарабатывал.

Вообще-то я решительная женщина. У меня в жизни богатый опыт — везде бывала. И вот пошла играть на улицу. Первый раз не решилась, второй тоже. Понимаете? Не могла сесть. На третий день пошла, там девушки играли на свирельках, парни — на гитарах. Я села и стала играть. У меня тогда было 10 произведений на руках. Люди идут, говорят: «Ой, как приятно звучит у вас!». В Ташкенте такого инструмента вообще нет. Пришла домой и поняла, что я два часа поиграла и заработала своей музыкой больше, чем за торт, который пеку с восьми утра до восьми вечера — так я и играю с той поры.

Я восстановила квартиру благодаря домре. И своего внука я воспитала полностью. Сейчас он уже военный, 26 лет ему, закончил Ленинградский военный институт имени летчика Пилютова. Я благодаря домре его выучила — на Невском играла. А туда приехала, потому что нужны были деньги. Потом я переехала к сестре в Москву, играла духовную музыку в церкви во имя святого Ильи в Москве. Меня священник услышал на Арбате и пригласил. Шла служба, а я играла Баха. А потом играла в ночном клубе! На Арбате меня услышали организаторы вечеров. Туда пошла, потому что как раз заинтересовалась, что они там в ночном клубе делают — у меня туда внук ходил. А у них там оркестр играет современную музыку, меня поставили играть в перерывах. Я там немножко поиграла, потому что мне тяжело ночи не спать. Так что у меня веселая жизнь. 

Домра — это русский инструмент, поэтому у меня репертуар соответственный: русские старинные песни, ямщицкие, застольные, оперы из русских арий. Русская музыка она волшебная, она связана с космосом, она влияет на души людей, другой такой музыки нету в мире. В репертуаре у меня 250 мелодий, поэтому я играю и практически не повторяюсь. Репертуар в основном складывается из заявок. Один американец подошел, говорит: «Какие русские песни! „Полюшко-поле“, какая песня!». Я ее часто играю, а еще песни из кинофильмов, песни войны. А когда футбольные матчи были, ко мне подошел молодой человек и попросил поиграть гимн. И я каждый день играла гимн России. Я люблю классику, очень люблю оперную музыку. Что мелодическое — Верди, Россини, в общем, те композиторы, у которых музыка лирическая. Ну и конечно, мои любимые Чайковский, Рахманинов — наша музыка. У них такие концерты, такая музыка, ну, невозможно не любить!

Андрей, 35 лет

Глюкофон и ханг

Место: скамейки у ЦУМа, набережная и сквер у Театра драмы

— Музыка — это самовыражение, постижение мира. Когда я начал играть на музыкальных инструментах, стал более тонко чувствовать этот мир. Я начал играть где-то лет пять назад. Случайно на дне рождении у кого-то мне попался маленький барабан, мне понравилось. Купил средненький барабан джембе и вышел на улицу, потому что не мог играть дома. Был ясный, солнечный, воскресный день. Сел на набережную, потом думаю, почему я просто так сижу, — кинул перед собой шляпу. В первый же день кто-то кинул евро, и я понял, что это мое. 

Потом я взял себе большого «африканца» (имеется в виде африканский барабан, — прим.ред.), он такой громкий, мощный, энергичный. Но на барабане долго не поиграть — полчаса-час, и энергия полностью выходит. Мне хотелось нежного, приятного звука. О ханге я долго мечтал, потому что они дорогущие. Начал с глюкофонов. Перепробовал 30 инструментов прежде чем нашел свой. В октябре появился ханг, но пока он у меня тяжело идет.

Я играю круглый год. У меня три стандартных места — чередую по настроению. Куда захочется пойти — туда и иду. В основном, играю вечером часа два-три, иногда дольше. Меньше часа нет смысла выходить, мне же надо приехать. Если бы я жил в центре, вообще бы расслабился. То, что надо ехать, немножко сбивает с ритма.

Изначально я играл для себя, это было самовыражение, как выплеск. Но самое интересное в уличной музыке — наблюдать за людьми. Кто-то просто мимо проходит, некоторые садятся рядом, залипают, медитируют. Плюс я играю человека, его настроение. Вижу его — у меня меняется музыка. Очень приятно, когда люди отзываются. Мне похвала даже более важна, чем деньги. Есть несколько человек, которые приходят ко мне пожаловаться на жизнь. Правда я от этого сейчас отучаю, потому что неправильно на кого-то это скидывать. Я чувствую, кому можно дать поиграть, — кому-то прямо надо. Люди играют, впадают в какое-то состояние, у каждого своя мелодия получается, свой выплеск. 

Когда играю, мне некоторые говорят: «Ты другим человеком становишься, ты в другом состоянии». Это медитация. Я для себя открыл несколько способов, как можно попадать в это состояние. Этот, наверное, самый простой. Долгий путь — уйти на природу, в тихое место подальше от людей, в лес, на горочку. Иногда на острова люблю уплыть — у меня лодка есть. Медитирую, наверное, с детства: я приходил в недостроенный зоопарк, залезал на крышу и ходил-бродил там часами. Мне нормально находиться одному.

Вообще, я — математик. Прикладная математика. Еще педагогическое образование есть. Диплома ни одного, но образования куча. Математика и музыка — это очень близкие вещи. Я не могу выключить какой-то анализ, вычисления постоянные. Для меня это может быть какое-то падение с математики — там не реализовался, сложно что-то новое привнести, вычислить, посчитать. Музыка, на мой взгляд, проще, в ней есть ограниченность системы, в нее все вложено — можно интуитивно играть. 

У меня есть несколько знакомых йога-студий, где я иногда выступаю. Я туда больше для себя прихожу: посмотреть что там практикуют, какие люди туда ходят, мне интересны учителя. Меня почему-то всегда зовут играть в такие места: в йога-студии, в студии к художникам. Пару раз на свадьбы звали — невестам захотелось ханг на свадьбу. Свадьбы обычные, абсолютно. Гости — такие солидные люди, в пиджачках.

Каждый музыкант зарабатывает так, как он играет — работает закон сохранения: ты даешь что-то людям, они дают тебе что-нибудь взамен. Деньги — это просто энергия. Я конечно наглею, что я чашу выставляю дальше от себя, но мне кажется она вредит не больше, чем если бы она стояла рядом. Мимо проходят два встречных потока. Человек, даже если идет в телефоне, либо чувствует музыку, либо просто в потоке идет и неосознанно обходит вместе с ним — за этим очень забавно наблюдать. Чашу и табуретку у меня сбивали буквально два раза за всю практику. 

Я всегда выступаю один, потому что когда я играю с кем-то у меня получается хуже — я подстраиваюсь под человека и теряю себя. У меня появился знакомый, который поздно ночью катается на велосипеде с совой. Он садит ее на меня и мне прекрасно — это сова играет, а не я. Эта сова — уральская неясыть — она перелетела трассу, ее подобрали и принесли к знакомому на работу, теперь она живет у него. Она воспринимает людей как своих. Сова — самый идеальный слушатель. 

Многие говорят, что я какой-то философ. Думаю, я такой практикующий философ, потому что мне все интересно попробовать. Как мне что-то рассказать, если я это в жизни не испытал? Все-таки знания и опыт должны быть свои. 

Кирилл Мак’Флай, 23 года

Флейта

Место: переходы («Труба», у ТЮЗа, Ленина-Восточная, на Вайнера, у Управления дороги, у ЖД вокзала)

Музыка — это непосредственно вдохновение, это способ расслабиться. Я занимаюсь фолк-музыкой: старинная кельтская, ирландская, шотландская, славянская, скандинавская. На флейте учился играть года три, с небольшими перерывами. В принципе у меня начальное музыкальное образование: 4 класса виолончели, 4 класса баяна.

Однажды я разгуливал со своими друзьями в Харитоновском парке, и у одного из них заиграла песня «Арконы» «Выйду я на волюшку» — славянский фолк-металл. По случаю взял у них флейту поиграть, начал все это подбирать, стало получаться. Играл две-три мелодии, постепенно разучивал и другие. У меня треков 20 наверное, может, дальше больше.

Сейчас я совсем упоролся и еду стопом до Москвы за волынкой. Планирую купить еще одну флейточку — ирландскую вистл. Еще на скрипке хочу себя опробовать. В дальнейшем, если все очень хорошо сложится, возможно, присоединюсь к какой-нибудь группе. 

На улицах играю года с 2016-го. В первый раз, когда вышел попробовать, стеснялся и немножко паниковал — у меня боязнь сцены с детства еще. Вышел, бросил рюкзак, начал играть, пальцы немножко тряслись от волнения. Мне начали кидать деньги, и я подумал, что наверное хорошо играю. На улице не так сценобоязненно, как на сцене: выступаешь непринужденно, для себя. Через какое-то время боязнь совсем пропала и сейчас уже как в магазин сходить. 

У меня парадокс: я боюсь сцены, но мне нравится, когда меня слушают люди — это говорит о моем уровне. Сейчас я работаю и не могу выделять должное время для репетиций, поэтому репетирую во время игры. Прихожу, разыгрываюсь, становится легче, пальцы сами собой ложатся. Флейта — инструмент капризный, она требует акустики: на улице она звучит весьма тихо, поэтому играю именно по переходам. Обычно часик-два. Самое максимальное — семь часов: был теплый летний день, я выступал на ТЮЗе, у православных как раз шел крестный ход. Им понравилось, что я играю народную музыку, и мне накидали кучу мелочи, больше тысячи. Было прикольно! 

Мой друг заметил такой феномен: люди обращают на тебя внимание и кидают деньги не за то, как красиво ты играешь, а за то, как громко. Город, конечно, уже затаскан — много музыкантов расплодилось, это уже не редкость. Здесь [в Трубе] в основном играют «Кино», «Король и шут» — одни и те же песни, один и тот же рацион. 

Я играю фолк-темы, но могу поприкалываться и поиграть глэм. Если что-то просят сыграть, играю. Если не могу — играю что-нибудь близкое взамен. Фолк-металл — переделывание старинной народной музыки на современный лад — это шикарно. Таким образом последующие поколения могут познать старинную музыку, которая была в Средневековье. 

Во время игры мне представляется природа, а если это боевая музыка, то какие-нибудь драккары или древние войны. Для себя изучаю скандинавскую, кельтскую и славянскую мифологии. Совместно с этим я совсем упоротый ролевик. Ролевое фехтование. Скидываемся по 200 рублей в месяц на командное снаряжение, остальное бесплатно. Конечно, тренировки без синяков не проходят, но все ролевики изначально мазохисты. 

О чем мечтаю? О том же о чем и все: в кратчайшие сроки приобрести свое жилье, стать независимым. Мечтаю дальше двигаться по теме музыки, приобрести музыкальные инструменты, освоить их. Возможно, в далеких-далеких мечтах — электрогитара. Опыт игры на улице меня изменил: я был диким социопатом раньше, сейчас я им быть перестал, и это огромнейший плюс.

Плейлист с улицы

IMC подготовил плейлист из музыки, которую слушают и рекомендуют уличные музыканты.

Фото и видео: Марина Молдавская